Народ Моржа - Щепетов Сергей (книга жизни .TXT) 📗
Ну, ладно: это все очень познавательно и увлекательно, а делать-то что? Извиняться, мириться, договариваться, потом меняться товарами и дружить? Щас, жди: каменный век еще не кончился, и главные его законы никто не отменял: хороший чужак – это мертвый чужак, хочешь мира – готовься к войне, и так далее… Значит, для начала надо набить соседу морду и как следует его напугать. У него есть метательное оружие? Хорошо, а у нас есть доспехи! Зря, что ли, люди Головастика их делали, а мы потом тащили в такую даль!»
План военной операции Семен разработал быстро: чужое стойбище окружить и атаковать с суши и с моря. Предложить врагу «пасть ниц» и перебить всех, кто откажется. Есть шанс, что до серьезного смертоубийства дело не дойдет. «Они, конечно, никогда не видели больших лодок – будет шок. На суше они столкнутся с «нелюдями», которые окажутся неуязвимыми для их камней – будет еще один шок. Наверное, чужакам этого хватит. Остается придумать, как удержать неандертальцев, чтобы они не перебили всех поголовно».
С планами оно ведь как? На бумаге-то все гладко… Открыть военные действия Семен хотел уже на следующий день, но начались заморочки. Когда мешки были вскрыты и их содержимое вывалено на грунт, то оказалось, что в собранном (почти!) виде пребывает только один доспех, а остальные находятся… скажем так: в дискретном состоянии. Пока с ними возились, усилился ветер и, соответственно, поднялась волна. Высадка с лодки в таких условиях, конечно, возможна, но при условии, что встречающие будут помогать, а не кидаться камнями. Пришлось ждать у моря погоды – в буквальном смысле.
Мощно и ровно ветер дул с моря четыре дня, и Семен втайне надеялся, что враг за это время успеет собрать вещички и откочевать подальше. Он даже немного расстроился, когда утро пятого дня оказалось солнечным и почти тихим. Думать о войне не хотелось, а хотелось на рыбалку. Однако Семену пришла в голову мысль, что в такую погоду, которая держалась последние дни, к их поселку со стороны материка можно было подогнать вражескую дивизию, и ни один неандерталец ничего бы не услышал и не почуял. Мысль была, конечно, смешная, но Семен тем не менее решил ее проверить. Он поднялся наверх, где на плоскотине близ начала склона располагались мясные ямы и возвышались куполообразные крыши незаконченных зимних жилищ.
Тут Семен застал десяток мужчин-неандертальцев, которые стояли возле землянок и всматривались в низкие окрестные холмы. Семен к ним присоединился, но ничего, конечно, не увидел. Зато услышал. Ветер все еще дул с моря, но не ровно и сильно, а этакими мягкими порывами. В перерывах между ними слышались… вроде как ритмичные удары (барабан, бубен, тамтам?). Причем, как минимум, с трех сторон. Каждый инструмент «играл» сам по себе, но, кажется, все они выстукивали ритм на четыре четверти. И приближались – с каждым разом звук становился явственней, а вскоре послышалось еще и какое-то подвывание.
– Там что, люди? – спросил Семен ближайшего неандертальца.
– Людей нет, – еле слышно ответил охотник. – Только нелюди.
– Сколько?!
– Много рук.
Прошло несколько минут, и на перегибах склонов появились фигурки людей. Причем в широком секторе обзора почти одновременно. Вероятно, они не поднимались с той стороны, а уже были на своих местах – сидели или лежали. Теперь же по команде своих тамтамов встали и пошли к поселку с разных сторон. Невидимые барабаны «спелись» и больше не перебивали друг друга, а почти слаженно выстукивали незатейливый ритм. Завывание тоже стало более внятным, и Семен смог различить в нем отдельные слова. Примерно так: «Чепче-гы-май-лэ! Гыай-гы-той-ату!»
Даже с такого расстояния было ясно, что приближаются именно воины, а не кто-то другой. Тонкие длинные палки в руках – это, конечно, копья. Кроме того, похоже, каждый имеет небольшой округлый щит или что-то в этом роде.
Нападение! Атака!!!
