Работа над ошибками. Дилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
— И чей это запрет? — Дима посмотрел на бутылку с вином, но налил себе минеральной воды. — Тех, кто ставит на нас эксперименты? Как ты думаешь, Кирилл, разумно ли одной морской свинке говорить другой: «Нельзя убегать из клетки, экспериментатор это запретил!»
— Неразумно. Но я боюсь, тут меня не поймут другие функционалы.
Политик хмыкнул. Поиграл бокалом, сделал глоток. Сказал:
— Все то же самое… Когда я начинал заниматься политикой, я думал, что могу чего-то добиться. И для себя, конечно же, и для всей страны. И для всего мира в общем-то. А потом я узнал правду. Узнал, что и наши вожди, и американские президенты — все они в мире не главные. Что есть мастера. Что вроде как они не правят… но к их мнению прислушиваются. Знаешь, воплощенный кошмар русофила о масонах… Теперь стало понятно, зачем мастерам все это… Как ты считаешь, могу я пойти к президенту и рассказать ему правду?
— Ну откуда мне знать, можете или нет, — сказал я. — Меня бы не пустили, вас — не знаю.
— А если серьезно?
— Я не знаю. Быть может, на самом верху и так все и всё знают. И никаких тайн вы не откроете. А если даже и откроете, то что? Устроят всемирную облаву на функционалов? Будут термоядерными бомбами садить по башням и подвалам? Что это даст-то? Кто успеет, уйдут в другие миры. Остальные затаятся. Вы же их от обычных людей не отличите.
— Вот что мне в тебе нравится, — с чувством сказал политик, — что ты до сих пор говоришь «их», а не «нас». Значит, воевать бессмысленно?
— Обычными методами — да. Все равно что кисель топором рубить. Вот вы знаете, каковы возможности функционала-акушера? Натальи Ивановой, к примеру?
— Нет.
— А ведь она скорее всего с Земли-один. Придете ее брать — и что произойдет? Вдруг она зачарует самых суровых спецназовцев и прикажет атаковать вас? Вдруг ее даже атомный взрыв не берет? Обычные функционалы прикованы к какому-то зданию, к своей функции, а вот насчет нее я не уверен. Вы сил этого врага не знаете и узнать не можете. Вы даже не знаете, где они могут сидеть во власти. Придете к президенту с докладом — а он сам с Земли-один! — Я помедлил и добавил: — И откуда мне знать, кто вы такой? Политик Дима? А может быть, вы тоже функционал с Аркана? Проверяете меня на благонадежность, уговариваете нарушить таможенные правила?
Дима допил воду. Вздохнул и сказал:
— Вот теперь, Кирилл, ты понимаешь, что такое политика… Мне пора. О счете не беспокойся, все оплачено.
Уже в дверях он обернулся и сказал:
— Я не с Аркана. Я наш, земной. Но ты мне не верь, потому что верить нельзя никому.
— Как говорил старина Мюллер в «Семнадцати мгновениях весны», — не удержался я, — «верить нельзя никому, мне — можно».
— Мюллеру, если хочешь, можешь верить. — Дима кивнул. — Мертвым можно верить.
Я посмотрел на закрывшуюся дверь, словно на ней должны были проступить какие-то мудрые слова. Выпил еще вина.
Мне было жалко политика. Ни с какого он не с Аркана, конечно. Молодой, амбициозный, пытающийся найти волшебную палочку и, опираясь на нее, доковылять до самого верха власти. Национальная идея… ха. Какая национальная идея у белых мышей в клетке? Кого пустят на опыты, кого на корм удаву, а кого оставят на размножение…
Волшебных палочек нет. Кончились.
В детстве я очень любил читать. Сейчас как-то меньше… ну, детектив иногда, фантастику, что-нибудь модное… А в детстве любил. Родители приучили. Сказки, фантастику… Так что в волшебные палочки я тоже верю. И с удовольствием бы вручил такую Диме — пусть попробует. Хуже не будет.
Или надо быть оптимистом? В том смысле, что может быть и хуже?
Допив вино, я отставил бокал в сторону. Да, странный напиток. Экзотический…
Я вдруг подумал, что сегодня утром родители должны были вернуться из Турции.
