Голос тех, кого нет - Кард Орсон Скотт (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
— А почему не взять что-нибудь из «отходов»? Даже волосок может дать нам очень много.
Либо кивнул. Пипо, следивший за ними из-за терминала в дальнем конце комнаты, узнал жест — мальчик неосознанно копировал отца.
— Многие племена Земли верили, что кал и моча содержат какую-то часть жизненной силы владельца. Волосы, ногти. А если свинксы решат, что мы пытаемся приобрести над ними магическую власть?
— Разве вы не знаете их языка? И мне казалось, что многие из них говорят на звездном. — Она даже не пыталась скрыть свое отвращение. — Разве вы не можете объяснить, для чего нужны образцы?
— Ты права, — спокойно ответил он. — Но если мы станем объяснять, зачем нам потребовались куски их тканей, то можем, сами того не желая, обучить их биологическим концепциям, до которых им нужно расти еще тысячу лет. Именно поэтому закон запрещает такие эксперименты.
Наконец Новинья отступила.
— Я не знала, что доктрина минимального вмешательства связывает вас по рукам и ногам.
Пипо был рад, что ее надменность улетучилась, хотя на смену ей пришла приниженность, что было почти так же плохо. Девочка так долго была отрезана от людей, что разговаривала, будто монографию читала. Иногда Пипо казалось, что он вмешался слишком поздно, что она уже не станет человеком.
Он ошибался. Как только девочка поняла, что они знают свое дело, а сама она совершенно невежественна в этих вопросах, ее агрессивность прошла и Новинья ударилась в обратную крайность. Несколько недель она почти не разговаривала с Пипо и Либо, а лишь тщательно изучала их доклады, пытаясь разобраться в целях и методах, и иногда обращалась к ним с вопросами, на которые получала вежливые и подробные ответы.
Со временем вежливость сменилась фамильярностью. Пипо и Либо начали свободно говорить в ее присутствии, обсуждать свои догадки о причинах возникновения странных обычаев свинксов, о подлинном содержании их порой нелепых высказываний, о том, почему они до сих пор остаются загадкой. Сводящей с ума загадкой. И поскольку наука о свинксах была сравнительно молодой, Новинье потребовалось совсем немного времени, чтобы стать экспертом по вопросу и даже строить множество гипотез. Пипо поощрял ее:
— В конце концов, все мы одинаково слепы.
Пипо предвидел, что произойдет потом. Тщательно культивируемое спокойствие Либо делало его в глазах сверстников холодным и заносчивым. Он, безусловно, предпочитал общество отца компании других ребят. Его одиночество было не столь вызывающим, как у Новиньи, но почти столь же полным. Теперь, однако, общий интерес к свинксам, словно магнитом, тянул их друг к другу. Действительно, с кем же еще им говорить, если кроме них только Пипо способен понять смысл беседы?
Они отдыхали вместе, вместе смеялись до слез над шутками, которые не произвели бы впечатления на любого другого лузитанца. Подобно тому как свинксы давали имя каждому дереву в лесу, Либо в шутку окрестил всю мебель Станции Зенадорес и время от времени объявлял, что тот или иной предмет обстановки в дурном настроении и его не следует беспокоить. «Не садитесь в Кресло! У него приступ радикулита!» Им никогда не доводилось видеть самку свинкса, а самцы отзывались о своих половинах с почти религиозным страхом. Новинья написала серию докладов-пародий, посвященных вымышленной а мкс по имени Преподобная Мать. Дама эта была злобной, властной и исключительно недобропорядочной.
Впрочем, их жизнь заполняли не только шутки. Были проблемы, беспокойство, а однажды возник даже смертельный страх: им показалось, они совершили именно то, что стремился предотвратить Звездный Конгресс, и стали причиной радикальной перемены в обществе свинксов. Началось все, естественно, с Корнероя, который продолжал задавать ошеломляющие, невозможные вопросы. Ну, например: «Если здесь нет второго города людей, как же вы будете воевать? Убийство малышей не принесет вам славы». Пипо пробормотал что-то о том, что люди никогда не поднимут руку на малышей пеквенинос, но он не сомневался, что Корнерой спрашивал его совсем не об этом.
