Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗

– Вернемся к тому, как вы отлили, и поосторожней с вилкой. Что произошло на Центральном вокзале?

Аврам, если можно так выразиться, жил для того, чтобы отвлекаться, и как художник, и как товарищ.

– Начнем с того, что я не собирался туда идти. Но мне приспичило, вы же знаете, как это бывает, туалет в забегаловке наверху не работал, поэтому я спустился вниз, можно сказать, прямо в kishki [20] этого зверя… – Глаза у него подернулись пеленой, он смотрел куда-то вдаль. – Знаете, это невероятное место, Центральный вокзал. Вам стоит придумать роман, в котором действие будет происходить именно там, в конце концов, сюжет одной из ваших книг разворачивается на кладбище…

– То есть вы пошли в привокзальный туалет и… – я сказал чуть громче, чем стоило, и люди начали на нас оборачиваться с легким недоумением, хотя могло быть и хуже. – Что дальше-то, мэтр?

– Да. И… – Взгляд его снова стал сосредоточенным и сфокусированным, и он заговорил низким и размеренным голосом: – «Той же самой дверью я выходил, которой и вошел». – Он даже в таком контексте умудрялся цитировать Хайяма [21]. – Но попал совсем в другое место. А не на Центральный вокзал.

Я многое повидал и знал его слишком долго, чтобы понимать, что он не шутит. Поэтому просто спросил:

– И куда вы попали?

– В другое место, – повторил Аврам. – Я назвал его Околомирье, потому что оно и над нами, и под нами, и вокруг нас. Я же писал вам об этом.

Я с удивлением уставился на него.

– Писал. Помните Универсальное Международное братство канализаторов и водопроводчиков? Околоподвальная реальность, все эти трубы, вентили, обвязки, муфты, стояки и колена… всё совсем не такое, как всё? Это и есть Околомирье, только тогда я его так не называл… Пытался найти путь, не знал, как это все назвать. Надо бы составить карту… – Он сделал паузу. Мое недоумение и усиливающееся беспокойство, очевидно, стали совсем очевидными. – Нет-нет, прекратите. Я раздражителен и категоричен, иногда могу даже быть слишком дотошным – и до такого, бывает, доходит, – но я не более безумен, чем обычно. Околомирье реально, клянусь, когда мы тут закончим, я отведу вас туда. Хотите десерт?

От десерта я отказался. Мы расплатились, похвалили шеф-повара, дали на чай официанту и вышли наружу, но день стал каким-то странно… нет, не туманным, но неопределенным, словно все линии утратили четкость и готовы были оспорить собственное существование. Я остановился, потряс головой, снял очки, подышал на них и вернул на место. Аврам, стоявший рядом, крепко схватил меня за руку. Он говорил тихо, но горячо:

– Так. Сделайте два шага вправо и обернитесь.

Я посмотрел на него. Пальцы его больно вцепились в мою руку.

– Ну же!

Я сделал так, как он просил, а когда обернулся, ресторан исчез.

Так я и не понял, где мы оказались. Аврам мне не сказал. Все стало ясным, но глаза резал холодный сумеречный ветер, который дул вдоль пустой грунтовой дороги, вздымая пыль. Весь Нью-Йорк с его звуками, запахами, голосами и пейзажами исчез вместе с кафе «У Виктора». Я не знал, где мы оказались и как сюда попали, но думаю, хорошо, что пережил весь этот ужас именно тогда, потому что ни до, ни после я ничего подобного не испытывал. В пределах видимости не оказалось ни единого живого существа, не было даже намека на то, что они здесь обитают. И сегодня я не смог бы объяснить, как мне удалось выдавить из себя слова, но я просипел пересохшим горлом:

– Где мы?

Пока я писал об этом, на меня снова накатили воспоминания, честно говоря, меня трясет до сих пор.

Аврам спокойно сказал:

– Черт. Надо было сделать три шага вправо. Namporte! [22] – Обычно он говорил это слово, пытаясь подбодрить в сложный момент. – Просто идите за мной след в след.

Он пошел по дороге, которая, насколько я видел, никуда не вела – только ветер и дорога без конца, – и я, боясь сделать что-то не так и остаться в этом жутком месте, в точности повторял его движения вплоть до резкого поворота головы и артритного прыжка в сторону, словно мы играли в классики. В какой-то миг Аврам даже согнул правую ногу и поскакал на левой, а следом и я.

