Черное пламя - Вейнбаум Стенли (читаем книги .txt) 📗
— Нет! — буркнул он себе под нос. — Свобода — лучше, и именно мы размозжим голову Змее Мидгард.
Сбоку от него раздался голос.
— Хелл! Хелл Тарвиш! Ты настолько горд, что не замечаешь простых смертных?
Это была Вейл Ормистон. Ее фиалковые глаза насмешливо смотрели на него из-под растрепавшихся медных волос. Хелл покраснел — он не привык к манерам девушек долины, которые флиртовали открыто и прямо, что было бы невозможно для стыдливых девушек гор. Правда, ему — в определенном смысле, нравились подобные штуки и ему нравилась Вейл Ормистон, и он с удовольствием вспоминал вечер два дня назад, когда он сидел с ней рядом на скамейке под деревом возле колодца Ормистонов и говорил не меньше трех часов. И он припомнил прогулку по полям, когда она показала ему вход в огромную древнюю канализационную систему, которая шла под руинами древнего города и, до сих пор, уходила на мили под холмы, и Хелл слушал ее рассказы о том, как будучи маленькой девочкой, она заблудилась здесь, и ее отец приказал высадить кусты ежевики, которые до сих пор прикрывали вход.
Он ухмыльнулся.
— Это дочь самого главного в деревне называет себя простой смертной? Твой отец возьмет с меня двойной налог, если услышит об этом.
Она тряхнула своим шлемом металлических волос.
— Он так и поступит, когда увидит, как ты приоделся в Селуи. — Ее глаза заблестели. — Для чьих глаз это было куплено, Хелл? Тебе бы лучше приберечь денежки.
— Сохраняя серебро — теряешь удачу, — ответил он. Кроме всего прочего, с ней было легко разговаривать. — Во всяком случае, лучше твоя улыбка, чем звон монет в кошельке.
Она засмеялась.
— А ты быстро учишься, горный! А что если я скажу, что ты мне больше нравился в лохмотьях, со своими мощными загорелыми мускулами, торчащими из рукавов?
— Ты так и говоришь, Вейл?
— Да!
Он хмыкнул, и поднял свои руки к плечам. Раздался хруст разрываемой материи и широкая дыра появилась в его рубашке.
— О! — простонала она. — Хелл, ты — чудовище! Но это только шов! — Она принялась копаться в сумке на поясе. — Давай я зашью.
Она стала рядом с ним и он мог чувствовать ее дыхание у себя в волосах, теплое как весеннее солнце. Он почесал подбородок, задумался, и затем выпалил то, что собирался сказать:
— Я снова хотел бы поговорить с тобой вечером, Вейл.
Он почувствовал спиной, как она улыбается.
— Правда? — промурлыкала она довольно.
— Да, если Энох Ормистон не пригласит тебя первым.
— Но он уже пригласил, Хелл.
Он знал, что она говорит это специально.
— Прости, пожалуйста, — коротко сказал он.
— Но я сказала ему, что занята, — закончила она фразу.
— А это действительно так?
Ее голос перешел на шепот.
— Нет. Разве что ты скажешь мне об этом.
Он громко рассмеялся.
— Тогда я говорю тебе об этом, Вейл.
Он почувствовал прикосновение. Она приблизилась к его шее, но это было всего лишь для того, чтобы откусить нитку.
— Вот, — сказала она весело. — Однажды починено — в два раза новее!
Прежде чем Хелл успел ответить, раздался звон молота Файла Ормсона и размеренная мелодия его песни Кузнеца. Они слушали в то время, как удары молота отбивали мелодию песни.
И вот ох-ох-хо!
Когда я пою, то звоню, Каждым ударом, ударом, ударом!
Пока метал не станет мягким как масло, Пусть мой молот и клещи высекает искру, Словно на пирушке дьяволов внизу — низу — зу!
Словно на пирушке дьяволов внизу!
— Я должен идти, — извинился Хелл. — Мне нужно работать.
— Что кует Файл? — спросила Вейл.
Внезапно улыбка сползла с лица Хелла.
— Он кует меч?
Вейл уже не была веселой, как минуту назад. Над ними нависла тень, тень Империи. С голубых холмов Озарок наступал Хоакин Смит.
Вечер. Хелл наблюдал за блеском медной луны на медных волосах Вейл и откинулся на скамейку. Правда, сейчас она не была пуста; ее занимали две смеющиеся пары, но их приняли в свой круг достаточно просто. Хелл предпочел бы быть один. И дело не в застенчивости горного жителя, от которой он уже избавился, потому что со своим веселым мягким характером он с легкостью нашел себе друзей в деревне Ормистон; это был просто отголосок настроения, охватившего их обоих, когда они сидели на скамейке рядом с калиткой Вейл Ормистон на краю города. За ними темнел каменный дом, ее отец отправился в город по делам Конфедерации за помощью, которая прибыла вечером, отчего люди в деревне веселились. Только желтый свет фонаря от керосиновой лампы Хью Хельма, фермера, который подвез Хелла из Норса в Ормистон.
Именно на этот свет смотрел задумчиво Хелл.
— Я люблю сражаться, — повторил он, — но почему-то вся радость прошла. Словно ожидаешь наступления грозы.
— Как, — спросила Вейл, обеспокоенным тихим голосом, — можно сражаться с магией?
— Нет такой вещи, как магия, — сказал юноша, повторяя слова Старого Эйнара. — Нет ничего похожего.
— Хелл! Как ты можешь говорить подобные глупости?
— Я повторяю лишь то, что мне сказал знающий человек.
— Нет магии! — повторила Вейл. — Тогда объясни мне, что дало такую силу колдунам с юга. Почему этот Хоакин Смит никогда не проиграл ни одной битвы? Что похитило смелость у воинов из Лиги Мемфиса, отличных воинов? И что — я видела это своими собственными глазами — толкает повозки без лошадей в Н'Орлеане по улицам, и что освещает город по ночам? Если не магия, тогда что?
— Знание, — ответил Хелл. — Знание Древних.
— Знание Древних — это чистой воды магия, — сказала девушка. — Всякий знает, что Древние были волшебниками, колдунами и магами. Если Холланд, Олин и Мартин Сейр — не колдуны, тогда — кто они? Если Черная Марго — не ведьма, тогда мои глаза никогда не видели ведьм.
— Разве ты видела их? — вмешался Хелл.
— Ну конечно, всех, кроме Холланда, который уже умер. Три года назад, во время Мемфисского перемирия, мы с отцом ездили в Империю. Я видела всех их в городе Н'Орлеан.
— А она, какая она?
— Принцесса? — Глаза Вейл опустились долу. — Люди говорят, что она красавица.
— Но ты так не думаешь?
— И что, если она действительно красива? — агрессивно воскликнула девушка. — Ее красота похожа на ее молодость и на всю ее жизнь. Она искусственная, сохранившаяся на все времена, замороженная. Она была заморожена колдовством. А что касается всего остального, — голос Вейл дрогнул, словно она колебалась, должна ли девушка равнины обсуждать подобные вещи с мужчинами. — Говорят, что у нее не меньше дюжины любовников, — прошептала она.
