Миры Роджера Желязны. Том 3 - Желязны Роджер Джозеф (чтение книг .txt) 📗

Вот например, когда я лежал там, все еще не совсем понимая, где находится это «там», я вспомнил занятия, посвященные орхидеям, и одновременно меня коснулись совсем непонятные и необъяснимые звуки, тени и цвета. Я моментально пришел к следующему выводу: часто вещи не являются тем, чем кажутся, впрочем, иногда это не имеет никакого значения; человеческое существо можно обидеть множеством самых отвратительных способов, которые непосредственно задевают его спинной мозг.

К этому моменту я уже начал робко изучать среду, в которой оказался.

«Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!» и снова «Ой-ой-ой!», — произносил я. Как долго это продолжалось, не мне судить. Неожиданно среда откликнулась на мои стенания, всунув термометр мне в рот и принявшись считать мой пульс.

— Пришли в себя, мистер Кассиди? — спросил голос, только вот я не понял, кому он принадлежал — женщине или какому-то бесполому существу.

— Блюм, — ответил я, силясь рассмотреть лицо медсестры, и поспешно прикрыв глаза, как только мне это удалось сделать.

— Вам очень повезло, мистер Кассиди, — сказала она, вынимая термометр. — Я пойду позову доктора. Он с нетерпением ждет возможности поговорить с вами. А вы полежите спокойно. Не напрягайтесь.

Поскольку я не испытывал особого желания соскочить с кровати и заняться отжиманиями, мне было совсем не трудно выполнить ее распоряжение.

Я еще раз попробовал оглядеться по сторонам. На этот раз все выглядело совершенно нормально. Понятие «все» включало в себя больничную палату на одного человека и меня на кровати, которая стояла у стены возле окна. Я лежал на спине и довольно быстро сумел обнаружить, до какой степени моя грудь замотана в бинты и пластырь. Представив себе, что повязку когда-нибудь будут снимать, я невольно поморщился. Тем, кто не искалечен, не принадлежит монопольное право на предчувствия.

Несколько минут спустя мне показалось, что здоровенный молодой парень в белом халате, из кармана которого свисал стетоскоп, внес в палату улыбку и доставил ее прямо к моей постели. Переложив мою карточку из одной руки в другую, он потянулся ко мне. Я решил, что его заинтересовал мой пульс, но доктор схватил мою руку и начал ее изо всех сил трясти.

— Мистер Кассиди, я доктор Дрейд! Мы встречались с вами раньше, но вы этого не помните. Я вас оперировал. Рад, что вы можете пожать мне руку. Вы очень везучий человек.

Я откашлялся, и мне стало больно.

— Приятная новость, — сказал я. Доктор взял мою карточку.

— Поскольку ваша рука находится в такой прекрасной форме, не могли бы вы поставить подпись вот на этих бумагах?

— Минутку, — заметил я. — Мне ведь даже неизвестно, что вы со мной делали. Так что я не собираюсь ничего подписывать.

— О, это вовсе не то, о чем вы подумали, — пояснил доктор. — Те бумаги вас попросят подписать, когда вы будете нас покидать. Я просто хотел получить разрешение воспользоваться своими заметками и фотографиями, которые мне посчастливилось сделать во время операции, для статьи, которую я хочу написать.

— Для какой такой статьи? — спросил я.

— Статьи, посвященной причине, которая позволила мне назвать вас очень везучим человеком. Вам ведь выстрелили в грудь, знаете ли.

— Ну, это я и сам понял.

— Любой другой человек на вашем месте был бы уже покойником. Только не старина Фред Кассиди. А знаете почему?

— Скажите мне.

— Сердце у вас не в том месте.

— Да?

— Вы что, до сих пор не знали об особенностях своей системы кровообращения?

— Не совсем, — сказал я. — Правда, до сих пор мне еще никто не стрелял в грудь.

— Так вот, ваше сердце является зеркальным отображением обычного сердца. Vena cavae 12 выполняет функцию аорты, а легочная артерия получает кровь из левого желудочка. Ваши легочные вены несут свежую кровь в ушко правого предсердия, а правое предсердие качает ее через дугу аорты, которая сдвинута вправо. Правые камеры вашего сердца, следовательно, имеют более плотные стенки, которые у обычных людей расположены слева. Если бы кому-нибудь выстрелили туда же, куда попали вам, было бы поражено левое предсердие или, возможно, аорта. В вашем же случае пуля прошла на безопасном расстоянии от inferior vena cava 13.

Я снова закашлялся.

— Ну, пуля, конечно, причинила вам вред, — продолжал доктор. — Дырка в груди у вас все-таки есть. Я ее довольно аккуратно заштопал. Скоро вы встанете на ноги.

— Отлично.

— Так вот, как насчет вашей подписи…

— А? Ладно. Все для науки и прогресса. Подписывая бумаги и раздумывая о том, под каким углом летела пуля, я спросил доктора:

— А как я сюда попал?

— Вас привезла в приемный покой полиция, — ответил доктор Дрейд. — Они не проинформировали нас о причинах возникновения ситуации, которая привела к перестрелке.

— Перестрелке? И сколько же было выстрелов?

— Хм, всего семь. Знаете, я вообще-то не имею права обсуждать других больных.

Моя рука застыла над листком бумаги.

— Хал Сидмор мой лучший друг, — сказал я и, подняв ручку, выразительно посмотрел на бумаги, — а его жену зовут Мэри.

— Они не получили никаких серьезных ранений, — быстро проговорил доктор. — У мистера Сидмора сломана рука, а у его жены несколько царапин. И все. По правде говоря, ваш приятель хочет повидаться с вами.

— Я тоже хочу, — заявил я. — Потому что чувствую себя прекрасно.

— Немедленно пошлю его к вам.

— Очень хорошо.

Доктор поправил мою постель.

— Если вам не трудно дать мне стакан воды… Доктор налил мне воды и подождал, пока я почти все выпил.

— Хорошо, — сказал он, — я навещу вас попозже. Вы не возражаете, если я приведу с собой практикантов, чтобы они могли послушать ваше сердце?

— При условии, что вы пообещаете прислать мне экземпляр вашей статьи.

— Ладно, — согласился доктор. — Пришлю. Не напрягайтесь.

— Я постараюсь.

Он аккуратно сложил свою улыбку и унес ее с собой, а я лежал и строил рожи надписи «ьтирук еН».

Кажется, прошло совсем немного времени, когда ко мне вошел Хал. К этому моменту еще один слой пелены спал с моих глазах. На нем была обычная одежда, а его правая — минутку, прошу прощения — левая рука была в гипсе. На лбу у Хала красовался небольшой синяк.

Я ухмыльнулся, чтобы продемонстрировать, что жизнь прекрасна, а поскольку уже знал ответ, то спросил:

— Как Мэри?

— Прекрасно, — ответил Хал. — Она действительно в порядке. Расстроена и поцарапана, но ничего серьезного. Ты-то как себя чувствуешь?

— Словно кто-то хорошенько лягнул меня в грудь. Правда, доктор говорит, что могло быть хуже.

— Да, по его словам, тебе очень повезло. Знаешь, он прямо-таки влюбился в твое сердце. Если бы я оказался на твоем месте, мне наверняка было бы немного не по себе — лежишь тут, совершенно беспомощный, а он пишет разные статьи…

— Спасибо. Я рад, что ты пришел подбодрить меня. Ты сам расскажешь мне о том, что произошло, или мне надо купить газету?

— Ну, я не знал, что ты так спешишь, — сказал Хал. — Буду краток: в нас всех стреляли.

— Понятно. А теперь постарайся быть не таким кратким.

— Хорошо. Ты прыгнул на типа с пистолетом…

— Джеми. Да. Продолжай.

— Он выстрелил в тебя. Ты упал. Можешь поставить возле своего имени крестик. Потом он выстрелил в Пола.

— Крестик.

— Но, пока Джеми смотрел на тебя, Полу почти удалось выбраться из той пакости, что свалилась на него. Он выстрелил в Джеми практически тогда же, когда тот выстрелил в него. И попал в Джеми.

— Итак, они попали друг в друга. Крестик.

— Я бросился на другого типа почти сразу же после того, как ты напал на Джеми.

— Это был Зимейстер. Да.

— Он успел схватить пистолет и несколько раз выстрелил. Первый выстрел в меня не попал, и мы стали драться. Между прочим, он довольно сильный.

— Это мне известно. Кого помечаем следующим крестиком?