Эффект бабочки - Сваллоу Джеймс (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Редфилд удивленно посмотрел поверх очков на влетевшего в кабинет Эвана.
— Эй, Эван, где пожар? — он заглянул в расписание. — У нас с тобой встреча только через час.
Эван молитвенно сложил трясущиеся руки. Страх снова поднялся в нем, когда он выговорил:
— Мои тетради! Где мои чертовы тетради?
— Тетради? — повторил Редфилд. — Весь материал для чтения находится в комнате для занятий, если только у тебя…
— Мои дневники! — взорвался Эван. — Где они? Что вы с ними сделали? — Он лихорадочно оглядывал комнату. — Они что, где-то здесь? Они у вас?
Лицо Редфилда помрачнело, и он вздохнул, покачав головой, когда понял, о чем его спрашивает Эван. В дверях появился запыхавшийся краснолицый охранник, державший одну руку на дубинке.
— Доктор, — прохрипел он, бросив на Эвана тяжелый взгляд. — Все в порядке? Этот пациент носится по коридорам, переполошив всех.
— Все нормально, Митч, — печально ответил Редфилд. — Я сам разберусь.
Охранник и Эван несколько секунд смотрели в глаза друг другу, и Эван внезапно понял, что именно этот Митч был одним из тех двух охранников, которые несколько лет назад пытались оттащить от него отца. Дверь закрылась, и Эван остался наедине с доктором.
— Мне казалось, что мы с этим разобрались, Эван, — начал Редфилд. — Если ты снова начинаешь настаивать на существовании этих так называемых «дневников», то, боюсь, твое состояние снова ухудшилось. Возможно, это даже можно назвать рецидивом.
— О чем вы? — Пальцы Эвана сцепились в узел. — Просто скажите мне, где они.
Доктор вздохнул и покачал головой.
— Мне тяжело снова повторять это, но ты должен смириться с правдой. Тетрадей не существует и никогда не существовало.
Слова Редфилда были подобны ушату ледяной воды, и Эван невольно отшатнулся, ошеломленный этим открытием.
— Нет, — слабым голосом сказал он. — Это неправда…
— Дневники были частью придуманного мира, созданного твоим сознанием для того, чтобы справиться с чувством вины. Это был твой способ преодоления ответственности за тот несчастный случай. За смерть Кейли Миллер.
При упоминании имени Кейли Эван почувствовал слабость в ногах и тяжело сел в кресло. Щеки его горели.
Доктор продолжил спокойным, осторожным голосом:
— Подумай сам, Эван. Ты унаследовал психоз своего отца. Ты придумал несуществующую болезнь, создал фикцию — все эти путешествия во времени, альтернативные реальности, построенные на различных событиях с колледжами, тюрьмами, параличом… Дневники были краеугольным камнем этих заблуждений.
Эван попытался ответить, но его голос был слабым и глухим.
— Но мне… мне нужны эти дневники. Без них я не смогу привести все в порядок.
Он закрыл глаза. Теперь его страх находился с ним в этой комнате, клубился на периферии его зрения. Эван чувствовал себя так, будто его тело налилось горячей свинцовой тяжестью. Его руки и ноги тряслись.
— Они нужны мне.
Редфилд нахмурился.
— Ты мне напоминаешь своего отца. Знаешь, когда я занимался его случаем, он постоянно спрашивал меня о семейном фотоальбоме. Он вопил, требуя этот альбом, несмотря на то, что у него его никогда не было. Это был всего лишь плод его воображения. Фантом.
Эван вздрогнул. Голос Редфилда затухал, доносясь до него словно через вату.
— Фотографии… — повторил он.
— Эван? — тревожно спросил доктор, подойдя к креслу. — Ты в порядке?
— Фотографии, — снова повторил Эван, его глаза закатились, и он упал на потертый, грязный ковер маленького захламленного кабинета Редфилда.
Эван то приходил в себя, то снова терял сознание, как волна, приливающая к берегу и бегущая назад, в море, спокойно и ритмично, как сердцебиение, проблески сознания приходили маленькими всплесками, завершаясь теплой бесчувственной пустотой. Он воспринимал действительность разрозненными картинами: Редфилд зовет Митча в кабинет, бриллиантовый блеск фонарика, светящего ему в глаза, и запах лаборатории, колеса тележки мягко клацают по кафельному полу.