Пипо уже несколько лет знал, что война не чужда свинксам, но Либо и Новинья много дней горячо спорили о том, хотят ли свинксы войны или для них она просто неизбежность, естественный порядок вещей. Появлялись и другие отрывочные сведения, важные и не очень, порой и вовсе нельзя было определить степень их серьезности. В каком-то смысле сам Корнерой был живым доказательством мудрости политики, запрещавшей ксенологам задавать вопросы, которые могут дать свинксам понятие о человеческой культуре. Вопросы Корнероя сообщали им больше, чем его ответы.
Последним кусочком мозаики, который подкинул им Корнерой, стал, однако, не вопрос, а догадка, высказанная в присутствии Либо, когда Пипо на другой стороне поляны наблюдал за постройкой новой хижины.
— Я знаю, — сказал Корнерой. — Я знаю, почему Пипо все еще жив. Ваши женщины слишком глупы, чтобы оценить его мудрость.
Либо попытался понять смысл этой фразы. Корнерой считает, что, если бы женщины людей были умнее, они давно бы убили Пипо?
Слова об убийстве наверняка очень важны. Либо чувствовал, что не справится с разговором один, но не мог позвать на помощь отца, так как Корнерой явно хотел поговорить без Пипо.
Не дождавшись ответа, свинкс продолжил:
— Ваши женщины — слабые и глупые. Я сказал это другим, и они предложили спросить тебя. Ваши женщины не видят мудрости Пипо. Это правда?
Корнерой был крайне возбужден: он тяжело дышал, щипал руки, выдергивая пучки волос. Либо должен был хоть как-то ответить.
— Большая часть женщин не знает его, — выдавил он из себя.
— Тогда откуда они узнают, когда он должен умереть? — спросил Корнерой. Он на мгновение замер и вдруг громко прокричал: — Вы кабры!
В эту минуту подошел Пипо, привлеченный криком. Он тут же заметил полную растерянность сына. Но Пипо понятия не имел, о чем шел разговор. Как же он мог помочь? Он услышал лишь, что Корнерой сравнивал людей — а возможно, только ксенологов, Пипо и Либо, — с большими зверюгами, пасущимися в прерии. Пипо даже не мог понять, весел Корнерой или зол.
— Вы кабры. Вы решаете! — Он показал на Либо, а потом на Пипо. — Ваши женщины не выбирают время чести, вы сами! Как на войне, только все время!
Пипо никак не мог понять, о чем говорит Корнерой, но видел, что все пеквенинос буквально окаменели и ждут от него или от Либо ответа. И ясно было: Либо так напуган странным поведением Корнероя, что не осмелится даже рот открыть. У Пипо оставался один выход — сказать правду. В конце концов, это тривиальный и вполне очевидный факт из жизни человеческого общества. Конечно, сказав, он нарушит постановление Звездного Конгресса, но молчание принесет куда больше вреда. Пипо заговорил:
— Мужчины и женщины решают вместе, или каждый решает для себя. Никто не выбирает за другого.
Похоже, именно этого они и ждали.
— Кабры, — снова и снова повторяли свинксы.
Крича и свистя, они подбежали к Корнерою, подняли его на руки и ринулись в лес. Пипо хотел было пойти за ними, но два свинкса остановили его и покачали головами. Они усвоили этот человеческий жест довольно давно, и он быстро прижился в их системе знаков. Пипо категорически запрещалось заходить в лес. Толпа отправилась к женщинам — туда, где люди не имели права появляться.
По дороге домой Либо объяснил, с чего начались неприятности.
— Ты знаешь, что сказал Корнерой? Что наши женщины слабые и глупые.
— Ему не доводилось встречаться с губернатором Босквиньей. Или, если уж на то пошло, с твоей матерью.
Либо расхохотался. Его мать, Консессано, управляла архивами, как старая королева своими верными подданными: вступая в ее королевство, вы оказывались полностью в ее власти. И, еще не отсмеявшись, он почувствовал, как нечто ускользает от него, какая-то важная мысль… «О чем мы, собственно, говорили?» Беседа шла, Либо забыл, а потом забыл, что что-то забыл.
В ту ночь они слышали барабанный грохот, который Либо и Пипо считали признаком празднества. Обычно глухой звук, будто палкой колотят по большому барабану, продолжался недолго, но в эту ночь празднество, казалось, тянулось до бесконечности Пипо и Либо говорили о том, что пример равенства полов среди людей, возможно, возбудил у свинксов надежду на освобождение.
