Журнал «Если», 2004 № 08 - Бачило Александр Геннадьевич (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
— Стойте! — приказал Бьортнот. — Я не потерплю, чтобы мои таны раскололись накануне битвы. — Он перевел взгляд с мистера Леру на Дреорига, потом на своих танов и придворных. — Это увело нас далеко от истинной проблемы. Должны ли мы атаковать или воздержаться от атаки?
— Огненные слова приказывают воздержаться.
— Из-за вашего предателя-брата у нас осталось мало людей, чтобы выдерживать атаку за атакой, — заключил Хротфут. — Мы должны ударить, пока еще есть силы.
— Этот неиспытанный воин забыл обо всем ополчении, — сказал Уистан. — Люди в этих местах сыты и здоровы.
— Новички, не искушенные в жестокой буре войны, — отпарировал Хротфут.
— Такие же новички, как и ты, болтун, — возразил Уистан.
— Никчемные скотоводы, еще не отмывшие ноги от навоза. Посмотрите, вон у того даже нет сапог, какие-то жалкие тапки.
— В битве побеждает тот, кто в большей мере человек, — ответил Уистан.
— Твой совет кажется лучшим, — решил Бьортнот. — Воздержимся.
— Тогда разрешите мне присоединиться к ополчению, — сказал Хротфут, покраснев. — Это простолюдины, но они завтра увидят радость меча. Дайте мне возможность подтвердить, что я не зря ношу свое имя — Гневная Нога, которая топчет лица мертвецов! Убитым не будет радости!
— Иди, — разрешил Бьортнот. — И возьми с собой чужака. И его защитника.
— Но, господин мой… — взмолился мистер Леру.
Бьортнот обернулся к нему, и тут мистер Леру осознал, что самое мудрое будет отойти в сторону, дабы история могла твориться свободно. Даже вручить свою судьбу Хротфуту, с этой точки зрения, было бы лучшей возможностью. А если он не будет лезть не в свои дела и попробует сидеть очень, очень тихо, то, возможно, уцелеет в битве и завтра в сумерках сумеет ускользнуть назад, к обрыву, и отыщет исчезнувшего Дитера.
— Простите меня, господин, — сказал он, — я ничего не хотел сказать.
— В тебе есть что-то странное, — сказал Бьортнот, оглядывая его. — Я побеседую с тобой, возможно, после битвы — если мы оба еще будем живы.
— Как пожелаете, мой господин, — ответил мистер Леру.
— Больше не мешкай! — заорал Хротфут и подтолкнул Леру вперед.
— И не вздумай сжечь его, — предупредил Бьортнот. — Если я узнаю, что ты сделал это, вира будет равна целой корове.
— Целой корове, — вздохнул Дреориг. — Вот бы меня оценили так высоко.
— Не пересчитывай своих врагов, пока они не убиты, — произнес Хротфут, многозначительно взглянув через плечо на мистера Леру.
Мистер Леру совершил небольшой прыжок, чтобы оказаться рядом с Дреоригом.
— О чем он говорит? — спросил Леру монаха.
— Брат Экберт умел свертывать молоко и заговаривать бородавки с помощью болотной ряски… Но его колдовство не идет ни в какое сравнение с вашим.
— Я не колдун!
— Тогда как ты объяснишь, что упал с неба?
Мистер Леру замер.
— Шевели ногами! — приказал Хротфут.
Мистер Леру двинулся дальше.
— Вы видели, как мы появились? — тихо спросил он Дреорига.
— И спрятался в лесу, потому что понял: вы тоже боитесь людей с моря, но молчал об этом, чтобы Хротфут и его священник не бросили вас в огонь.
От ощущения близкой опасности у мистера Леру подогнулись колени.
— Спасибо, спасибо вам. А я никак не могу отблагодарить вас.
— Нет, можешь.
— В самом деле?
— Я дал обет не проливать кровь, но ты мог бы заколдовать меня, чтобы завтра после битвы я остался в живых.
— Я не могу.
