Человек с железного острова - Свиридов Алексей Викторович (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
И опять идти, теперь уже вверх, наискось по склону, противоположному тому, по которому мы шли с перевала. Он и поположе, и поотрадней – травка, деревья довольно плотно стоят, и даже цветочков две штуки я видел. Дорога натоптанная, хорошо видна – то есть в наступающих сумерках мы ее не теряем. Я конвою отдохнуть предлагаю – гном в ответ тихо говорит:
– Идти еще не больше двух часов, а там вы получите еду и отдых, – и снова замолкает. Неразговорчивый попался конвой, а с Анлен по тактическим соображениям беседовать и вовсе не стоит, и топаем в тишине, как немые, бессловесные, так сказать. Постепенно темнеет, и один из конвойных зажигает факел, ловко действуя кремнем и обожженной тряпкой, а потом снова впадает в как бы полусонное состояние. Хоть бы птичка какая-нибудь запищала или цикада скрипнула. Такая обстановка отнюдь не способствует успокоению напряженных нервов, и я машинально вслушиваюсь, как шуршит под ногами щебень, а затем такой же хруст раздается впереди – навстречу движутся две темные фигуры, без огня идут. Наша стража выставляет вперед копья и сбавляет шаг. Раздается громкий свист стрелы, и гном падает со стрелой в боку на дорогу, а еще одна весело впивается в Анленовский щит. Я прыгаю вперед, валю Анлен на дорогу и падаю сам, а рядом валится конвойный орк, стрела в глазу торчит. Последний стражник посылает копье куда-то в гущу ветвей и затем, вытащив нож, кидается в темноту, оставив факел догорать на дороге, а в нашего соседа втыкается еще пара стрел. Я говорю: «Анлен, в лес, живо!» – она бросается вперед, я за ней, но еще и не отбежав от дороги, цепляюсь ногой за веревку, протянутую низом, и пашу носом перегной. Сильные руки сдирают с меня сапоги, отковыривают меч и чайник без ручки. Потом двое усаживаются один на шею, другой на зад и вяжут мне конечности – господи, в который уже раз! Я отплевываюсь от земли и самым дружелюбным голосом интересуюсь:
– На своем горбу меня потащите?
В ответ мне затыкают рот грязной тряпкой, и на зубах теперь скрипит песок. Без излишней аккуратности волокут меня опять к дороге, и рядом тем же манером Анлен, опутанную сетью и оглушенную, видать, вдобавок. Вытаскивают нас на туда как раз в тот момент, когда луна вылезает из-за величаво проплывающей тучи. Место события как фонарем освещено, и я даже мычание в тряпочку от удивления издаю. Гном лежит в луже своей крови, стрела по-прежнему торчит в боку, но он жив и бесстрастно глядит куда-то вдаль. А там, где должен бы лежать труп орка – полуистлевшие кости, в которых можно распознать скелет, впрочем, скелет, опоясанный все той же роскошной перевязью, перебитой посередине. С другой стороны дороги появляется невысокий человечек самого что ни на есть простецкого вида, но в то же время чувствуется некий подвох в его простоте. Мужичок опасливо наклоняется к гному и резким движением расстегивает пояс. На моих изумленных глазах, и все-таки неуловимо, гном теряет всякое сходство с раненым воином и превращается в раздутого полуразложившегося мертвеца. Раздается хрипловатая команда на незнакомом мне наречии, и меня снова хватают и волокут все дальше и дальше от дороги. Короткая остановка, меня ощупывают и вытаскивают кинжал, расписанный западноэльфийскими рунами, как я его не прятал, а все без толку. Положили меня снова на землю носом вниз, и ничего видеть я не могу, только разговор слушаю спокойный, хотя я бы удивился, у урха эльфийскую вещь из-за пазухи вытащив. Тянется это недолго, один из носильщиков развязывает мне ноги и моим же лезвием тычет в спину. Кое-как на ноги поднимаюсь и оборачиваюсь поглядеть, кто же это так квалифицированно нас повязал? Сзади стоит свирепого вида вахлак, а чуть поодаль еще один. А я-то после Орогоччу ни разу их не только не видал, но и не слыхивал про них даже. Получается, они и тут живут? Ничего не понимаю. Вахлак на мои оглядывания не обижается, а просто нажимает на нож – мол, давай двигай. Я не противлюсь, только философски думаю про себя над превратностями судьбы: из-под одного конвоя в руки другому попал, потом вот третий, и будет ли еще продолжение?