Его снова засунули в томографический сканер и прогнали машину по всем параметрам, просвечивая его череп, чтобы разглядеть содержащиеся там тайны, как рассматривают кольца на срезе дерева. Сенсоры сканера медленно крутились вокруг его головы по закольцованной орбите, делая карту каждого дюйма его измученного мозга. Эван наблюдал, как они кружат над его головой, принося с собой быстрые поцелуи боли, легкие, как крылья бабочки, горячие прикосновения. В углах глаз Эван видел легкие подрагивания и мерцания мертвой памяти, как отсвет давно сгоревшей, далекой звезды.
Вкус мягких губ Кейли…
Сладкий запах свежеиспеченных вафель из маминой духовки…
Ярость, обнаженная, как огонь, и его кулак соприкасается с челюстью Томми…
Привязанный к железной кровати Ленни…
Еще один Ленни, целующий Кейли…
Мерзко улыбающийся Томми…
Еще один Томми, улыбающийся тепло и человечно…
Покрашенная в блондинку, усталая мама в тюремной комнате свиданий…
Еще одна мама, шепчущая предостережения и подключенная к системе жизнеобеспечения…
Воспоминания сталкивались и отскакивали друг от друга, сливаясь и меняя формы, превращаясь в хаотическое нагромождение полуснов-полуяви.
Мама с монтировкой…
Тампер, Хайди, Змей, Хантер, Кейли…
Томми, плачущий, как ребенок…
Кричащая на него через прутья решетки Кейли…
Свалка, кинотеатр, школа, общежитие…
Протыкающий его железным прутом Редфилд…
Картер, Джейсон, Гвен, мама, Джордж, Кейли…
Машущий ему рукой Джейсон в конце коридора…
Кейли, Кейли, Кейли, Кейли, Кейли и Кейли…
Эван погрузился в сон, лежа в сканере, как в большом механическом коконе.
Он проснулся позже, в своей палате, под утро. В полумраке он сидел и смотрел в темный прямоугольник окна. Отражение его лица висело в нем бледным пятном. Эван уставился в глаза своего двойника и читал в них полную потерю надежды и одиночество. Даже в самые адские моменты в тюрьме или в те моменты беспомощности, когда он был прикован к инвалидному креслу, Эван умудрялся нащупать тончайшую ниточку веры.
Но сейчас впервые он почувствовал себя полностью пойманным тем миром, который сам и создал.
Время от времени окно начинало подрагивать по углам, мерцая, как искаженная картинка в телевизоре, и когда это происходило, Эвану казалось, что он слышит звуки, похожие на голоса, эхом доносившиеся из какого-то другого времени или места.
После инцидента, происшедшего в кабинете доктора, Эван находился под постоянным наблюдением Митча — куда бы он ни пошел, санитар всегда был неподалеку.
После завтрака, во время которого Эван едва прикоснулся к еде, Митч поджидал его.
— Телефонный звонок, — без предисловий сказал он. — Пойдем.
В кабинете, расположенном за комнатой для занятий, находились пустой стол, стул и телефон, серый и без кнопок. Снятая трубка лежала на столе, и Эван удивленно на нее уставился.
— Это тебя, — сказал Митч. Эван сел и поднял ее.
— Алло?
— О, Эван, — в голосе матери были слезы и усталость. — С тобой все в порядке?
Еще одно пятно задрожало на периферии его зрения, и он сморгнул его.
— Со мной все в порядке, мам. Я просто… растерян.
— Я знаю, — вздохнула мать. — Я хотела сказать, что приду тебя навестить сегодня. Меня попросил прийти доктор Редфилд.
Эван почувствовал облегчение.
— Я рад. Я хочу увидеть тебя, мам. Я хочу выйти отсюда.
Длинная пауза на другом конце.
— Я знаю, что ты хочешь, малыш, но доктор говорит, что это будет не так быстро.
Его рука сжала трубку, и мгновение Эван боролся с желанием расплакаться от злости.
Он ответил спокойно, зная, что Митч внимательно за ним наблюдает:
— Ему лучше знать. Я просто хочу поправиться.
Она издала приглушенный всхлип.
— Могу ли я принести тебе что-нибудь? «Мои дневники? Но Редфилд сказал, что у меня их никогда не было, так?»
— Мне бы хотелось… фотографию. Я по тебе скучаю, и все такое. Ты не могла бы принести мне фотоальбом?
