На острие - Логинов Святослав Владимирович (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Ваалентина судорожно кивнула и, шепча успокоительные проклятия, двинулась следом за Марчем.
По счастью, им не пришлось идти в храм, которые торчали тут во множестве, Марч свернул к самому обычному дому и, просочившись сквозь древнюю кирпичную кладку, очутился в жилище, обставленном с пуританской скромностью. Здесь явно обитала семья, так что Ваалентина хищно потянула носом, выискивая, к чему бы могла прицепиться хозяйка, чтобы закатить своему благоверному скандал. И сморщилась, не найдя ничего. Если бы не сильный запах ханжества, здесь было бы очень уютно. Занавески, пуфочки, кружевные подзорчики… спокойствие, тишина, мягкий свет льющийся из окна. И полный порядок и чистота, которые так не по нраву даже самым аккуратным нечистым. Лишь два пребольших крокодильей кожи чемодана, выставленные у стены, нарушали общую гармонию.
На гобеленовой тахте возле окошка сидела женщина средних лет и, придвинувшись поближе к свету, рукодельничала.
– Что это за особа? – подозрительно спросила Ваалентина.
– Это моя подопечная праведница, – с некоторой грустью сказал Марч. – Та самая, которую мне не удалось склонить ни к единому греху. Кроме того, она супруга корабельного священника и завтра, вместе со своим мужем отправится в путешествие. И мы вместе с ней. Так что я ещё поработаю с этой красавицей и, надеюсь, заставлю хотя бы раз в жизни чертыхнуться.
– Ты что, вообразил будто таможенники Люцифера не станут проверять багаж твоей набожной идиотки? – возопила фурия, к которой немедленно вернулось утерянное было благоразумие. – Да нас выволокут из этого чемодана за уши!
– Не выволокут, – успокоил Марч. – Скоро в этот чемодан выстроится огромнейшая очередь, но мы-то будем в ней первыми. Как ты думаешь, чем занимается моя богомольная лапушка?
Ваалентина двинулась было вперёд, но тут же попятилась, издав отчаянный вопль:
– Она мастерит тряпочную икону!
– Это не икона, это плащаница. И она не просто мастерит её, а вышивает вручную, как было принято в древние времена. Эта техника называется: вышивка гладью.
– Да хоть гадью, это всё равно богоугодное занятие, у меня от одного взгляда на него голова болеть начинает!
– Терпи! Ты хоть знаешь, что за инструмент у неё в руках? Конечно не знаешь, ведь им чёртову прорву лет никто не пользуется, только такие замшелые ревнители старины, как эта богомолка. Так вот, это у неё игла! Самая настоящая, а все остальные – паллиативы! Острая часть и есть знаменитое остриё, а с другой стороны – ушко… видишь, сквозь него продета нитка.
– А где верблюд? – пискнула Ваалентина.
– Нет никакого верблюда и никогда не было, это святой Иероним напутал или ещё кто-то из переводчиков. А остриё, как видишь, есть. На нём мы и полетим. Вперёд, родная!
Взявшись за руки Марч и Ваалентина взвились в воздух. Стремительно уменьшаясь в размерах они приближались к проворно снующей игле. Полированный металл тускнел, теряя кажущиеся свойства и проявляя истинные. В металле бродили вихревые токи, бушевали магнитные поля, источаемые доменами, электронный газ резонировал, обретая подобие порядка в поллинговых структурах, и все эти факторы словно в фокусе сходились в одной точке, где крутыми курганами вздувались нескомпенсированные узлы кристаллической решётки. Плотность всего на свете здесь достигала таких величин, что никакие внешние воздействия не могли бы затронуть севшего на иглу. И места тут было… да, пожалуй на каждом узле без труда могло бы разместиться по легиону крылатых добровольцев.
Пробившись сквозь магнитные шквалы, влюблённая пара опустилась на самый кончик иглы. Марч на центральный узел, Ваалентина чуть левее.
– Устраиваемся? – радостно предложил Марч.
– Мы что, одни будем на целой игле сидеть? – ошарашено спросила Ваалентина.
– Нет, конечно. Но остальных предупредим за час до отлёта. Толкотня тут начнётся, не приведи Сатана! Но мы уже будем в латентном состоянии, так что нас отсюда даже твой дядюшка Ваал выцарапать не сумеет. Зато на Альфе Центавра мы развернёмся! Вот где простор для работы – десять легионов чертей на целую планету! Трудновато будет, но справимся.
– Трудоголик ты мой… – ласково пробормотала Ваалентина, мысленно прикидывая, как это слово будет звучать в качестве ругательства при грядущих разборках. Затем она подняла взгляд ввысь и задавленно вскрикнула. Сверху на неё пикировал мертвенно-зелёный Христос.
– Икона!
– Спокойствие! – заорал Марч. – Ты что, в школе не училась? Икона всего лишь деревяшка, отголосок язычества, христианский идол. А тут и вовсе недоделанная тряпка! В ней святости и на полкогтя нет!
– Стра-ашно!.. – тянула своё трусливая фурия.
Марч подлетел, обнял её. Мёртвый Христос с плащаницы был уже совсем близко.
– Нашла чего бояться! – глумливо закричал Марч. – Баба гладью вышивает! Добро бы ещё крестиком… Длинная нитка – ленивая девка! Давай, шей веселей! Коли его иголкой! Прямо в глаз коли!
Остриё иглы коснулось божественного ока, плотно и навсегда зажмуренного. Вышивальщица ожидала, что игла как обычно невесомо скользнёт сквозь частое переплетение нитей, но двух чертей, обосновавшихся на острие, оказалось достаточно, чтобы иголочка зацепила какую-то нитку, дёрнула её, портя тонкое рукоделье. В безукоризненной ровности стежков появилась едва заметная неправильность.
– Что за чёрт? – жалобно воскликнула белошвейка. – Иголка затупилась! Надо будет захватить с собой пачку запасных…
– Правильно, милочка! – возопил Марч, выплясывая на острие иглы. – Именно: «что за чёрт?» – и главное – не забыть пачку запасных иголок! И на каждой – по пять легионов чертей! Как ты думаешь, – повернулся он к Ваалентине, – сколько иголок может поместиться в одной пачке?
– Не знаю, любимый, – шепнула чертовка, нежно прильнув к нему, – В школе мы этого не проходили.
