Чародей в ярости - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (читать книги регистрация txt) 📗
— Так, — нахмурился Саймон, — значит я убедил тебя, что ты опять стал самим собой?
Род кивнул.
— А еще важнее, ты показал мне, что я могу самовосстанавливаться до настоящей своей личности, а не воображаемой, снова сплавив свои мысли и действия в единое целое. Надо лишь вспомнить, кто я такой. Ключом послужил Векс. Векс стал последним элементом, благодаря которому это удалось. Потому что, видишь ли... — Он дернул губами в улыбке. — ...во вселенной лорда Керна Векс существовать не мог.
— Не понимаю, почему бы и нет; — нахмурился Саймон. — но все же принимаю твое заверение. — Затем его глаза метнули искры и расширились. — А может быть, и понимаю. Твой конь означает тебя, не так ли? Ибо, если его не может быть в той стране лорда Керна, то не может быть и тебя!
— Да, без завоза не может. — Тут Род напрягся, отворачиваясь от Саймона, чувствуя себя так, словно через него проходил электрический ток. — Да... он означает меня во многих смыслах, не так ли?
Компьютерный мозг в теле с лошадиной шкурой довольно неплохо символизировал технологического Рода в средневековой культуре Грамария...
Но его самого?..
— По моему именно так, — говорил Саймон. — И так как твой конь-ключ к возвращению тебе власти над своими действиями, так и твой гнев — ключ к вызыванию «лорда Керна», кого, по твоим же словам, ты создал, чтобы брать ответственность за твои собственные ужасные деяния, чтобы ты мог солгать себе, что никакой твоей вины в них нет.
Мгновенье Род стоял, не двигаясь, а затем медленно кивнул.
— Да и это ложь. — Он бессильно присел на корточки. Саймон присел рядом с ним. — С тех пор, как я вернулся из вселенной лорда Керна я постоянно впадал в ярость, а это пугает, очень пугает.
— Так, — блеснул глазами Саймон. — Поэтому ты боялся прибегать к собственным силам из страха вызвать его.
Какое-то время Род молча глядел на него. А затем кивнул.
— Да, это должно иметь смысл, не так ли? Ассоциация. Применение магии в первый раз, благодаря тому, что в черепе у меня гостил лорд Керн; поэтому новое применение ее, должно опять призвать его. Определенно тут налицо нелогичное рассуждение, не так ли?
— Похоже так, когда ты говоришь это.
— Да, но эти рассуждения заставляет меня понять, что это не имеет смысла, — усмехнулся Род. — Однако, я должен прибегать к своим силам. Бывали случаи, когда они здорово пригодились. Например, как раз сейчас — Альфар нацелил кинжал мне в горло, так что терять мне было нечего. — Он содрогнулся. — И на этот раз «Лорд Керн» почти полностью овладел мной.
— Да, — улыбнулся Саймон. — Ты опасался, не так ли? Опасался, использовать свои силы из страха вызвать «Лорда Керна».
— Даже, если он всего лишь созданная мной иллюзия, — кивнул раздосадованный Род. — Да. Я до сих пор этого боюсь.
— И все же ты хочешь пользоваться своими силами, — поднял указательный палец Саймон. — Будь они хоть силами лорда Керна, хоть твоей собственной магией, вызываемой твоим гневом, ты страшиться применять их, чтобы не поддаться искушению и не дать твоим рукам сделать то, что тебе отвратительно.
Род медленно кивнул.
— Неплохо сказано. Отделение мысли от действия. Да. Я, таки, всегда был немного шизоидным.
— Тогда сдерживай в себе вызванную тобой силу, — призвал его Саймон. — Таким образом ты можешь воссоединить свои мысли со своими действиями, удерживая деятельную часть себя в загоне, создаваемом твоими мыслями. Сдерживай «Лорда Керна» точно так же, как свой гнев. Ты ведь наверняка не забыл нашего разговора, затрагивавшего сей предмет? То было прямо после того как ты...
— После того, как я избил тот бедный, ничего не подозревающий беззащитный камень. Да, — кивнул, плотно сжав губы от досады, Род. — Да, я помню. Но я по-прежнему не понимаю, как тебе удается удерживать крышку на котле своего гнева.
