Цена познания - Алкин Юрий (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Я слушал его с двойственным чувством. С одной стороны, это было ужасно. Эпопея с поисками Зрителя не осталась безнаказанной, и теперь меня просто выгоняли за ворота. Это было позорно и стыдно. А с другой стороны, я и сам понимал, что после ухода Мари слишком много думаю о ней и о том мире. Хотя я был уверен, что это не так уж бросается в глаза. Похоже, я ошибся и в этом. «В любом случае, — думал я, слушая Тесье, — замена — это дело далекого будущего. Сначала им надо найти кандидатов, потом их три месяца учить, затем ждать, пока они сдадут экзамены, потом еще минимум недели четыре…»
— Когда вы хотите меня сменить? — спросил я, когда он сделал небольшую паузу. — Месяцев через шесть-семь?
— Вы неверно поняли меня, — бесстрастно ответил Тесье. — Замена произойдет сегодня. Через час.
Все-таки этот человек умел шокировать. Я ощутил себя обманутым и использованным.
— Через час?! И вы не могли предупредить меня заранее?
— А зачем? — сухо спросил он. — Для того, чтобы вы стали еще больше мечтать о выходе и еще меньше обращать внимание на свои обязанности? То, что вы нам не подходите, стало понятно еще в тот день, когда мы получили этот оригинальный анализ крови. Ну, а после ваших скандалов говорить вообще было не о чем. Искать замену мы стали в тот же день. Месяц назад один из кандидатов сдал экзамен. Сегодня он готов.
— А как же встреча со мной? — немного растерянно спросил я.
— Мы организовали ему встречу с вашим предшественником. По ряду соображений это показалось нам более разумным шагом. И не надо делать вид, что это вас расстраивает.
— Но у меня действительно нет повода для радости.
— Почему же? — поинтересовался Тесье. — По-моему, есть, и даже не один. Вы, наверное, не отдаете себе отчета в том, что нарушили не один, а несколько пунктов контракта. По каждому из них, повторяю, по каждому, я имею полное право убрать вас из эксперимента, не заплатив ни сантима. Тем не менее вам будут выплачены деньги. Раз уж вы заговорили об этом — вам будет выплачена огромная сумма, составляющая треть вашего первоначального вознаграждения. С учетом всего, что вы натворили, это более чем щедрое вознаграждение за услуги. А кроме того… Подумайте — уже через три дня вы сможете увидеть Мари.
— Почему через три дня? — зачем-то спросил я.
— Несколько дней вы будете адаптироваться к обычным условиям. Мы не хотим, чтобы, вернувшись Домой, вы вели себя словно Рип Ван Винкль. Вам и так придется мучиться оттого, что вы ни с кем не можете поделиться впечатлениями.
— Не волнуйтесь, — ответил я, раздраженный его намеком. — Никому про ваши достижения я не расскажу, будете пить свой эликсир сами — пока все остальные будут подыхать от старости. Ваш секрет в безопасности.
После того как я отдал им дневник Шеналя, я не скрывал, что знаю об обмане. Меня только злила эта стена секретности, которую они воздвигали вокруг своего открытия.
— Очень хорошо, — сказал Тесье, кашлянув. — Подождите-ка одну секунду…
Послышался шорох, как будто он прикрывал микрофон рукой.
— Я все равно не согласен, — еле слышно прошелестел его голос в моей голове. — Потом…
Мне показалось, что я слышу голос Катру, но что он говорит, разобрать было невозможно. «…Давно говорил», — донеслось до меня. Но я скорее угадал, чем услышал эти вырванные из контекста слова. Затем шорох еще раз резанул слух, и вновь возникший Тесье стал давать мне последние наставления.
И снова был поход в одиночестве через сумрак. Теперь эти залы не казались чужими и враждебными. Напротив, я испытывал какое-то сожаление, пересекая ставшие такими знакомыми помещения. Полтора года — долгий срок. За это время может стать близким район, город. Что уж говорить об одном здании. Было время, когда эти огромные комнаты казались странными, потом они обратились в грозные, пугающие, а затем они стали просто привычными и оставались такими до этого вечера. А теперь мне было жалко их покидать.
«И тени оживут вокруг, прорвав воспоминаний круг…» Вон там, между изогнувшейся статуей и нелепой картиной, стоял стол, за которым я раздавал книги. Прощай, Зеленая Секция Искусств. Отныне слово «искусство» не будет обязательно ассоциироваться с цветом. Последний взгляд вокруг, вздох — и шаги уводят меня в следующий зал. Здравствуй, Секция Встреч. Самая просторная, до сих пор поражающая своими размерами… Здравствуй и прощай. Сколько воспоминаний связано с тобой. Здесь состоялась та памятная игра, во время которой из-под маски Восьмой впервые выглянула Мари. Вон тот проход ведет в Секцию Книг; через высокие стеллажи прошло столько трепетных писем. А если обогнуть эти мягкие кресла и пройти чуть дальше, окажешься перед переходом в Секцию Поэзии. Тем самым, в котором находится вход в бывшую комнату Мари. Но мне надо свернуть раньше. Дорога в Желтый тамбур не проходит через все памятные места.
Есть что-то несправедливое в этом поспешном прощании. Любой отъезд хранит в себе надежду на возвращение. Мы не знаем, что ждет нас, и подсознательно допускаем, что когда-нибудь вновь пройдемся знакомыми тропами. А сейчас в воздухе витает неестественное чувство определенности. Независимо от того, захочу ли я вернуться сюда, мне никогда не удастся побывать здесь еще раз. Никогда.
В Желтом тамбуре меня ожидал незнакомец. Был он весь какой-то безликий и невзрачный.
— А где Люсьен? — спросил я его.
— Какой Люсьен? — равнодушно отозвался он. От дальнейших разговоров я решил воздержаться.
Вновь, как полтора года назад, замелькали бесчисленные коридоры и лестницы. Я все ждал громыхающего железного пролета, но к нему мы так и не пришли. И наконец, дверь.
— Вам сюда, — сказал мой молчаливый спутник. — Утром операция, потом трехдневный отдых.
— Какая еще операция? — встрепенулся я.
Он равнодушно посмотрел на меня. Потом постучал полусогнутым указательным пальцем у себя за ухом.
— А, имплантат, — догадался я.
— Угу, — кивнул он. — Местный наркоз, десять минут. Все, располагайтесь.
Он распахнул передо мной дверь и ушел.
Я остановился на пороге. Помещение слабо освещалось идущим из коридора светом. Обычная комната. Нет, не совсем обычная. В обычных комнатах не бывает больших матовых экранов. В обычных комнатах на стеклянных столиках не лежат аккуратные стопки газет. В обычных комнатах на стене не висят календари. Посреди обычных комнат не стоят угловатые сумки с ручками. Сумки… Да это же мои чемоданы с вещами! И какой же это экран? Простой телевизор. Все забыл… Все подчистую. Да, еще — в обычных комнатах нет окон. Окон вообще нигде нет. Куда же может вести окно, если за стеной — ничто?
Не зажигая света, я подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Снаружи была непроглядная ночь. Темная и, наверное, холодная. Но она была живой. Там горели какие-то подслеповатые огни, там ощущалось какое-то движение. Там были невидимые люди. И вверху, в густой пелене облаков, расплывалось светлое пятно, за которым угадывалась луна. «Вот и все, — подумал я. — Вот и все»!
— Присаживайтесь, Андре, — сказал чей-то голос. — Нам надо поговорить.
Я стремительно повернулся. В кресле у стены, заложив ногу на ногу, сидел Катру.
— Присаживайтесь, — повторил он, мягким движением толкая дверь, из-за которой я не увидел его, когда вошел в комнату.
Стало совсем темно. Затем щелкнул выключатель торшера, и уютный теплый свет осветил лицо Катру. Он почти не изменился со времени нашей последней встречи. Только лысина немного увеличилась. Было в нем что-то от римских патрициев, какой-то грустный величественный аристократизм. Я медленно опустился на диван.
— Вы хотите поговорить о моих ошибках?
— Нет, — ответил он, рассматривая меня, — скорее о своих.
Понятно, сейчас мне предстоит выслушать горькую исповедь учителя, ошибившегося в своем ученике.
— Да не переживайте вы, — сказал я, — вы-то ни в чем не ошиблись. Запрет ведь я не нарушил, а значит…
