Роковая кукла. Сборник фантастических романов - Хайнлайн Роберт Энсон (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Мать Джима вспыхнула и переменила тему.
— Джим, повесь свой пистолет. Не бросай его на диване, ведь Оливер может схватить его.
Услыхав свое имя, маленький брат Джима немедленно рванул к пистолету. Джим и его сестра Филлис, увидев это, вместе вскрикнули «Олли!», — что не замедлил повторить Виллис, который исполнил непростой трюк, воспроизведя оба голоса одновременно, благодаря исключительным возможностям своей атональной диафрагмы. Филлис была ближе; она схватила оружие и шлепнула малыша по рукам. Оливер заплакал, а Виллис подхватил.
— Дети… — начала миссис Марлоу.
В этот момент мистер Марлоу появился на пороге.
— Что за шум? — спросил он спокойно.
Доктор Макрей подхватил Оливера, перевернул его вниз головой, а затем посадил к себе на плечи. Оливер перестал плакать.
Миссис Марлоу повернулась к мужу:
— Всё в порядке, дорогой. Я рада, что ты дома. Дети, идите мыть руки и садитесь за стол.
Младшее поколение повалило из комнаты.
— Так что случилось? — повторил мистер Марлоу.
Через несколько минут мистер Марлоу вошел в комнату Джима:
— Джим?
— Да, папа.
— Как получилось, что ты оставил свой пистолет там, где ребенок мог его взять?
Джим покраснел:
— Он не был заряжен, папа.
— Если всех убитых из незаряженного оружия положить в ряд, длинная получилась бы шеренга. Ты ведь горд разрешением носить оружие?
— Да, сэр.
— И я горжусь, что тебе разрешили. Эго значит, что ты сознательный, внушающий доверие взрослый человек. На Совете я поручился за тебя и стоял рядом, когда ты давал клятву. Я гарантировал, что ты будешь следовать инструкциям и выполнять устав искренне и постоянно, а не только большую часть времени. Понимаешь меня?
— Да, сэр. Думаю, что да.
— Хорошо. Пойдем обедать.
Мягким рокотом своих соленых шуток и несдержанных замечаний доктор Макрей, как всегда, задавал тон за столом. Вскоре он повернулся к мистеру Марлоу и сказал:
— Ты упомянул что-то о том, что лет через двадцать мы сможем избавиться от респираторов; скажи мне: есть какие-нибудь новости о Проекте?
Колония располагала десятками проектов, каждый из которых должен был упростить для людей условия существования на Марсе, но когда говорили о Проекте, всегда имели в виду атмосферу или кислород. Участники первой экспедиции Харварда—Карнеги охарактеризовали Марс как в целом пригодный для заселения, но с той важнейшей оговоркой, что нормальный человек в здешнем разреженном воздухе задохнется. Однако, они также сообщили, что миллиарды и миллиарды тонн кислорода содержались в песках марсианской пустыни — те самые окислы железа, благодаря которым Марс имел свой красноватый оттенок. Проект предполагал высвободить этот кислород для дыхания людей.
— Разве ты не слышал сегодня новости с Деймоса? — ответил мистер Марлоу.
— Никогда не слушаю новости. Так лучше для нервной системы.
— Не сомневаюсь. Но это были хорошие новости. Опытный завод в Ливии работает, и работает успешно. В первый день производства он восстановил почти четыре миллиона тонн кислорода — и никаких срывов.
Миссис Марлоу была поражена:
— Четыре миллиона тонн? Ведь это, кажется, ужасно много.
Ее муж ухмыльнулся:
— Ты представляешь себе, сколько времени потребуется заводу такой мощности, чтобы выполнить всю работу, то есть увеличить кислородное давление на пять фунтов на квадратный дюйм?
— Нет, конечно. Но не слишком много, я полагаю.
— Давай прикинем, — его губы бесшумно шевелились, — Хм, около двухсот тысяч лет — марсианских лет, конечно.
— Ты смеешься надо мной, Джеймс!
— Совсем нет. Но пусть большие цифры не пугают тебя, дорогая; мы, безусловно, не станем ограничиваться единственным заводом, а построим их по всей пустыне, каждый мощностью миллиард лошадиных сил. Не существует, слава Богу, предела их мощности; и если наших жизней не хватит доделать эту работу, то, по крайней мере, наши дети наверняка дождутся ее окончания.
