Голубятня на желтой поляне - Крапивин Владислав Петрович (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗

– Вы… то есть ты немножко на папу похож, – улыбнулась Данка. – Такие же волосы светлые и такой же высокий. Только ты моложе.

– Моложе? – усмехнулся Яр. – Да ты знаешь, сколько мне лет?

– Сколько?

Яр сказал.

Данка охнула.

Но Чита авторитетно разъяснил:

– Это же общее число лет. А по локальному биологическому времени гораздо меньше.

– Да, – согласился Яр. – Но это – пока в рейсе. А на Земле потом жизнь берёт своё. И начинает наматывать годы за месяцы…

– Вам никак не дашь больше тридцати пяти, – с чуть заметным девичьим кокетством сказала Данка.

– Пожалуй, – согласился Яр. – А тебе сколько?

– Четырнадцатый… – Она вздохнула. – А когда папа умер, было девять.

– Что же случилось с папой? – нерешительно спросил Яр.

– С папой?.. Да как со многими. Эпидемия… У Игнатика вот тоже… И отец, и мама… Он теперь с тётей живёт…

Чита сказал, будто заступился:

– Она же ничего, хорошая тётка…

Грохнула калитка – примчались Игнатик и Алька. Красивые такие. В одинаковых парусиновых шортиках – чистых, отутюженных, с лаковыми ремешками и пестрыми нашивками. В рубашках с накладными карманами и погончиками: Алька в белой, Игнатик в оранжевой. Игнатик переобулся в новенькие блестящие сандалии. На Альке остались прежние расхлябанные сандалеты. Данка посмотрела на них с осуждением.

– А других нет, я их утопил, – независимо сказал Алька.

Брюки и рубашку Яра Чита спрятал в тайнике за поленницей, где у него хранились книги. Яр смотрел на это с тревогой. Отдавая одежду, он как бы рвал последнюю связь с крейсером.

– Братцы, а когда вы вернёте меня домой?

– Да вернём, вернём, – снисходительно сказал Алька.

– Вечером, – сказала Данка.– Если вы захотите…

– То есть как это "если захотите"?

– Вечером, – торопливо успокоил Игнатик. – Ты не бойся, Яр… Ну, идём?

Чита надел очки и открыл книгу.

– Он что, и на ходу читает? – шёпотом спросил Яр.

– Ага, – с некоторой гордостью сказал Алька.

Летнее утро царствовало над тихими улицами. Прохожих было мало. Изредка с тарахтеньем проносились автомобили старых, каких-то полузнакомых марок.

Город становился не совсем знакомым.

Сначала Яру казалось, что он попал в старый Нейск. Или двойник Нейска. В этом была бы хоть какая-то, пускай сказочная, логика: неведомые силы вернули его в мир детства. Но город оказался не совсем таким, каким помнился Яру. Чем ближе к центру, тем больше было путаницы. За старинным зданием банка со знакомыми львиными мордами над окнами стоял вместо привычного магазина "Детский мир" красный трёхэтажный дом. За крытым рыночным павильоном, куда Яська ходил с мамой за луком и капустой, подымалась кирпичная лютеранская кирха – такой в Нейске вообще не было…

– Как называется ваш город? Нейск? – спросил Яр у Данки.

Она сказала чуть удивленно:

– Нет, Орехов.

Чита шагал впереди и ухитрялся не спотыкаться. Алька, шлёпая сандалетами, подбежал к нему.

– Ты что читаешь?

– "Зверобой" Фенимора Купера…

– Ух ты… А это кто на картинке? Индейцы?

Он зашагал рядом с Читой, заглядывая в книгу. Яр вдруг заметил, что ноги у Альки чуть-чуть колесом, как у маленького кавалериста. Это было еле заметно и ничуть не портило Алькину внешность. Наоборот, делало его походку особенно ловкой и слегка шаловливой. Алькиной…

Игнатик и Данка шли по бокам от Яра. Игнатик двумя руками держал его за локоть. Один раз он заглянул Яру в лицо, тихо сказал:

– Яр…

– Что… Тик?

Он заулыбался:

– Ничего. Просто…

– А вот и цирк, – сказала Данка.

Когда вышли из цирка, в разгаре был день. С жарким солнцем, с высокими белыми облаками.

– Купаться, – сказал Алька и запрыгал на здоровой, незабинтованной ноге. – Пойдём, Данка, да? – Он заглядывал ей в лицо, слегка подлизываясь.