Луна уже вылезла высоко, ее время от времени закрывают темные клочья, но свет есть. Наш путь приводит к небольшой прогалине между деревьев, на середине которой стоит железная конструкция, внутри которой, видимо, горит огонь, но сюда пробиваются только слабые отсветы, потайная переносная печка, одним словом. Вокруг нее лежат и сидят с десяток вооруженных вахлаков, и рядом, но отдельно – трое простецких мужичков, навроде того, что я видал на дороге: рубахи, штаны, на ногах нечто на лапти похожее, бороденки короткие, но пухлые. А над поляной между деревьев растянута настоящая маскировочная сеть, или я совсем спятил! Пока я соображаю, откуда она здесь, происходит такое, что я оказываюсь окончательно добит. От костра подходит бородатый светловолосый человек, и один из вахлаков, доложив ему что-то по-своему, становится по стойке смирно и отдает светловолосому честь. Я, совершенно ошалев, начинаю смеяться в ту же самую тряпку. Светловолосый удивленно глядит на меня и что-то приказывает – меня волокут в сторону общей компании, где уже чернеет сверток с моей соратницей. Она уже в себя пришла, но говорить не может – ее рот замотан длинной лентой в несколько слоев. Я пытаюсь успокоиться, но сетка над поляной не дает этого сделать, и все накопившееся за последние два дня и две ночи напряжение разряжается в совершенно диком смехе, который со стороны, наверное, похож на страстное мычание какой-нибудь домашней скотины. Угомониться удается не скоро, но усталость все же берет свое, и, заснув, я наслаждаюсь бредовыми картинами: орки, марширующие на плацу, Кун-Манье в форме трехзвездного генерала, и эльфы в кольчугах и при луках, идущие в атаку на танках. Еще там мы со Знахарем и Амгамой кого-то спасали, и прочие выверты подсознания.
Подъем – уже и солнце светит, и ветерок дует. Вахлак, меня разбудивший, берет меня под мышки и устанавливает в вертикальное положение. Анлен выпутывают из сетки, и рядом трое лучников – на случай, если мы с нею начнем дурить. От чуть-чуть дымящей печки вразвалочку подходит светловолосый. Я вспоминаю свой сон, гляжу на него и прикидываю, что этот начальничек весьма смахивает на Амгаму, и даже не смахивает, а это он самый и есть. А если так, то и вахлаки, наверное, не здешние, и сеть маскировочная понятна, и все прочее, вот только мужички… кстати, где они? Словно и не было их. Ну-ка, что скажет мой разлюбезный товарищ юности мятежной? Любезности в нем оказывается немного. Амга требует сведений об оцеплении, о причинах его появления, об окрестных долинах – отвечай не хочу. Кляп вынимается, но я вместо ожидавшихся сведений говорю:
– Слушай, ты водички не дашь немного? – Амгама делает знак, мне приносят кожаную мягкую фляжку.
– И руки бы развязали… – Тут уже у собеседника есть сомнения, но решив не портить раньше времени отношения, он делает то, что я прошу. Я пару раз умываюсь из горсти, сдирая первый слой грязи и пыли, и заявляю, уже на озерном диалекте:
– Я вижу, ты, Амгама, большим начальником стал, старых друзей не узнаешь?!
Следует бурная сцена, которой вахлаки весьма озадачены, но не препятствуют. Следующим шагом я представляю Анлен, как хотя и в чужом обличьи, но вполне надежную особу. Амгама лично распутывает ей руки, а ближайший охранник смотрит на это с явным подозрением.
Амгама действительно рад, но вскоре к его чувствам добавляется настороженность, и я обещаю ему все рассказать, после того, как он ответит на один мой вопрос, ну очень важный:
– Ты вот сейчас здесь, я не спрашиваю зачем, чью волю ты выполняешь?
Амгама не колеблется ни секунды:
– Великого Маршала Приозерья, а чью же еще?
– А когда он тебя сюда отправлял, он что-нибудь о здешнем хозяине знал?
– Нет, откуда. Наоборот, затем и наладил!
– И еще один: как ты думаешь, твой отряд здесь уже засекли?
– Похоже, нет. Я старался.
– Ну ладно, теперь моя очередь говорить, да? – и я кратенько излагаю основные свои приключения, начиная с самого момента прощания. Про поход с Чисиметом на Запад, да как от одной к другой базе светлых сил бродили, как я в первые советника выбился – все это я рассказываю без утайки, а дальше приходится хитрить, мало ли как дело обернется. Подземелья сокращаю насколько возможно, про глобальные планы Друга тоже молчу, а Анлен получается так, колдунья-самородок. Выходит вроде складно и похоже на правду. Угрызений совести я не чувствую – дружба дружбой, а политика политикой. Амгама приваливается спиной к уже окончательно погасшей печке, а вахлаки, успокоенные дружеским его обращением с пленниками – нами, то есть – разбредаются по поляне. Изредка из леса появляется то один, то другой, и на смену без слов уходит следующий караульный.