Миссис Марлоу погрузилась в мечты:
— Хорошо было бы пройтись по улице, подставив ветру открытое лицо. Мне вспомнился наш сад и ручей, пересекающий его — я была тогда маленькой девочкой… — она запнулась.
— Жалеешь, что мы прилетели на Марс, Джейн? — мягко спросил ее муж,
— Нет! Это мой дом.
— Хорошо. О чем печалишься, доктор?
— М-м? Да так., ерунда. Я просто задумался о конечном результате. Ведь в целом это отличная работа; трудная работа, хорошая работа, за которую человек может ухватиться. Но вот мы закончим ее, а зачем? Чтобы еще два или три миллиарда овец бессмысленно здесь бродили по округе, почесываясь и блея? Лучше бы мы оставили Марс марсианам. Скажи мне, сэр, а ты знаешь, для чего вначале использовали телевидение?
— Нет, откуда?
— Хм… Сам я, конечно, этого не видел, но мне рассказывал мой отец. Кажется…
— Твой отец? Сколько же ему было лет? Когда он родился?
— Ну, мой дед. Или, может быть, это был мой прадед. Неважно. Первые телевизоры устанавливали в коктейль-барах — развлекательных заведениях — и смотрели по ним борцовские поединки.
— Что такое «борцовский поединок»? — спросила Филлис.
— Устаревшая форма народных танцев, — ответил ее отец. — И, тем не менее, допуская вашу точку зрения, доктор, я все же не вижу, какой вред…
— А что такое «народный танец»? — настаивала Филлис.
— Объясни ей, Джейн. Меня она поставила в тупик.
— Это когда народ танцует, глупая, — самоуверенно сказал Джим.
— Почти верно, — согласилась мама.
Доктор Макрей посмотрел внимательно:
— Эти ребята многое теряют. Думаю открыть клуб старинных танцев. Я был некогда весьма хорошим танцмейстером.
Филлис повернулась к брату:
— Теперь, наверное, ты скажешь мне, что старинный танец — это когда старина танцует.
Мистер Марлоу поднял брови.
— Мне кажется, дорогая, дети уже поели. Нельзя ли их отпустить?
— Да, конечно. Можете идти, мои родные. Олли, скажи: «Разрешите, пожалуйста, выйти из-за стола».
Малыш повторил фразу, а Виллис эхом присоединился к нему.
Джим наспех вытер рот, схватил в охапку Виллиса и направился к себе в комнату. Он любил слушать доктора, но в присутствии других взрослых старина иногда нес самую фантастическую чепуху. Неинтересен был для Джима и разговор о кислородном проекте: он не видел ничего странного или неудобного в ношении маски. Без нее он чувствовал бы себя на улице неодетым.
По мнению Джима, Марс был и так хорош, и незачем было стараться сделать его похожим на Землю, ведь она не представляла собой ничего особенного. Его собственные впечатления о Земле ограничивались туманными воспоминаниями раннего детства, прошедшего на высокогорном плато в Боливии, где проходила акклиматизация эмигрантов — холод, недостаток кислорода и жуткая скука.
Его сестра плелась сзади. В дверях своей комнаты он остановился и спросил:
— Что тебе надо, детка?
— Ну, это… Джимми, похоже, мне придется позаботиться о Виллисе, когда ты уедешь учиться, и, может, ты скажешь ему об этом. Чтобы он слушался меня и не обижался.
Джим изумленно посмотрел на нее.
— А с чего ты взяла, что я собираюсь оставить его здесь?
Теперь удивилась она.
— А как же иначе? Тебе придется. Его нельзя брать в колледж. Спроси маму.
— Мама не имеет к этому никакого отношения. Ее мало волнует, что я возьму с собой.
— Все равно тебе нельзя его брать, даже если она не возражает. Какой же ты упрямый.
— Ты считаешь меня упрямым всегда, когда я отказываюсь потакать каждому твоему желанию!
— Не во мне дело, а в Виллисе. Здесь его дом; он привык к нему. Он будет тосковать в колледже.
— Я буду с ним!
— Довольно редко. Ты будешь на занятиях, а Виллису ничего не останется, как только сидеть и грустить. Лучше тебе оставить его здесь со мной — с нами — где ему будет хорошо.
Джим выпрямился.
— Я спрошу об этом прямо сейчас.
Он вернулся в гостиную и стал нетерпеливо ждать, когда его заметят. Скоро отец повернулся к нему:
