А.Беляев. Собрание сочинений том 6 - Беляев Александр Романович (читать полностью книгу без регистрации .txt, .fb2) 📗

Импульсный генератор и аппараты для создания шаровой молнии можно не разрушать. Такие вещи уже известны.

Проходя в последний раз мимо девушки, Фрей остановился. Хотелось сказать ей на прощание несколько слов, хотя она и не поняла бы его… Прости… Прощай…

И, простившись с Гансом и Мартой, Фрей, Мориц и Ганка вышли из Замка ведьм.

Мориц предложил зайти в его дом, чтобы подкрепиться едой. Кстати, Берта повидается с Ганкой. А потом… потом Фрей и Ганка уйдут пытать счастья — может, удастся им вырваться из этого ада.

ЧЕЛОВЕК, НАШЕДШИЙ СВОЕ ЛИЦО

ЧАСТЬ I

Снежная равнина. Истомленные собаки тянут нарты. Собак погоняет каюр, но и он спотыкается от усталости. На нартах лежит человек, бессильно свесив голову. Каюр падает. Собаки останавливаются и, как по команде, ложатся на снег.

Рядом со снежной равниной растут кактусы. В тени зеленых каштанов по тротуару идет маленький человек, почти карлик, в отлично сшитом летнем фланелевом костюме и шляпе-панаме с широкими полями. Он не может не видеть драмы в снежной пустыне, но равнодушно проходит мимо.

Снежная равнина кончилась. Пустырь. За ним пески, пальмы, оазис. Здесь тоже происходит какая-то драма. Бедуин-наездник подхватывает красивую девушку в европейском костюме, перекидывает через седло и пускает в карьер своего скакуна. Девушка кричит, простирает руки, бьется. Несколько европейцев бросаются к лошадям и пускаются в погоню…

Маленький человек рассеянным взглядом окидывает оазис, бедуина, погоню и шагает дальше, комично выбрасывая ноги вперед.

За пустыней — набережная. Идет погрузка большого океанского парохода. Дымят четыре низких, наклоненных назад трубы. Завывает сирена. На сходнях подымается свалка. Кого-то поймали. Кто-то вырывается, падает вниз.

Снова пустырь. За ним скалы. Гордо возвышается средневековый замок, окруженный валами, рвами, наполненными водой. На подъемном мосту рыцарь, подъехавший к замку. Он требует, чтобы ему открыли ворота. На башнях стоят люди. Вдруг подъемный мост начинает подниматься. Испуганная лошадь мечется, пытается спрыгнуть с моста…

Не досмотрев, удастся ли ей это, или же она вместе со всадником попадет в ловушку, маленький человек отводит взгляд и со скучающим видом ворчит себе под нос:

— Везде и всюду одно и то же… Тоска!

И он еще выше подбрасывает ноги, шагая по гладкому тротуару.

Здесь же, по асфальтовой дороге, течет беспрерывный поток автомобилей, белых, синих, голубых, золотистых, как жужелица, блестящих лимузинов последней модели и стареньких «Фордов». Люди, которые едут в автомобилях и идут по тротуарам, с таким же равнодушием смотрят на снежные пустыни, оазисы, океанские пароходы, средневековые замки, как и маленький человек.

Их гораздо больше интересует сам маленький человек. К нему поворачиваются все головы идущих и едущих. Завидев маленького человека, люди многозначительно переглядываются. И на их лицах появляются улыбки, а в глазах — величайший интерес, какой бывает лишь у посетителей зоопарка, когда они видят необычайно экзотическое животное. И вместе с тем люди проявляют к маленькому человеку почтительное уважение. Знакомые незаметно толкают друг друга локтем и тихо говорят:

— Смотри! Престо! Антонио Престо!

— Да, как мало весит и как много стоит!

— Говорят, его капитал равняется ста миллионам долларов.

— Больше трехсот.

— А ведь он еще так молод, счастливец!

— Почему он не в автомобиле? Ведь у него одна из лучших машин в мире. По особому заказу.

— Это его обычная утренняя прогулка. Автомобиль следует за ним.

А маленький человек продолжает спокойно идти вперед, стараясь ничем не отличаться от других, не обращать на себя внимания. Но это ему удается не лучше, чем слону, который шествует среди толпы зевак. Необычайна его фигура, необычайны жесты, мимика. Каждое его движение вызывает улыбку, смех. Весь он — живое олицетворение смешного. Еще ребенком он вызывал смех у окружающих. Он мог быть весел, грустен, задумчив, мог сердиться и негодовать — результат был один: люди смеялись. Сначала это раздражало его, но впоследствии он привык. Что же делать? Такова его внешность.

Он был почти карликом, имел непомерно длинное туловище, короткие ноги, длинные руки взрослого человека, достигавшие колен. Его большая голова, широкая в верхней части и узкая в нижней, сохранила черты детского строения. Особенно смешон был его мясистый нос, глубоко запавший в переносице. Кончик носа загибался вверх, как турецкая туфля. Этот нос обладал необычайной подвижностью, отчего ежеминутно менялось не только выражение, но и вся форма лица. Престо был подлинным, законченным уродом, но в его уродстве не было ничего отталкивающего. Наоборот, оно возбуждало симпатию. В его больших живых карих глазах светились доброта и ум. Это было единственное исключительное в своем роде произведение природы.

Антонио Престо шел с невозмутимым видом среди смеющейся толпы, комично выкидывая вперед свои короткие ноги.

Он свернул налево в кипарисовую аллею, которая вела к большому саду. В саду, посредине эвкалиптовой рощи, стояла китайская беседка. Престо вошел в нее и оказался в кабине лифта. Лифт среди сада мог бы вызвать удивление у всякого непосвященного, но Престо был хорошо знаком с этим странным сооружением. Кивнув головой в ответ на приветствие мальчика, обслуживающего лифт, Престо бросил короткое приказание:

— На дно!

При этом он сделал такой выразительный жест рукой, будто хотел проткнуть землю до самой преисподней. Это было так смешно, что мальчик засмеялся. Престо грозно посмотрел на него. От его взгляда мальчик засмеялся еще громче.

— Простите, мистер, но я не могу, право же не могу… — оправдывался мальчик.

Престо со вздохом махнул рукой.

— Ладно, Джон, не оправдывайся. Ты в этом виноват не больше, чем я. Мистер Питч приехал? — спросил он у мальчика.

— Двадцать минут тому назад.

— Мисс Гедда Люкс?

— Нет еще.

— Ну, разумеется, — сказал с неудовольствием Престо. И нос его неожиданно зашевелился, как маленький хобот.

Мальчик снова не удержался и взвизгнул от смеха. Хорошо, что в этот момент лифт остановился, а то Престо рассердился бы на него.

Антонио выскочил из кабины, прошел широкий коридор и оказался в большой круглой комнате, освещенной сильными фонарями. После горячего, несмотря на утренний час, солнца здесь было прохладно, и Престо вздохнул с облегчением. Он быстро пересек круглую комнату и открыл дверь в соседнее помещение. Как будто «машина времени» сразу перенесла его из двадцатого века в немецкое Средневековье.

Перед ним был огромный зал, потолок которого замыкался вверху узкими сводами. Узкие и высокие окна и дверки, узкие и высокие стулья. Через окно падал свет, оставляя на широких каменных плитах пола четкий рисунок готического оконного переплета. Престо вошел в полосу света и остановился. Среди этой высокой и узкой мебели фигура его казалась особенно мала, неуклюжа, нелепа. И это было не случайно: в таком контрасте был строго продуманный расчет режиссера.

Старый немецкий замок был сделан из фанеры, клея, холста и красок по чертежам, этюдам и макетам выдающегося архитектора, который мог с честью строить настоящие замки и дворцы. Но мистер Питч — «Питч и К°», — владелец киностудии, платил архитектору гораздо больше, чем могли бы уплатить ему титулованные особы за постройку настоящих замков, и архитектор предпочитал строить бутафорские замки из холста и фанеры.

В средневековом замке, вернее в углу зала и за его фанерными стенами, шла суета. Рабочие, маляры, художники и плотники под руководством самого архитектора заканчивали установку декораций. Необходимая мебель — настоящая, а не бутафорская — уже стояла в «замке». Инженер-электрик и его помощник возились с юпитерами — огромными лампами во много тысяч свечей каждая. Главное в кинофильме — свет. Немудрено, что он составляет основную заботу постановщиков. Мистер «Питч и К°» могли позволить себе такую роскошь: устроить огромный павильон под землей, чтобы яркое калифорнийское солнце не мешало эффектам искусственного освещения при павильонных съемках.