— Нет, я не удерживаю! — нахмурясь погрозил Роду пальцем Саймон. — Если поднимется гнев, не пытайся похоронить его, ни притворяйся, будто его нет. Дай ему быть в твоем сознании и не стремись задушить его, но сдерживай его.
— А как тебе это удается? — нахмурился Род.
— Благодаря отстранению от разгневавшего лица, — ответил Саймон. — Знаю, сделать это нелегко — ибо когда жители деревни потеплели ко мне, а священник стал моим другом, я прекратил свое отшельничество и стал жить среди них. Построил себе постоялый двор с их помощью. И со временем нашел себе жену. — Он поднял голову, снова глядя в далекое прошлое. — Она подарила мне прекрасных детей, и мы вместе трудились, воспитывая их.
— Совершенно верно — у тебя ведь есть дочь.
— Две — и сын, который по милости неба ушел в солдаты при последней войне, и остался на юге служить у лорда Борджиа. Черт меня подери, как я люблю его! И все же, пока он рос, то доставлял мне уйму огорчений!
— Не стану утверждать, будто все это мне отлично известно, — проворчал Род, — но я набираюсь знаний. Как ты справлялся с этим?
— Постоянно помня и никогда не высказывая мысль, что гнев его направлен не на меня, а на то, что я означаю.
— Власть, — догадался Род. — Пределы его действиям.
— Да — и дерево, от коего ему нужно отделиться, пустить побег, а не то ему не быть самостоятельным существом. И все же было тут и нечто большее — то, что сердился он не на меня, а на сказанное или сделанное мной.
— Это не имеет большого смысла, — нахмурился Род. — Ты пытаешься сказать нечто иное, как то, что это был гнев, а не ненависть.
Саймон уставился в пространство.
— Возможно смысл именно в этом. И все же гнев ли то иль ненависть, гнев на тебя иль на сделанное тобой, всегда знай, если случится самое худшее, тебе надо только вспомнить, что это событие лишь часть твоей жизни, а не вся она — часть, с коей тебе приходится иметь дело, но которую, когда дело сделано, можно выставить за ворота твоей жизни.
— А что, если ты не можешь? — взорвался Род. — Что, если ты к ним привязан? Что, если тебе приходиться постоянно иметь с ними дело, каждый день? Что, если ты любишь их?
Саймон выпрямился, сидя, серьезный и внимательный.
— Да, — кивнул он. — Куда легче сдержать свою вспыльчивость с теми, кого ты видишь нечасто, ибо ты можешь уйти домой, закрыть за собой дверь и забыть о них.
Лицо его расплылось в мягкой улыбке.
— Помни всегда, что те, кого ты любишь, тоже люди, и заслуживают такого же уважения и заботы, как и те, с коими ты имеешь дело всего час-другой. Если у тебя неважно складываются отношения с родными, притворись, что они друзья.
Эта мысль вызвала у Рода ледяной холодок.
— Но это же не так! Они неотделимые части моей жизни — части меня самого!
— Нет! — глаза Саймона вспыхнули, и лицо его стало ликом строгого патриарха. — Никогда ты не должен считать их таковыми! Ибо никто другой не может быть частью тебя; они самостоятельны и отделимы от тебя!
Род просто глядел во все глаза, пораженный силой чувства Саймона.
Саймон медленно покачал головой.
— Никогда не думай, что если ты любишь женщину или она тебя, то она больше не сама по себе, отдельная, самостоятельная.
— Но... но... но ведь в том и состоит цель брака! — заикаясь, выговорил Род. — В том, чтобы двое стали одним!
— Сие грязная ложь! — отрезал Саймон. — Лишь предлог одному поработить другого, а потом заставить ее прекратить быть! Твоя жена тоже отдельная личность, содержащаяся в собственной коже, и она является единым целым существом, отдельным, независимым — той, кто любит тебя, и все же существует отдельно.
Он вдруг улыбнулся, и к нему вернулись теплота.
— Ибо понимаешь, не будь она отдельным человеком, тебя некому было бы любить.
— Но... но слово брак! Разве оно не означает именно это — двух людей, сплавленных друг с другом в единое целое?
Саймон нетерпеливо покачал головой.
— Возможно это слово имеет такое значение. И все же не обманывайся: двое не могут быть одним. Такое невозможно. Признаю, звучит красиво, но достаточно ли красоты, чтобы сделать это верным?
