Скифы - Никитин Юрий Александрович (библиотека электронных книг TXT) 📗
– Хорошо, – сказал Бабай-ага с чувством, – что я татарин. Или еврей, не помню.
– Вчера ты был хохлом, – напомнил Гаврилов.
Крылов продолжил невозмутимо:
– При этом дело отнюдь не в «неумении работать как одна команда». Достаточно сложные коллективные действия, особенно «скорые» и не связанные с личной ответственностью, русские умеют делать хорошо и довольно споро. Адаптивность же русских людей вообще очень высока, а процесс «вхождения в коллектив» у нас проходит куда проще, чем это принято среди иных народов. Русский человек, оказавшись на новом месте, довольно быстро принюхивается и притирается.
Гаврилов поинтересовался мягко:
– Так в чем же проблема?
– В том, что русские не доверяют друг другу. Не то чтобы мы все считали друг друга «плохими» – чего нет, того нет. Дело совсем в другом. Доверие отнюдь не является синонимом так называемого «хорошего отношения к человеку». Вообще говоря, когда мы используем слово «доверие», нужно все время помнить, что доверяют не «человеку как таковому», а его возможностям, умениям, навыкам, способностям (сюда же, кстати, относятся и так называемые «моральные качества»). Оказываемое «доверие» совершенно не зависит от того, как мы относимся к данному человеку. Отец может обожать свою маленькую дочурку, но ни за что не даст ей сесть за руль или даже погладить ему брюки – просто потому, что она не способна водить машину или удержать в руке тяжелый горячий утюг. С другой стороны, тот же человек вверяет свою жизнь и здоровье врачу, к которому он не испытывает никаких чувств, – просто потому, что доверяет его образованию, способностям и навыкам специалиста.
При этом нужно иметь в виду, что такие способности, как пунктуальность (ну хотя бы прийти на запланированную встречу вовремя), – это тоже способности, а не только «моральные качества». Человек может быть удивительно симпатичным, очень хорошим, просто золотым и бриллиантовым – но при этом хронически опаздывать, терять деньги и срывать все и всяческие планы. Такие качества, как честность, умение «держать слово» и т.п., являются чем-то средним между «талантами» и «моральными нормами». Во всяком случае, это что-то такое, что зависит не только от наших добрых намерений, но что еще и «уметь надо».
Гаврилов снова напомнил мягко:
– Так почему тогда не доверяют друг другу русские? Я спрашиваю как скиф, учти.
– Потому что считают друг друга ни к чему не способными. Многие современные русские люди (особенно подвизающиеся в области бизнеса) думают о своих согражданах крайне скверно, полагая, что все они или пройдохи, или растяпы, но в любом случае мало на что годятся. Прежде всего это касается так называемых «деловых качеств», отчасти также и моральных. При этом недоверие друг к другу нисколько не мешает «хорошим отношениям»: можно ведь считать окружающих, как бы это сказать… добрыми, симпатичными, безобидными неумехами. В некоторых кругах такое отношение друг к другу довольно-таки распространено. «С хорошими людьми хорошо водочки выкушать, пивком отполировать». Но «дела делать» предпочитают (при возможности) с «западниками» или, на худой конец, с какими-нибудь «евреями», потому как «хоть и обманут, сволочи, зато не подведут».
Бабай-ага подумал, сказал с чувством:
– Нет, лучше пойду в иудеи!
Денис-из-Леса слушал Крылова краем уха, постоянно прислушивался к звукам из комнаты, даже от шумного окна отсел, наконец поднялся, сказал с виноватой усмешкой:
– Что-то Тора долго нет. Пойду загляну…
– Заглянь, заглянь, – посоветовал Откин саркастически. – Не очень глубоко только забирайся.
Денис-из-Леса исчез, а Крылов поморщился, сказал громче:
– То есть русские люди не доверяют другим русским людям, поскольку не верят в их (и свои тоже) возможности и способности (как деловые, так и моральные, например, «способность держать слово»). Оправданно ли такое отношение друг к другу? Да сколько угодно. Но тут есть одна тонкость: мы ведь не только нарываемся на это, но и сами способствуем. Люди (иногда бессознательно) ощущают, чего от них ждут (не «хотят», а именно ждут – это разные вещи), и так же бессознательно подстраиваются под «ожидания». Если с тоскливой обреченностью ждать, что «опять обломят», то всенепременно так оно и будет. Недоверие (даже бессознательное) плодит поступки, оправдывающие это недоверие, – что, разумеется, воспринимается как подтверждение того, что оно было оправданно.
Он сделал паузу, отхлебнул пива, а Гаврилов сказал мягко:
– Это верно, ибо человек, не доверяющий другим, но остро ощущающий свою к ним принадлежность, в конце концов начнет и к себе относиться с известным недоверием. Сознательно на эти темы он, конечно, не размышляет, но где-то в подсознании начинает шевелиться такая мысля: «Они не заслуживают доверия, они ничего не могут и не умеют. Я принадлежу к ним, я такой же, как они. Значит, и со мной что-то не в порядке».
– Хорошо сказал, – согласился Крылов. – Этот человек все свои ошибки и неудачи начинает понимать (опять– таки вне ума, где-то там на дне сознания) как проявления «изначальной порчи» (например, принадлежности к «нашему бедному-несчастному-больному народу»). То есть мы больше вообще не должны возвращаться к дискуссиям про этот обреченный народ! Он уж чересчур бедный, несчастный и больной! Можно бы и вытащить из болота… но на фиг стараться, когда на этом географическом пространстве мы развертываем державу скифов? А русские пусть останутся в древней истории, как гиксосы да всякие там поляне с древлянами!
Через открытую дверь было видно могучую фигуру Тора: вышел полуголый на кухню, там оделся. Слышно было, как хлопнула дверца холодильника, наконец явился, прижимая к груди запотевшие бутылки.
– Еще с уродами надо решать, – напомнил он. – Многие спрашивают насчет уродов!.. Мы ж теперь главный штаб скифизации, надо что-то решать!
Крылов посмотрел на него холодновато, но пиво из рук принял:
– А сам ты как считаешь?
– С уродами понятно, – ответил Тор, не задумываясь. – Дебилам весело жить не запретишь, но можно сделать, что смеяться им не захочется. Мы, скифы, это сделаем. Всех под нож! Сразу десяток ворон одним камнем: и генофонд почистим, и финансовое бремя со страны снимем, и политических противников… чик ножом по горлу – и лапти кверху!