«Атака-то атака, но какая-то странная. Нападающих очень много – не меньше пяти десятков – откуда столько?! Фигурки вдали разного роста – почему? Вероятно, их целью являются вот эти не жилые еще землянки. О том, что основная жизнь поселенцев происходит не здесь, а между камней верхней части прибрежного обрыва, они, возможно, и не знают. Двигаются странно: не бегут и даже не идут, а почти что топчутся на месте – это что ж за тактика?! Отвлекают на себя внимание, чтобы дать возможность кому-то зайти с тыла? Прием, конечно, хороший, грамотный, можно сказать, прием, только… Только что в этом самом тылу делать? Пролезть по скалам, пройти по берегу, высадиться с воды? Ерунда! Подобраться к поселку можно только сверху – все остальные варианты для нападающих будут самоубийством. Тогда что все это значит?»
Семен занял позицию возле крайней землянки, стал слушать «музыку» и разглядывать атакующих.
– Чепче-гы-май-лэ! Чепче-гы-яай-ну! – довольно дружно, но однообразно неслось из тундры. Нападающие первоначально образовывали несколько групп, теперь же они растянулись цепью, как бы охватывая поселок полукольцом. Семен смог разглядеть и барабанщиков, которые находились позади воинов. А еще он понял, почему враги так медленно приближаются: «Мало того, что они поют на ходу, они еще и танцуют! Собственно говоря, „танцем" это можно назвать лишь условно – раз за разом в ритме тамтамов люди повторяют некие телодвижения, к продвижению вперед отношения не имеющие, зато напоминающие „бой с тенью" при помощи колющего оружия».
Расстояние сокращалось медленно, Семен засмотрелся и заслушался. Потом сообразил, что эта публика скоро окажется, наверное, на расстоянии навесного броска камня из пращи или прекратит свой танец и набросится… В общем, нужно организовывать оборону. Он оглянулся и с изумлением обнаружил, что рядом с ним стоит одетый в доспех Лхойким, а больше ни одного неандертальца поблизости нет.
– Быстро вниз! – приказал Семен. – Всех мужчин – к оружию. Латы надеть, самострелы с собой взять!
– Да, Семен Николаевич, – ответил парень. Он как-то смущенно потупился и двинулся к обрыву. Семен же рванул к своему жилищу, чтобы забрать арбалет и пальму – он тут совершенно расслабился и утратил боеготовность!
К берлоге своей он спустился напрямик – прыгая с камня на камень. Вчера он начал готовиться к военному походу, но подготовку эту не закончил: арбалет оказался со снятой тетивой, и Семен впопыхах никак не мог вспомнить, куда он ее дел. В сумке находилась половина болтов, а остальные пришлось разыскивать по углам. Вооружившись по полной программе, Семен ринулся наверх тем же путем, которым спустился, и вскоре выяснил, что с арбалетом и пальмой там не подняться – нужно идти по тропе в обход. В общем, времени он потерял изрядно – так ему, во всяком случае, показалось.
До нападающих осталось метров 150—200. Пение и танцы продолжались, причем с удвоенной энергией. Семен напрягся, пытаясь понять отдельные слова или хотя бы уловить общий смысл этой песни-речитатива. Получилось примерно так: «Уйди-уйди! Сгинь-сгинь! Исчезни, сволочь, а то хуже будет!» Некоторые из нападающих время от времени останавливались и метали камни в сторону землянок. Стрельба не была еще прицельной, но снаряды до крайних строений уже долетали. Семену показалось, что некоторые из воинов лишь имитируют броски – пращей у них в руках нет.
Держать оборону против этой «танцующей» и орущей толпы, похоже, собирались только двое – Лхойким и Килонг. Облаченные в тяжелые наборные нагрудники и шлемы, с взведенными самострелами в руках, они смотрели не столько на врагов, сколько на Семена, и ждали приказов.
– Что у них на головах? – кивнул в сторону атакующих военачальник. – Вы понимаете?
– Ну, штуки такие… – замялся Лхойким. – Наверное, чтоб страшнее было.
– Маски! – вспомнил русское слово Килонг. – Они все в масках!
– И черт с ними! – взорвался Семен. – Где народ?! Мы что, с ними втроем драться будем?!
Неандертальцы переглянулись, как бы решая, кому из них отвечать на неприятный вопрос.
– Там, – кивнул Лхойким. – Все там.
