Расправляя крылья - Градинар Дмитрий Степанович (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Джокт, который должен был начинать название с «вед», почему-то вспомнил красоту Лунного причала на Земле. И, перебрав в памяти всё, что отложилось после его посещения, неожиданно отчетливо представил зал, в котором царила сочная игра цвета — из-за оригинального остекления зала. Он ещё переспросил тогда у Балу — как это называется…
— Витраж!
И это слово из шести букв не шло ни в какое сравнение с загадочным «Каэлао», что выбрал себе Гаваец. Потому что на выдохе «Витраж» звучал почти в два раза короче.
— А что это такое? — переспрашивали Гавайца, но тот отмалчивался, сохраняя присущую ему невозмутимость, и не обращал никакого внимания на вольные попытки толковать это название.
Когда выбор имён-позывных для «Зигзагов» был окончен, курсантам разрешили подняться в кабины. Само собой, без заполнения подъёмного стакана криогеном. Джокт замер, оказавшись в кресле пилота.
Нет, действительно, есть истребители, а есть — «Витраж»!
Экраны визуализации позволяли вести обзор во всех направлениях — на триста шестьдесят градусов вкруговую и столько же — в перпендикулярной плоскости. В ждущем режиме экраны казались прорезями, опоясавшими кабину пилота, будто ленты. Но стоило им перейти в полностью рабочее состояние и пол под ногами проваливался, куда-то уходил, исчезал… А вместе с ним — бронеколпак кабины и всё-всё-всё! Пилот словно оставался висеть в пространстве, окруженный со всех сторон огоньками далёких звёзд, и тогда ощущение единения с пространством нарушало только присутствие панели управления с терминалом навигационного и тактического вычислителей, да ещё две сверхчувствительные педали под ногами
Джокту уже было знакомо по учебным полётам такое ощущение — оказаться в незримом коконе, когда внешние детали корпуса — двигатели, подвески-арсеналы, хвост, — всё исчезало для него… Конечно, режим визуализации мог быть изменен. Это как смена камеры обзора при игре в компьютерные гонки, когда одни предпочитают мчаться вот так, без антуража кабины, бестелесно, другим — наоборот, хочется оставаться внутри, чтобы сохранялась грань: вот я внутри, а вот — всё остальное снаружи. При критических повреждениях оптики, когда большинство световодов приходит в негодность, можно даже скинуть бронеколпак, и увидеть звёзды вживую, собственными глазами, а не через экраны визуализации
Сейчас Джокт не видел, что происходит на «Юге» — в кормовой полусфере «Зигзага». Можно было вывести картинку на вспомогательный экран, и так тоже поступали довольно часто, чтоб не вертеть во время боя головой. Сколько ни оглядывался бы сейчас Джокт, нижняя часть «южной» полусферы была недоступна его вниманию. Зато сильно скошенный от кабины к носу корпус истребителя позволял видеть, что инструктор подаёт всем какие-то знаки.
«Надеть шлемофон! — догадался Джокт. — Раз мы в кабинах без СВЗ, то можно пользоваться внутренней связью через аварийный шлемофон».
Искомый был обнаружен под креслом пилота, в составе аварийного набора, куда входила ёмкость — НЗ со сжатым кислородом, которого должно хватить на несколько часов, набор концентратов «спейсэргер», — и Джокт сразу же подумал — какова будет на них реакция Барона? — а также герметичный термос с водой, имеющий выход на систему цикличной очистки. Там же находились ракетница и граната-излучатель, которой можно воспользоваться при отстреле кабины от истребителя, — для подачи сигнала.
«Не хватает только видеорекордера с парочкой записанных чипов, чтобы скоротать время, — весело подумал Джокт, — время, достаточное, чтоб тебя, почему-то ещё живого, подобрали свои, или же то время, на которое хватит кислорода».
Однако и с кислородным запасом пилот, несомненно, должен был погибнуть, если бы находился в кабине без СВЗ с термальной прослойкой. Холод космоса в этом случае просто-напросто сожрал бы кабину, превращенную в спасательную капсулу, раньше, чем пилот успеет сделать хотя бы пару выдохов.
— Как вам лошадки? — прозвучало в шлемофоне. — Готовы начать их объездку? Тогда через два часа начинаем вылеты. Всем получить новые СВЗ и офицерские Индапы!
— Началось! Наконец-то началось! — ликовал Джокт. — Остались только две недели учёбы, и будет «чайка»!
Вот только водораздел между курсантской жизнью и жизнью действительного пилота — загадочный первый боевой никак не давал покоя.
Почему всё окутано тайной, искал и не находил ответа на свой вопрос Джокт. А тайна оказалась настолько непроницаемой, что не он один — все остальные стажеры тоже мучались этим вопросом.
Зато для Джокта наконец-то настало время откровенно заглянуть в глаза всему темному, что жило в нём, всему, что сдавливало в полночь грудную клетку, самому жестокому врагу — памяти. И Джокт встроил в панель управления «Витража» голограмму своей семьи. Он очень хотел видеть их в тот день, когда найдёт навигатора — бессмертного, расправившегося с «Хвангом».
Когда Джокт достал семейный снимок и прошептал: «Здравствуйте, родные!», из глаз опять полились слёзы, как бывало и раньше. В другой, прошлой жизни, где он ещё звался Джокартом.
С голограммой Лиин всё оказалось намного сложнее. Десять минут, а может быть и больше, Джокт вглядывался в милые черты, пытаясь прочесть в её взгляде что-то такое, чего не смог уловить раньше, за всё время их знакомства. Потом ещё несколько минут он раздумывал — нужно, не нужно? Посмотрев с сожалением на оставшийся пустым квадратик в панели управления, Джокт принял решение и выбросил последнее напоминание о бывшей любви в утилизатор. Он вполне отдавал себе отчёт, что когда-нибудь потом будет мучиться вновь, вызывая в памяти образ Лиин, будет сожалеть, что не оставил эту голограмму… Но ведь она его предала! Пускай даже ради собственной великой мечты, дорога к которой не была усыпана для Лиин розами… Но всё равно — предала! Предала! Джокт ударил кулаком по сенсору включения утилизатора.
Прощай, Лиин! Ты ушла, даже не попрощавшись. Жаль, что не забрала с собой мои к тебе чувства… Теперь — вот так, на атомы, в прах! Пусть уйдёт и это… Даже если осталась память.
«Витраж» во многом выгодно отличался от учебного истребителя. Скорость — скоростью, но имелись и другие преимущества. Радиусы разворотов у него были меньше, время разгона, — «разбег», — короче. Новенькие откалиброванные движки позволяли выделывать множество фокусов, недоступных Джокту при пилотировании учебного «Зигзага». Теперь курсант научился не только брать старт с задвинутыми заслонками… Единственное, что вначале оказалось неприятной неожиданностью, была новая компоновка панели управления. Даже рукоять джойстика, ещё не истёртая множеством прикосновений, по-другому ложилась в ладонь. Но вскоре он привык и успел забыть старую компоновку панели. Теперь всё казалось привычным, можно сказать — обжитым. И до Первого боевого осталось только два дня.
— Ну скажи! Неужели так мне ничего и не скажешь? — допытывался он у Спенсера, заглядывая ему в глаза с собачьей преданностью.
Какое-то мгновение Джокту казалось, что все завесы сейчас упадут и Спенсер всё-таки шепнёт ему на ухо хотя бы несколько слов.
Но это ему только показалось.
— Понимаешь, Джокт, это не моя тайна. Почему — узнаешь послезавтра. Я думаю, что ты успел научиться многому, и значит — всё будет в порядке. А сейчас оставь свои вопросы, у меня через час очень важный рейд.
— Работаешь в тройке? В девятке? — Поняв, что ему ничего не добиться, Джокт подхватил новую тему.
Он всегда волновался за Спенсера, боясь, что однажды пилот не вернётся из рейда.
— Нет, дружище. Не угадал. Лечу один.
— П-почему? — запнулся от неожиданности Джокт.
— Потому, что кончается на соответствующую букву! Так надо, и большего я сказать не могу.
— Топ-секрет? Ладно… — вроде бы перестал любопытствовать курсант, но уже через минуту, увидев, что пилот действительно торопится, попытался разузнать о странном вылете, но уже с другого конца. — А вот ты при одиночном полёте как загрузишь арсенальные подвески? «Пополам»?
