Похитители сутей - Савченко Владимир Иванович (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Да я не обвиняю, не спеши. Скажи только: вы тогда еще не знали об этом способе самосчитывания сутей из тела при насильственной смерти?
— Мы-то знали, мы не знали, что вы это знаете. Иначе бы мы и похлеще придумали. Мы не знали, ха! Мы и не такое знаем.
“Они и не такое знают, это точно. Технический уголок Фимы на веранде — пустячок для отвода глаз. Главная лаборатория у них в том заброшенном сарае с просевшей крышей. Не догадались заглянуть в первый-то визит. Чего там только нет!”
— Скажи, а это существо, что перекидывало себя по частям, — это же не мог быть настоящий Спиря? Человек так не может…
— Много вы понимаете! Много вы знаете, что может и что не может человек! Вы ведь небось про сверхсути и не слыхивали?
— Не доводилось.
— Вот то-то. Когда человек владеет сверхсутью, что для него разделиться и собраться! Те же движения своей цельности, что и руками-ногами.
“Вообще-то, к тому идет, — подумал Звездарик внутри Васи, — следующая стадия после посмертных регенераций. Меня вон тоже — разделили, а теперь никак не соберут”.
— И ты так умеешь, Фима?
— Пока нет. Спиря научит. Это его открытие.
— А фокус с перчаткой из канадия-253 — твоя идея?
— Ага! — Фима был доволен, как только и может быть доволен мальчишка, чья выдумка снискала признание взрослых. — Пальцы сжимаются в кукиш — получается сверхкритическая масса. Здорово, правда? — От улыбки у него даже наморщился нос.
— Да уж куда здоровей… А где сейчас Спиридон Яковлевич-то, жив ли он, здоров ли?
— Я своих не выдаю.
— Конечно, конечно… Фимочка, а способ хищения сутей из радиолучей на выходах антенн — твой или Спирин?
— Во-первых, это способ, извините, не хищения, а интерференционного переноса информации при наложении поперечных сигналов с применением принципа неаддитивности. Авторское свидетельство номер 2876595. Во-вторых, не мой и не его — наш. Мы оба его придумали и опробовали.
— На девчатах-практикантках?
— Ага! — Фима снова весело наморщил нос.—.Немного же понадобилось, чтобы превратить их в шлюшек-то: пару направленных антенн, отражатель и дифференциальный приемопередатчик.
— Но… зачем? Зачем вы это делали, скажи на милость: с девчатами, с другими пси-пассажирами?.. А эта провокационная выходка с моим убийством, с заваленной хазой? Должен же быть за этим какой-то замысел, смысл?.. И, что ни говори, а свой запатентованный способ вы применили ни для чего иного, как для хищения сутей!
— Как зачем! Тиресно! — Фима так и сказал “тиресно”. — Вы думаете, что только вы все можете: организация, часть галактической системы, куда там! А мы можем не меньше. Мы бросили вызов. И вы приняли его. Как вы с нами поморочились-то! А если бы мы предугадали ваш финт со спецкостюмами, так и вовсе запутали бы.
— “Финт”, “вызов”, “запутали”… что ты говоришь, Фимочка! Это тебе что — состязание команд, игра, перетягивание каната?! За вашими забавами — покалеченные личности, испорченные судьбы, отношения. У нас вон полное ЗУ “некомплектов”!
— Ну, так и подумаешь! Жизнь вообще есть игра — факт. Важно, чтобы она была тиресной, вот и все!
— И ради того, чтобы тебе было “тиресно”, а твой друг математик-алкоголик мог интеллектуально “вздрогнуть”, вы вытворяли такое?! — накаляясь (вместе со Звездариком внутри), спросил Вася. — Порфирия Петровича погубили, станцию разрушили…
— Ну и что! A la guerre comme a la guerre — на войне как на войне, как говорят французы, — Фима снова переложил ногу, поглядел на собеседника, наслаждаясь эффектом своего французского произношения. — Я проиграл. Меня будет судить галактический трибунал, да?
— Что? А…— совмещенные Долгопол и Звездарик сейчас были во власти воспоминаний: один о том, как доходил в смертной истоме под вонючей медвежьей шкурой в хазе, а рядом обсуждали насчет мешка, кирпичей и реки; другой — как он гладил безутешного Фиму по головке за сараем, у могилы Тобика (а актер-мальчишка, конечно, от души забавлялся, что двое взрослых так развесили уши). Воспоминания пробуждали чувства — сходные у обоих.
Вася вышел из-за стола-пульта, расстегнул и начал вытаскикивать из брюк широкий ремень:
— Ладно. Будет тебе сейчас трибунал. С чуткостью и снисходительностью. Снимай штаны!
— Почему штаны? — не понял мальчик. — Для считывания рубашку надо…— он начал расстегиваться. — Пожалуйста, можете забирать, не жалко. У меня новые еще лучше будут.
— Нет, рубашку пока не надо. Ты лучше штанишки снимай, — Долгопол сложил ремень вдвое, махнул им в воздухе. — Ну, живо!
…Как мы отмечали, непротиворечивое пребывание личностей Васи и Семена Семеновича в одном теле оказалось возможным в силу их психической совместимости. Сейчас эта совместимость выразилась (как прежде в общих мыслях или в,азарте погони) в единодушном порыве: драть! Драть шельмеца, просунув его голову между колен, в полную силу — чтоб визжал, плакал и топал ножками… чтоб мамочку звал… чтоб неповадно было, шкодить, чтобы… чтоб… словом, драть. Отвести душу. Две души сразу.
Фима понял, соскочил с кресла, начал пятиться, прикрывая ладонями попку. Лицо побледнело, большие глаза глядели на приближающегося следователя ОБХС умоляюще:
— Дядя, не надо! Я… я все сути верну, а?.. Я больше не буду. Меня судить надо… галактическим трибуналом, а вы!.. Это произвол. Я протестую… Не надо, дяденька миленький, я и в лаборатории вам все покажу-у-уу-у! — Из глаз Фимы полились крупные слезы.
— Снимай штаны!!!
— Ну, чего на мальца напустился-то! — раздался позади знакомый сиплый голос; одновременно в комнате распространился винный запах. — Ишь, распоясался! Вот он я, сам явился. Что дальше?
В дверях стоял Спиридон Математикопуло. Он был в тех же светлых брюках, в туфлях с дырочками, только свитер сменил на голубую тенниску. Бросалось в глаза, что левая рука его явно короче правой, волосатой и жилистой, и как-то пухлее, нежнее, моложе ее. Младенческие пальчики сжимали ручку “дипломата”. Глаза у вошедшего были осоловело-отрешенные, веки набрякли.
“Да, — подумал совмещенный Долгопол-Звездарик, стоя посреди комнаты с ремнем в руке, — что же действительно дальше-то?..”