– Можно, – отозвалась Данка. – Тебе полезно остыть. – Она повернулась к Яру. – С ним невозможно сидеть, верно? Хохочет, как сумасшедший, да ещё ногами колотит.

– Ну, а что делать, если клоуны? – заступился Яр. – Я сам хохотал, как в детстве… Когда я маленький был, у нас такие же клоуны выступали. Батон и Шура Печкин.

И подумал: "А может, эти же самые?"

– Вы хохотали нормально, а он – как будто его сто русалок щекочут, – сказал Чита, раскрывая на ходу книгу.

– Ты всё равно ничего не видел и не слышал, ты читал, – поддел Алька.

– Читал и слышал. И всё видел, – невозмутимо сообщил Чита. – Видел даже, как Игнат хулиганил.

– А что я… – не очень уверенно сказал Игнатик.

– А почему у Софии Марчес кубики два раза не туда падали, а петух всё время прыгал в вазу и кукарекал, как бешеный? Она чуть не плакала.

– Тик, ну как не стыдно, – сказала Данка. Впрочем, без особой строгости. Алька весело растопырил ресницы. Игнатик потупился, затеребил шортики и произнес Алькиным голосом:

– Я исправлюсь.

Яр хотел спросить, как это Игнатик сумел устроить такие шуточки, но Алька очень ехидно поинтересовался:

– Чита, тебя щекотали русалки?

– Нет, – хладнокровно сказал Чита.

– А откуда ты знаешь, как хохочут, если они щекотят?

– Липучка, – сказала Данка.

– Говорят, раньше русалки водились под обрывом у крепости, – сообщил Игнатик и пристроился к Яру. Взял его за рукав.

– Мало ли что говорят, – возразила Данка. – Тебе что ни скажи, ты всему веришь… Знаете, Яр, он просто до ужаса доверчивый. Сам такие штуки умеет делать, а верит всему, что ни скажут.

– Ну и что… – слегка надулся Игнатик. И поплотнее взялся за рукав Яра.

Яр благодарно посмотрел на его белобрысую макушку и спросил:

– А что за крепость?

– Старинная, над рекой, – объяснила Данка.

– Пойдёмте купаться к крепости! – оживился Алька.

– Только надо купить что-нибудь поесть, – рассудила Данка. – Через час вы запищите от голода… Тик, сколько осталось копеек?

Игнатик вытряхнул из кармана какие-то бумажки, огарок свечи и две монетки. Данка недовольно сказала:

– Зачем ты свечку-то с собой таскаешь? Смотри, от неё на кармане сальное пятно.

– Подумаешь…

Они шли по старой улице с двухэтажными домами. Вдоль потрескавшихся асфальтовых тротуаров цвели высокие тополя. В безветрии медленно падал тополиный пух. Тик сдувал его с большого белого каравая, который купил в подвальчике с вывеской "Хлеб и мука".

По тряской мостовой, позванивая, проскакивали мальчишки-велосипедисты. Почтенные пенсионеры в парусиновых пиджаках прогуливали пуделей и болонок. Псы морщились и чихали от пуха. Машин почти не было, протарахтел только голубой грузовичок, он вёз на прицепе бочку с квасом. Двое загорелых ребятишек в красных трусиках катили по дороге громадную камеру от автомобиля – тугую и блестящую. Она звонко прыгала на булыжниках.

– Нам бы такую, – вздохнул Алька. Тут же отвлёкся, завертел головой. – Ой, смотрите, фотография!

– Ну и что? – строго сказала Данка.

– Автоматическая же! Можно сняться и сразу карточки получить.

– Вечно ты выдумываешь. Зачем?

– На память Яру, – хитро сказал Алька.

– А в самом деле! – обрадовался Яр. – Давайте!

Он подумал, как здорово будет сохранить снимок этой замечательной компании. На память о чуде, которому он уже перестал (почти перестал) удивляться. По крайней мере, останется доказательство, что это было.

– А деньги? – спросила Данка.

Игнатик показал четырёхкопеечную монетку.

Они вошли в полутёмный фанерный павильончик. Плоский жестяной клоун у стены приподнял шляпу и задрыгал ногами. Над ним зажглась надпись:

Опустите 4 копейки

и встаньте перед объективом

у черты

– Дай, я опущу! – Алька толкнул монетку в щель старинного аппарата рядом с клоуном. Аппарат был нарисованный, а объектив у него – настоящий.