Мы пришли с миром - Забирко Виталий Сергеевич (книги без регистрации TXT) 📗

Мне вдруг стало скучно и потянуло на зевоту. Не знаю, то ли панацея перестала действовать, то ли перегруженный мозг начал давать сбои, не в состоянии переваривать информацию.

— Мне очень понравилась экзегеза взаимосвязи верблюжьих кизяков и скарабеев, — усилием воли подавляя зевоту, заметил я. — В отношении возникновения на Земле жизни весьма образно, знаете ли...

— Я мог бы провести параллель с опылением цветов пчелами, — прищурился Иванов, — но выбрал более резкое сравнение, так как увидел, что вы засыпаете.

Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от навалившейся сонной одури, и на некоторое время это вроде бы удалось.

— Значит, панспермия? — спросил я.

— Вроде того, — согласился Евгений Викторович.

— Бог... — протянул я и хмыкнул. — Вы не находите, что наш объект слишком наивен для Бога?

— Ничего удивительного. Знания о законах Вселенной у любой цивилизации составляют менее одного процента. Все остальные знания — это законы общественных и межличностных отношений в каждой конкретной цивилизации. Объект знает о Вселенной такое, что мы не узнаем и через миллиард лет, но его знания об общественных законах земной цивилизации находятся на уровне ребенка. В конце концов он не мифологический Бог, создавший человека по своему образу и подобию, а всего лишь невольный Создатель органической жизни на Земле.

— Тогда непонятно, почему вы так боитесь контакта с объектом? Судя по вашим данным, в Галактическом Союзе уже давно установлен контакт с ему подобными.

— В том-то и дело, что таких контактов нет. Были попытки некоторых цивилизаций, но, когда выяснилась роль плазмоидов в возникновении органической жизни, на все научные программы в этом направлении был наложен запрет.

— Но попытки были?

— До введения запрета были.

— И бы хотите, чтобы я поверил, что Галактическому Союзу многих цивилизаций, чьи научные знания многократно превышают знания земной цивилизации, контакт не удался, а у вас он получился? Не смешите меня.

— И не думаю, но это именно так и отнюдь не выглядит смешным. Возможно, разум на звездах встречается столь же крайне редко, как на планетах с органической жизнью, и поэтому попытки контакта Галактического Союза с плазмоидами не удались. Но, возможно, сказалось и то, что мы с точки зрения высокоразвитых цивилизаций использовали такие архаические способы связи, о которых они давно забыли, как мы о тамтамах, сигнальных кострах и конной эстафете. В пользу первого предположения говорит то, что не столько мы искали контакта, сколько объект. Нигде в Галактическом Союзе не отмечено наличие такого количества привидений, миражей, барабашек. Объект искал связи с нашими биополями, иногда, как в случае с привидениями, снимая энергетическую кальку с биополей умирающих в муках людей, когда излучение биополя наиболее выражено, при этом не подозревая, что мы свои биополя не контролируем. Похоже, находясь в энергетическом состоянии, он вообще не подозревал о наличии во Вселенной материальных структур. Не зная, что в Галактическом Союзе запрещены попытки контактов с плазмоидами, нам удалось установить с объектом спорадическую связь путем пульсации искусственно создаваемой низкотемпературной плазмы. К сожалению, из передаваемых объектом обрывков информации мы почти ничего понять не смогли, но по косвенным данным разобрали, что объект понимает нас лучше, чем мы его. Тогда и был разработан проект оптического контакта, благодаря которому объекту удалось бы увидеть материальный мир в трехмерной проекции в воспринимаемом человеком диапазоне солнечного излучения.

— Алмазные линзы... — пробормотал я, силясь преодолеть вновь нахлынувшую на меня сонливость.

— Да. Результат оказался положительным, и дальнейшее конструирование оптических приемников света для объекта происходило при его активном содействии. Мы сообщили о наших успехах в Галактический Союз, но неожиданно получили приказ о прекращении контакта. Однако было поздно.

— И теперь вам ничего не остается, как прервать контакт ядерной атакой... — пробормотал я, с трудом ворочая непослушным языком.

— Полноте. Денис Павлович, — поморщился Иванов. — Я просил вас осторожнее относиться к моим экспрессивным высказываниям. По-вашему, что почувствует при ядерном взрыве энергетическое существо, живущее в коронарной области Солнца? Это его среда обитания.

В глазах зарябило, голос Иванова стал уплывать куда-то в сторону, все вокруг закачалось.

— Извините, я прилягу... — прошептал я и рухнул на тахту.

И все же я не совсем выключился из реальности. Я не мог пошевелиться, но сквозь шипение в ушах и туман в глазах продолжал слышать и видеть, хотя сознание отказывалось принимать информацию, а только регистрировало ее.

— Сева! — позвал Иванов.

— Ого! — сказал Сева, выходя из кухни. Он подошел ко мне, наклонился, раздвинул пальцами веки. — Релаксация. Прав я оказался в своем диагнозе. Не повезло мужику: боксеры полжизни друг другу морды бьют, и ничего, а его раз стукнули — и пожалуйста, внутричерепная гематома. Не дай ему лекарство, завтра бы хоронили.

— Это надолго? — поинтересовался Иванов.

— Релаксация? До утра, не меньше. Не будь гематомы, он бы не выключился.

— Жаль, — вздохнул Иванов.

— Чего жаль? Что не будем хоронить? — Сева осекся, выпрямился и посмотрел на Иванова. — Ты что, не сообщил ему?

— Не успел.

— И как же теперь?

— Завтра утром ты скажешь.

— Если оно будет — это завтра...

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Они застелили тахту, раздели меня, уложили в постель и ушли. И я уснул.

Сквозь сон я слышал, как несколько раз настырно звонил телефон, но ни сил, ни желания подняться, чтобы снять трубку, не было. А затем мне приснился хороший сон. Будто я сплю у себя дома на тахте и пришла Любаша. Она попыталась меня растолкать, но я не просыпался. Тогда Любаша разделась, забралась ко мне под одеяло, обняла, поцеловала... Однако эротического продолжения не последовало, и я снова провалился в сон без сновидений.

Проснулся я от того, что на кухне звякала посуда.

— Кто здесь? — спросил я, сев на тахте. Чувствовал я себя на удивление бодрым и свежим и все, что случилось вчера, помнил.

С кухни выглянула Любаша.

— Проснулся, алкаш?

— Какой еще алкаш? — возмутился я. — Ни в одном глазу...

— Кому-нибудь другому расскажешь, — не согласилась Любаша. — Это что? — Она указала на бутылку с остатками коньяка на столике. — Вчера звонила, звонила, затем пришла, попыталась разбудить, а ты никакой. И разило от тебя, как из бочки. Здесь что вчера — пьянка была? Или баба?

— Ты моя баба, — заявил я, встал с тахты и попытался обнять Любашу, но она увернулась.

— Не увиливай!

— Какая баба? Разве с бабой так напиваются? Ребята были, посидели чуть-чуть...

— До полного остекленения, — констатировала она, но поверила, и тон стал мягче. — Первый раз тебя в таком состоянии вижу — лежит, недвижимый, и глаза приоткрыты... Ты не скрытый алкоголик?

— Зачем ты так? — обиделся я. — Со мной такое в первый раз. Наверное, коньяк попался паленый — видишь, и бутылку не допили.

Рассказывать, что здесь вчера на самом деле было, не хотелось. Не поймет Любаша ни меня, ни того, что со мной и вокруг меня происходит.

— Значит, до этого где-то набрались, — возразила она. — И не закусывали. В кухне на столе столько деликатесов и почти все нетронутые. Половину пришлось выбросить, так как ты поленился спрятать в холодильник. Понятно, не до того было.

— Что ты, прямо...

— Не прямо, а криво. Завтракать будешь? Тогда марш умываться и быстро завтракать, а то я на работу опоздаю.

Я все-таки привлек Любашу к себе и обнял.

— А может, ну ее, эту работу? Позвони в библиотеку, отпросись и — в постельку... А там — я.

— Фу, не дыши на меня перегаром! — оттолкнула меня Любаша. — Не могу отпроситься — Ленка на больничном, и я одна. Марш зубы чистить!