Властелины Срединной Тьмы - Чалкер Джек Лоуренс (полные книги txt) 📗
– И когда-нибудь, – сурово подытожила Танцующая в Облаках, – мы все сойдем с ума.
– Нет, здесь даже этого не получится. Они хорошо умеют улавливать приближение безумия. Тогда они забирают человека, обрабатывают – и все в порядке. Они почти никогда не ошибаются. Схватывают это очень рано, когда люди и сами еще ничего не понимают.
Козодой содрогнулся:
– И никто не пробовал бежать?
– Как? Ногтями и зубами пробиться через полсотни метров скалы? И что потом? Летать в пустоте? Единственный путь – через ту дверь, в которую вы вошли, – потом через запутанные туннели и бесчисленные воздушные шлюзы, которые все как один контролируются. Но если даже пройти этот путь, что еще никому не удавалось, – корабли приходят сюда не чаще двух раз в месяц и остаются у причала в лучшем случае несколько часов и при этом тщательно охраняются. Доступ на корабли полностью контролируется. Я слышал, что как-то раз кто-то прорвался в Институт и взял каких-то важных заложников. Компьютерная система безопасности взяла его, наплевав на заложников. Нет, я знаю только три пути отсюда.
– Один – это, наверное, смерть, – сказала Танцующая в Облаках так, словно эта мысль не казалась ей такой уж непривлекательной.
– Да. Другой – это пережить все эксперименты и, когда из тебя выкачают все, что можно, стать прислужником или уборщиком в жилом секторе. Разумеется, у них есть роботы и все прочее, но такие уж это люди, что им хочется иметь рабов, чтобы было кем помыкать и кому удовлетворять их капризы. Но сымитировать это невозможно. Они десять раз проверят тебя вдоль и поперек, прежде чем перекодировать.
– Но вы говорили о трех путях, – заметил Козодой.
– Да. Те, кто правит этим местом, во многих отношениях похожи на нас. Если они решат, что у кого-то есть таланты, способности или идеи, которые расширят их власть, то могут взять его на работу в Институт. Это, по сути дела, такая же тюрьма, но там по крайней мере скучать не приходится.
Они подошли к большому кубическому зданию в центре амфитеатра. Автоматические раздатчики как раз выдавали еду на пластиковых подносах. Все здесь управлялось компьютером, и, чтобы автоматы запомнили человека, требовалось приложить лицо к специальному углублению. Порции отмерялись индивидуально, а подносы и столовые приборы были кодированы индивидуальным кодом, и после еды их полагалось бросить в мусорные ящики, стоящие внизу. Если же заключенный упрямо старался оставить какой-то предмет у себя, тот начинал распадаться и через несколько часов превращался в вонючую грязь.
Постельные принадлежности состояли из двух простыней и наволочки, которые тоже надо было выбрасывать каждое утро перед завтраком; новые выдавались вечером, после ужина. Туалетные принадлежности отмерялись довольно скудно, и получить новый комплект можно было, только сдав то, что осталось от старого. Поев, Козодой и его женщины обнаружили, что еда здесь, хотя и сытная, еще безвкуснее, чем на корабле, потом они собрали свои скудные пожитки и последовали за ван Дамом к самому верхнему уровню жилых ячеек. По крайней мере в физической нагрузке недостатка не будет, подумал Козодой.
Ячейка размером примерно три метра на четыре была обставлена по-спартански, но функционально. Вдоль боковых стен стояли двухъярусные койки, а в глубине располагался открытый туалет, умывальник с холодной и горячей водой, вешалка для полотенец, полочка для туалетных принадлежностей – и все. Ван Дам рассказал, что заключенные ходят в душ два раза в неделю и об этом объявляется перед очередной кормежкой; полагалось сначала принять душ, а потом уже получить еду. Душевые кабинки были расположены перед сектором строгого режима и, разумеется, просматривались насквозь. Отказавшихся от душа лишали еды.
Дверей в ячейке не было, но на время сна устанавливалось силовое поле. Ван Дам предупредил, что внутри помещений за заключенными постоянно следят и поэтому все стараются как можно дольше оставаться снаружи. Танцующая в Облаках подошла к дверному проему и оглядела мрачную пещеру.
– Удивляюсь, – сказала она, – как это вы до сих пор не взбунтовались. Вас было бы невозможно остановить.
– Наоборот, – возразил ван Дам. – Компьютеры думают в миллион раз быстрее человека, а силовое поле удержит кого угодно – и должен сказать, это очень болезненно, – а потом зачинщикам предстоит путешествие в госпиталь, и, вернувшись, они никогда уже не думают о таких вещах. Поверьте мне. Я уже видел тех, кто пытался. – Он вздохнул. – Ну, вот и все. Остальное вы сообразите сами, по ходу дела. Я покажу вам, как застилать постель и пользоваться туалетом, и на этом закончим. Тюрьма никогда не бывает переполненной, так что этот уровень не очень населен. Если вам захочется занять другую комнату, из тех, которые еще ни за кем не закреплены, можете свободно это сделать. Кстати, тут живут еще двое новичков. Они прибыли недели две назад. Комната сорок два. Сестры. По-моему, китаянки. Вам они, наверное, понравятся. Интересная пара. Но у них очень скверные шрамы, так что будьте готовы к этому. Впрочем, они получены не здесь, такими их привезли.
Блондин покинул их и медленно побрел к центру амфитеатра. Женщины глядели ему вслед, не понимая, зачем вообще торопиться в таком месте.
Козодой подошел к ним сзади и обнял их.
– Простите, что втянул вас в это дело. Я виноват, и…
– Мы сами приняли решение, – перебила Танцующая в Облаках. – И теперь будем делать то, что сделал бы на нашем месте всякий хайакут. Постараемся выжить и будем ждать.
Он сухо и невесело усмехнулся:
– Ждать? Чего?
– Случая. Шанса. Откровения. Чего угодно. Может быть, даже пяти золотых перстней.
12. ВЫХОД И УБЕЖИЩЕ
В конце концов она привыкла жить в постоянной тьме. Ее уже не потрясало, что, проснувшись, она ничего не видела, а обстановка ее крохотного жилища была настолько скудной и простой, что она быстро научилась передвигаться там без затруднений. Но когда ее выводили наружу, она оказывалась в совершенно ином, пугающе неупорядоченном мире. Она понимала, что почти с самого начала все пошло как-то не так, что она, по сути дела, находится в заключении и эти люди по меньшей мере догадываются, кто она такая. Однако она не могла взять в толк, зачем тогда эти частые встречи с психиатрами и их бесконечные компьютерные обследования, которые явно ни к чему не ведут. Это тревожило ее еще больше, ведь Мельхиор управлялся Президиумом, а отец Сон Чин был его членом.
И вот ее снова вывели из камеры, затем через многочисленные двери и туннели привели в Институт и усадили в большое лечебное кресло. Но на этот раз все было иначе, чем всегда.
– Мое имя – доктор Сизмански, – услышала она женский голос, доносившийся откуда-то справа. – Работа над вашими анализами закончена, и доктор Клейбен, наш главный администратор, принял решение.
Они долго ковырялись в ее разуме, зондировали память, психохимическую структуру и генетическую информацию. Они выяснили, каким образом компьютер Центра добился существующего эффекта, и сильно удивились, обнаружив, что чувствовать себя мужчиной ее заставляют не только биохимические проделки. Переворот в ее сознании был запущен целым рядом процессов, происходивших в голове прежней Сон Чин, а унижения, перенесенные на борту корабля, и общение с заурядными жертвами Системы разъели самую сердцевину невероятного эгоизма девушки. Кроме того, колоссальную роль сыграли ее чувства к отцу. Она почитала его и с детства мечтала заслужить хотя бы немного привязанности и уважения с его стороны. И вот, когда ей казалось, что она наконец добилась своего, ее самолюбию был нанесен смертельный удар. Отец пренебрег ее достижениями, а потом попытался вообще стереть ее из своей жизни. И Сон Чин поняла, что дочь, какой бы замечательной она ни была, всегда останется для него всего лишь вещью. Вот сына он, пожалуй, смог бы принять всерьез. Эти мысли в сочетании с биохимическими изменениями, проведенными компьютером, послужили основой для качественного сдвига в психике девушки.