Не помню, как долго это продолжалось. Но помню – хотя предпочел бы забыть, – как Аврам вдруг резко остановился и мы оба услышали мягкий скребущий звук, иногда переходивший в цоканье, словно чьи-то когти начинали стучать по камню.

– Черт, – снова сказал Аврам.

Быстрее он двигаться не стал, но, когда я подошел к нему почти вплотную, вытянул руку и дотронулся до меня. Аврам все чаще смотрел влево, и в глазах его мелькало беспокойство. Я помню, что старался отвлечься, пытаясь понять по звуку, сколько ног у нашего преследователя, две или четыре. Сейчас я понятия не имею зачем, но в тот момент это отчего-то казалось мне очень важным.

– Продолжайте двигаться, – сказал Аврам.

Он снова шел впереди меня, но теперь уже медленнее, а я, в отличие от него, постоянно оборачивался назад и потому наступал ему на пятки. Локти он прижал к телу, выставив вперед лишь ладони, словно внезапно ослепший. Я сделал то же самое.

Даже теперь… даже теперь, когда порой я вижу во сне эту ужасную грунтовую дорогу, мне снится не то, как я спотыкался обо что-то, зная, что не нужно смотреть на землю, и не странное цоканье за спиной. Нет, снится лишь Аврам, идущий впереди меня, смешно дергающий головой и плечами, и его руки, которые ощупывают и месят воздух, словно тесто. А я плетусь следом, пытаясь не отстать, внимательно повторяя каждый его жест, намеренный или случайный. Во сне мы все идем и идем, без цели и будущего.

Внезапно Аврам пронзительно вскрикнул на непонятном мне языке, я повторил за ним, как смог, затем он завершил игру в классики оборотом вокруг оси и буквально бросился на землю влево. Я сделал то же самое, тут же закрыв глаза и едва не испустив дух. Когда я их открыл, он уже поднялся и стоял на цыпочках; помню, что я даже подумал: «Наверное, ему больно, с его-то подагрой». Левой рукой он тянулся вверх, как можно выше. Я повторил движение… и почувствовал под пальцами что-то твердое и грубое… подтянулся вверх, как и он…

…и понял, что нахожусь уже в другом месте. Моя левая рука все еще сжимала то, что оказалось выступающим кирпичом высокой колонны. Мы стояли в каком-то зале, напоминающем огромный вокзал, потолок куполом сходился где-то так высоко, что я даже не мог разглядеть на темных стенах ни рекламы, ни даже названия станции. Впрочем, название не имело бы смысла, потому что железнодорожных путей я тоже не увидел. Понял лишь одно – что мы выбрались с той пыльной дороги. Оторопев от облегчения, я глупо захихикал, даже немного безумно, и сказал:

– Не помню, чтобы «Студия Юниверсал» водила сюда людей на экскурсию.

Аврам сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– Все в порядке, – наконец сказал он. – Уже лучше.

– Лучше, чем что? – Большую часть своей жизни я провел в недоумении, но эта фраза затмила все. – Мы все еще в Околомирье?

– В центре Околомирья, – гордо ответил Аврам. – В самом сердце, если хотите. То место, где мы только что были, – это что-то вроде остановки в неблагополучном районе города. А это… Отсюда можно попасть куда угодно. В любую точку. Вам всего лишь надо… – он замешкался, чтобы подобрать правильный эпитет, – надо прицелиться поточнее, и Околомирье приведет вас туда. А еще лучше знать точные географические координаты того места, куда вам надо. – Я ни на секунду не усомнился, что именно так он и поступал. – Но самое главное, нужно сосредоточиться, наиболее полно представить себе это место, со всеми его особенностями, а затем… очутиться там. – Он пожал плечами и улыбнулся немного сконфуженно. – Простите, все это звучит довольно странно, вроде космоса и единения с миром. Я и сам не сразу до всего дошел. Целился, например, на Мачу-Пикчу, а попадал в Кейптаун или хотел посмотреть на Галапагос, а появлялся в Рейкьявике, и так раз за разом. Ну что, tovarich [23], в какую точку мира вы бы хотели…