Иван Ефремов. Книга 1. Час Быка - Ефремов Иван Антонович (мир бесплатных книг TXT, FB2) 📗

Тивиса так ярко представила себе миллиарды ясных детских глаз, смотрящих в мир, не ведая о наполняющем его зле и горе; бесчисленных женщин, с любовью и надеждой ждущих счастья и клонящихся, как трава, под смертельным ветром жизни; мужчин, чье доверие и достоинство попраны тяжким катком лживой власти; животных, чьи ноздри раздувались, уши прядали, глаза озирались в напряженном внимании сохранить свои мимолетные, как искорки, жизни. Зачем? Во имя чего эта жизнь? Здесь, в этом окружении смерти и отвратительно деградировавшей мысли, этот древний вопрос был обострен сознанием опасности.

Жестокая печаль предчувствия теснила Тивису, когда ее взгляд приковался к статуе девушки в покрывале. Бесстрашное лицо, гордый очерк тела, отчаяние сцепленных рук — вся трагическая сила печали о прошлом и упрямой веры в красоту грядущего, противоречивое сочетание которых и составляет человека.

Тор Лик и Гэн Атал торопились. Если тросик зондоперископа выдержит вес человека, то есть еще возможность выбраться из ловушки, в которой они очутились благодаря невиданному предательству.

Они всматривались в обвалившиеся этажи древней пагоды, выбирая место, где мог бы закрепиться баллон с парашютом. Второй цилиндр взлетел и мелькнул мгновенной вспышкой, исчезнув в темной нише. Гэн Атал осторожно подергал тоненький тросик, потянул сильнее… Прибор закрепился! Опоясанный более прочным тросом Гэн Атал с бесконечной осторожностью полез по почти невидимой нити на недоступный второй этаж пагоды. Предприятие требовало той необыкновенной выносливости и развития мышц, какими обладали только земляне. Медленно, медленно инженер броневой защиты продвигался вперед и вверх.

Тор и Тивиса стояли у СДФ, готовые втянуть Гэн Атала назад в случае обрыва тросика зонда. Тор Лик плечом почувствовал свою возлюбленную. Она казалась спокойной, но была напряжена, будто взведенная перед последним усилием пружина.

Гэн Атал уцепился за край обрушенного порога, посыпались камни. Он пошатнулся, припал на колено и отчаянным усилием втянул себя в нишу. Через несколько секунд, закрепив трос, он появился во весь рост в полутемной впадине. Толпа дико заревела, бросилась к барьеру. Земляне отступили к последнему СДФ. Тивиса схватилась за трос, симфония «Стражей Тьмы» замерла на долгой, протяжной ноте. Гэн Атал сверху увидел, как «мстители» пересекли границу синих столбиков.

— Тор, скорее, держите их инфразвуком, — у него самостоятельный заряд, — закричал он, — батареи гаснут! Только осторожней!

Тивиса и Тор взглянули вверх на гигантскую ветхую башню, закрывшую закатное чистое небо.

— Пусть! — согласилась Тивиса. — Держи меня крепче, Афи!

Тор Лик повернул рупор на толпу. Два СДФ у столбиков будто вздохнули: защитное поле погасло. С неистовым воем «мстители» устремились к чете обнявшихся землян. Низкий, непередаваемо грозный рык инфразвука остановил, отбросил, разметал передние ряды, но задние напирали, давя упавших. Тор Лик включил всю силу заряда: закувыркались, попадали фигуры, с воплями поползли прочь, но не ушли: колоссальная башня рухнула неотвратимо, погребая землян и нападавших и засыпая древние могилы.

Глава IX

СКОВАННАЯ ВЕРА

Вир Норин и Эвиза Танет, прилетевшие в Кин-Нан-Тэ, застали целое войско «лиловых». Гора обломков рухнувшей башни была уже разобрана, трупы «оскорбителей» убраны, оставшиеся в живых исчезли.

Тела трех землян лежали на кладбище в беседке из красного камня. Тивиса и Тор так и не разомкнули объятий. Уцелевшие лица их сохранили отражение предсмертного порыва безграничной нежности. Гэн Атала смогли узнать лишь по скафандру.

Эвиза и Вир освободили их от защитной одежды, которую исследователям так и не пришлось снять, и приступили к обряду погребения. Сильнейший разряд из СДФ — и на каменной плите остались лишь контуры тел, обозначенные слоем тонкого пепла. В немой печали Эвиза и Вир собрали и смешали золу: погибшие земляне сливались в последнем братстве.

Урну из платины и три СДФ со следами неудачных попыток взлома на колпаках доставили на «Темное Пламя».

Родис получила приглашение Совета Четырех. Владыки планеты выражали ей соболезнование по поводу гибели трех гостей с Земли. Случайно или намеренно Совет собрался в черном зале, прозванном землянами Залом Мрака.

Родис, бесстрастная и неподвижная, стоя выслушала краткую речь Чойо Чагаса. Председатель Совета Четырех, очевидно, рассчитывал на ответ, но Родис молчала. Никто не решился нарушить тревожную тишину. Наконец Фай Родис подошла к Чойо Чагасу.

— Я многому научилась на вашей планете, — сказала она без аффектации, — и теперь понимаю, как может лгать человек, принужденный к тому угрожающим положением. Но почему лжет тот, кто облечен могуществом великой власти, силой, какую дает ему вся пирамида человечества Ян-Ях, на вершине которой он стоит? Зачем это? Или вся система вашей жизни так пронизана ложью, что даже владыки находятся в ее власти?

Чойо Чагас встал, побледнев, и, растянув плотно сжатые губы, процедил:

— Что?! Как вы смеете…

— Руководясь достойными намерениями, я смею все. Вы заверили меня, что самолеты посланы, и напомнили, что ваши приказы исполняются неуклонно. На второе обращение вы ответили, будто самолеты задержаны бурей и пробиваются сквозь нее. Невежество в планетографии Ян-Ях заставило меня поверить, но Гэн Атал и Тор Лик обследовали атмосферу, разгадали обман и успели перед гибелью предупредить нас.

Родис умолкла. Лицо Чойо Чагаса исказилось. Он крикнул фальцетом на весь зал:

— Ген Ши!

— Слушаю, великий председатель!

— Выяснить, кто вел самолеты, кто сообщил про бурю и кто командовал операцией. Всех сюда! Я сам проведу расследование.

— Прошу вас, председатель Совета! — Фай Родис сложила ладони и склонила голову. — Не нужно больше жертв — их и так много. Ваши стражи убили много людей в городе Кин-Нан-Тэ, а мы, — Родис впервые дрогнула, — потеряли близких.

— Вы не понимаете, — со злобой возразил Чойо Чагас, — те, кто виноват, обесчестили меня. Совет, всех нас, представив лжецами и лицемерами!

— Что же изменится, если их казнят?

— Все! Нарушители приказа понесут кару, вы убедитесь в истинности наших намерений и правдивости лица.

Фай Родис задумчиво посмотрела на Чагаса. Немой укор Фай Родис стал нестерпим для владыки Торманса. Он опустился в кресло, неловко согнувшись, и, махнув рукой, распустил Совет.

Фай Родис поднялась по лестнице в «земное» крыло дворца, готовясь к трудному разговору с Гриф Рифтом. Командир настаивал на беседе вдвоем. Родис понимала, что эта просьба вызвана лишь желанием сосредоточить всю свою волю на ней одной.

Они оказались лицом к лицу, как если бы Родис вошла и села в пилотской кабине между стеной и пультом. Невидимая граница контакта фронтальных сторон стереопроекций заключала в себе все разделявшее их расстояние. Рифт и Родис, как все земляне с развитой и тренированной психикой, понимали друг друга почти без слов — слова служили лишь подтверждением чувств.

И, встретив взгляд Гриф Рифта, с укором созерцавшего «сигналы жизни»— зеленые огоньки, которых осталось лишь четыре, Фай Родис твердо сказала:

— Это невозможно. Рифт. Бегство, отступление, называйте это как хотите, невозможно. Невозможно после того, как мы посеяли надежду, после того, как эта надежда начала вырастать в веру!..

Командир звездолета тяжело поднялся. Сжимая большие руки, чуть горбясь, он не отрываясь смотрел в зеленые глаза женщины, которую нельзя было не любить. Потом он выпрямился, расправил грудь. Все его существо выражало возмущение.

— Проклятая планета не стоит и тысячной доли наших потерь. Здесь ни к чему хорошему еще не готовы! Мы не можем допустить таких жертв! — Рифт показал рукой в сторону погасших навсегда «сигналов жизни».

Родис подошла к самой границе, разделявшей их проекции.

— Успокойтесь, Гриф, — мягко и тихо сказала она, поднимая к нему печальное лицо. — Мы оба, посвященные в знание, о каком нет и понятия здесь, не можем жить и быть свободными, пока есть несчастные. Как переступить порог высшей радости, когда тут целая планета в инферно, захлестываемая морем горя? Что против, этого моя жизнь, ваша и всех нас? Спросите у моих трех спутников!