Три с лишним года я жил самостоятельно от родителей. В общем-то заслуга в этом только их. Сам я на квартиру копил бы еще лет десять. Они мне квартиру подарили и прямо-таки выставили из дома. Я вначале даже слегка обижался — при всех бесспорных преимуществах отдельного житья. Потом посмотрел на друзей-приятелей, живущих с родителями, и понял, как были правы мои предки. Все-таки жизнь с мамой и папой, если ты из школьного возраста вышел, человека портит. Ты можешь при этом зарабатывать неплохие деньги, можешь содержать родителей, но если ты остался жить в родительском доме — ты прекращаешь взрослеть. Принимаешь манеру поведения и жизни родителей. Консервируешься, становишься молодой копией отца. А это только в крестьянской семье хорошо — и то лишь в отношении старшего сына. Недаром во всех сказках больших успехов добивается младший сын, отправляющийся куда глаза глядят счастья искать. Тысячи таких младших сыновей в пути исчезают, но кто-то все-таки ловит свою синюю птицу. На крестьянскую пашню, к трудолюбивому и обстоятельному старшему сыну, синие птицы не залетают…
Я стоял у подъезда родительского дома, где прошло все мое детство, и смотрел на окна. Темнело. На кухне уже горел свет.
Они меня не узнают при встрече, как не узнали по телефону. Это я понимал.
Но все-таки должен был подняться и позвонить в дверь. Зачем?
Что-то меняется. Что-то должно случиться. Это я чувствовал. И было у меня нехорошее ощущение, будто я не скоро еще смогу увидеть своих родителей. А может быть, и никогда.
Код на двери остался прежним. Я вошел в подъезд, вызвал лифт. Совершенно спокойно посмотрел на спускающуюся по лестнице Галку со второго этажа. Когда-то, классе в восьмом, мы с ней целовались — вот именно здесь, у лифта… Галка скользнула по мне осторожным взглядом и вышла.
Все в порядке, Галя, я не маньяк и не вор…
Подъехал лифт. Я поднялся. Секунду постоял у дверей и нажал на кнопку звонка. Шаги послышались почти сразу — и на мгновение мне показалось, что родители меня помнят. Что они волнуются. Ждут. И обязательно меня узнают.
Открыл дверь отец. Открыл сразу, даже не глядя в глазок — есть у него такая дурацкая манера, за которую его и мама ругает, и я.
— Да, молодой человек? — добродушно спросил отец.
Я смотрел на него и думал, что отец постарел. Несмотря на свежий загар и отдохнувший в общем-то вид. Сильно постарел за последние год-два, хоть и следит за собой, и спортом занимается, и алкоголем не злоупотребляет, и курит раз в месяц «за компанию». Словно у меня сняли какую-то пелену с глаз и я увидел — родители постарели. Им уже хорошо за пятьдесят…
— Здравствуйте, — сказал я. — Мне… мне Кирилла.
— Какого Кирилла?
— Кирилл Максимов здесь живет?
— Хм… — Отец кивнул. — Максимов — это я. Но меня зовут Данила.
— Вы? — Все еще не отрывая от него глаз, я почесал бровь жестом смущенного и ищущего слова человека. — Нет, Кирилл мой ровесник… в армии мы вместе служили, но адрес я потерял. Где-то в вашем районе живет. Мне в справочном дали адрес… у вас нет сына Кирилла?
Что-то едва уловимое, вроде привычной, но не изжитой печали, промелькнуло на лице отца.
— Нет, молодой человек.
— Может быть, племянник? — Я продолжал играть. — Нет? Простите, видимо, недоразумение…
В коридоре показалась мать. Надо же… а она выглядела моложе, чем я помнил! Вот так-то. Все-таки роды и забота о ребенке — они не идут на пользу женской красоте…
— Данила? — вопросительно сказала она.
— Ошиблись, — сказал отец, не оборачиваясь. — Юноша ищет Кирилла Максимова, адрес в справочной дали…
— Извините, что побеспокоил, — пробормотал я.
Отец все-таки смотрел на меня… с сомнением каким-то. С задумчивостью. Я похож на него — наверное, он видел во мне свои черты, и это его смущало.
Да и мать смотрела с тем же сомнением. Конечно, ей это сходство видно сильнее…
— Извините. — Я отошел к лифту. Его уже угнали на другой этаж, пришлось ждать. Отец еще секунду посмотрел на меня и закрыл дверь.
Я вслушался. То ли помогли способности функционала, то ли мать очень громко это сказала, но до меня донеслось:
