Имя мне — Легион - Желязны Роджер Джозеф (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗

Я отложил стихотворение в сторону и отыскал фенобарбитал. Неожиданно пришла усталость.

Когда на следующий день я показал М’Квийе свое стихотворение, она прочитала его несколько раз подряд, очень медленно.

— Прелестно, — сказала она. — Но вы употребили три слова из вашего языка. «Кот» и «собака», насколько я понимаю, — это мелкие животные, традиционно ненавидящие друг друга. Но что такое «цветок»?

— Мне никогда не попадался ваш эквивалент слова «цветок», но вообще-то я думал о земном цветке, о розе.

— Что она собой представляет?

— Ну… лепестки у нее обычно ярко-красные. Поэтому я написал «пылающая голова». Еще я хотел, чтобы это подразумевало жар, и рыжие волосы, и пламя жизни. А у самой розы — стебель с зелеными листьями и шипами и характерный приятный запах.

— Я бы хотела ее увидеть.

— Думаю, это можно устроить. Я узнаю.

— Сделайте это, пожалуйста. Вы… — она употребила слово, эквивалентное нашему «пророку» или религиозному поэту, как Исайя или Локар. — Ваше стихотворение прекрасно. Я расскажу о нем Браксе.

Я отклонил почетное звание, но почувствовал себя польщенным. Вот он, решил я, тот стратегический момент, когда нужно спросить, могу ли я принести в храм копировальный аппарат и фотокамеру. Мне хотелось бы иметь копии всех текстов, объяснил я, а переписывание займет слишком много времени.

К моему удивлению, она тут же согласилась. А своим приглашением и вовсе привела меня в замешательство:

— Хотите пожить здесь, пока будете этим заниматься? Тогда вы сможете работать и днем и ночью — когда вам будет удобнее. Конечно, кроме того времени, когда храм будет занят.

Я поклонился.

— Почту за честь.

— Хорошо. Привозите свои машины, когда хотите, и я покажу вам вашу комнату.

— А сегодня вечером можно?

— Конечно.

— Тогда я поеду собирать вещи. До вечера…

Я предвидел некоторые сложности с Эмори, но не слишком большие. Всем на корабле очень хотелось увидеть марсиан, хотелось узнать, из чего они сделаны, расспросить их о марсианском климате, болезнях, составе почвы, политических убеждениях и грибах (наш ботаник просто помешан на всяких грибах, а так ничего парень), но пока что только четырем или пяти действительно удалось-таки увидеть марсиан. Большую часть времени команда корабля занималась раскопками древних городов и акрополей. Мы строго соблюдали правила игры, а туземцы были замкнуты, как японцы XIX века. Я не рассчитывал встретить особое сопротивление моему переезду и оказался прав.

У меня даже создалось впечатление, что все были этому рады.

Я зашел в лабораторию гидропоники поговорить с нашим грибным фанатиком.

— Привет, Кейн. Уже вырастил поганки в этом песке?

Он шмыгнул носом. Он всегда шмыгает носом. Наверное, у него аллергия на растения.

— Привет, Гэлинджер. Нет, с поганками ничего не вышло, а вот ты загляни за гараж, когда будешь проходить мимо. У меня там растет пара кактусов.

— Тоже неплохо, — заметил я.

Док Кейн был, пожалуй, моим единственным другом на корабле, не считая Бетти.

— Послушай, я пришел попросить тебя об одном одолжении.

— Валяй.

— Мне нужна роза.

— Что?

— Роза. Ну знаешь, такая красная, с шипами, и пахнет приятно.

— Думаю, в этом песке она не приживется.

Шмыг, шмыг.

— Да нет, ты не понял. Я не собираюсь ее сажать. Мне нужен сам цветок.

— Придется использовать баки. — Он почесал свой лысый купол. — Это займет месяца три, не меньше, даже если форсировать рост.

— Ну так как, сделаешь?

— Конечно, если ты не прочь подождать.

— Да ради бога! Собственно, три месяца — это как раз к отлету и будет.

Я огляделся по сторонам: бассейны кишащей слизи, лотки с рассадой.

— Я сегодня перебираюсь в Тиреллиан, но появляться здесь буду часто, так что зайду, когда она расцветет.

— Перебираешься туда? Мур говорит, что они исключительно разборчивы.

— Ну, значит, они сделали для меня исключение.

— Похоже на то, хотя я все равно не представляю, как ты выучил их язык. Мне-то и французский с немецким с трудом давались, но я на той неделе слышал за обедом, как Бетти демонстрировала свои познания. Звучит как нечто потустороннее. Она говорит, что это напоминает разгадывание кроссворда в «Таймс», когда одновременно надо еще и подражать птичьим голосам.

Я рассмеялся и взял предложенную сигарету.

— Да, язык сложный, но, знаешь, это как найти совершенно новый класс грибов — они бы тебе по ночам снились.

Его глаза заблестели.

— Да, это было бы здорово. Знаешь, может, еще и найду.

— Может, и найдешь.

Посмеиваясь, он проводил меня до двери.

— Сегодня же займусь твоими розами. Ты там смотри не перетрудись.

— Будь спокоен.

Как я и говорил: помешан на грибах, а так парень ничего.

Мои апартаменты в Цитадели Тиреллиана примыкали непосредственно к храму. По сравнению с тесной каютой мои жилищные условия значительно улучшились. Кроме того, кровать оказалась достаточно длинной, и я в ней помещался, что было достойно удивления.

Я распаковал вещи и сделал шестнадцать снимков храма, а потом взялся за книги.

Я снимал до тех пор, пока мне не надоело переворачивать страницы, не зная, что на них написано. Я взял исторический труд и начал переводить.

«Ло. В тридцать седьмой год процесса Силлена пришли дожди, что стало причиной радости, ибо было это событие редким и удивительным и обычно толковалось как благо.

Но то, что падало с небес, не было живительным семенем Маланна. Это была кровь вселенной, струей бившая из артерии. И для нас настали последние дни. Близилось время последнего танца.

Дожди принесли чуму, которая не убивает, и последние пассы Локара начались под их шум…»

Я спросил себя, что, черт возьми, имеет в виду Тамур? Он же историк и должен придерживаться фактов. Не было же это их Апокалипсисом! Или было? Почему бы и нет? Я задумался. Горстка людей в Тиреллиане — очевидно, все, что осталось от высокоразвитой цивилизации. У них были войны, но не было оружия массового уничтожения, была наука, но не было высокоразвитой технологии. Чума, чума, которая не убивает… Может, она всему виной? Каким образом, если она не смертельна?

Я продолжил чтение, но природа чумы не обсуждалась. Я переворачивал страницы, заглядывал вперед, но все безрезультатно.

М’Квийе! М’Квийе! Когда мне позарез нужно задать тебе вопрос, тебя, как на грех, нет рядом.

Может, пойти поискать ее? Нет, пожалуй, это неудобно. По негласному уговору я не должен был выходить из этих комнат. Придется подождать.

И я чертыхался долго и громко, на разных языках, в храме Маланна, несомненно, оскорбляя тем самым его слух.

Он не счел нужным сразить меня на месте. Я решил, что на сегодня хватит, и завалился спать.

Я, должно быть, проспал уже несколько часов, когда Бракса вошла в мою комнату с крошечным светильником в руках. Я проснулся оттого, что она дергала меня за рукав пижамы.

— Привет, — сказал я.

А что еще я мог сказать?

— Я пришла, — сказала она, — чтобы услышать стихотворение.

— Какое стихотворение?

— Ваше.

— А-а-а.

Я зевнул, сел и сказал то, что люди обычно говорят, когда их будят среди ночи и просят почитать стихи:

— Очень мило с вашей стороны, но вам не кажется, что сейчас не самое удобное время?

— Да нет, не беспокойтесь, мне удобно, — сказала она.

Когда-нибудь я напишу статью для журнала «Семантика» под названием «Интонация: недостаточное средство для передачи иронии».

Но я все равно уже проснулся, так что пришлось взяться за халат.

— Что это за животное? — спросила она, показывая на шелкового дракона у меня на отвороте.

— Мифическое, — ответил я. — А теперь послушай, уже поздно, я устал. У меня утром много дел. И М’Квийе может просто неправильно понять, если узнает, что ты была здесь.