— Разве я не спас жизнь тебе и твоему спутнику?
— Я хочу сказать, что это не в моей власти.
— Колдуны всегда так говорят, если их попросить о чем-то стоящем. Сделать так, чтобы соседскую корову раздуло, найти наперсток, который потеряла твоя жена, сварить любовное зелье — пожалуйста. Но попроси их о чем-нибудь полезном и тут же услышишь, что их возможности ограничены. Хорошо, по крайней мере наколдуйте мне богатство, чтобы я мог снова купить благорасположение монахов и опять мог бы спать на сухой соломе.
— Попробую что-нибудь придумать, — пообещал мистер Леру.
— Они с трудом шли, вдыхая запахи кожи, металла, едкого пота, дыма костров из зеленых ветвей и сырых листьев. На них, оторвавшись от корки хлеба, удивленно таращили глаза. Там и тут священники, переходившие от группы к группе, чтобы выслушать исповедь, останавливались и провожали взглядом небольшую процессию, и во все стороны разбегались слухи, словно полевые мыши: вот он! Да, тот, кто вызывает молнии. Говорят, это демон.
— Скажи нам, кто ты, — крикнул один из солдат.
— Преподаватель истории раннего Средневековья.
— О горе мне!
— Но меня обещали повысить.
— Он летает по небу на комете.
— Эта комета появлялась в прошлом апреле?
— Да, во время весеннего сева.
— Именно этого я и боялся. Возможно, сейчас вовсе не битва при Мэлдоне.
— Что, господин?
— Ничего, ничего.
Кто может знать, как назовут битву, прежде чем она состоится? — подумал мистер Леру. Иногда даже будущие историки расходятся во мнениях. Скажем, битву при Антиетаме южане называют «при Шлисберге».
Никакого сомнения: речь идет о комете Галлея. А мистер Леру прекрасно знал, в каком апреле состоялось ее явление — в апреле 1066 года. Это зафиксировано в «Англосаксонской хронике», это выткано на гобеленах из Байё как знамение того, что Вильгельм Завоеватель разгромит короля Гарольда. Неужели компьютер Дитера ошибся и отправил их не только в другое место, но и в иной век?
— Какой сейчас год? — спросил он.
— Точно тот, в который наш добрый старый король умер, и на трон взошел новый король, — ответил Дреориг. — А участь бедного человека плачевна, как и прежде.
Если вам нужен ответ на исторический вопрос, подумал мистер Леру, никогда не обращайтесь к участнику событий. Он забыл, что люди считают годы королевского правления, а не века. Но тут пришло озарение. Комета Галлея движется по орбите, которая возвращает ее по предсказуемому графику через каждые… сколько же?… Семьдесят шесть лет! Теперь, сколько будет, если отнять 76 от 1066 и битвы при Гастингсе?
Мистер Леру всегда ненавидел математику, но тут он с головой погрузился в расчеты, и довольно быстро у него вышло 990, однако делая поправку на несколько месяцев в ту или другую сторону и учитывая изменения грегорианского календаря, он получил довольно близкое число — 991. Все в порядке.
Если можно считать «порядком» пребывание за тысячу лет до собственного рождения, причем накануне битвы и к тому же на той стороне, что должна проиграть.
Хротфут остановился у костра. В круге желтого света сидели люди, еще несколько дней назад бывшие крестьянами. Они вскочили, кланяясь и приглаживая вихры, в которые въелся запах пота и тот незабываемый аромат октябрьских ночей, который мистер Леру живо помнил — так пахла его одежда, когда он возвращался домой, а бабушка, отложив поминальную книгу, завертывала его в одеяло с электрическим подогревом, давала ему лекарство и уверяла, что, если он будет так поздно приходить, в один прекрасный день ей не удастся его спасти.
Хротфут пренебрег приветствием и велел своему священнику стать рядом. Дреориг уже познакомился с кем-то. Мистер Леру устало сел рядом с парнем по имени Вульф. Ему было не больше девятнадцати, у него было бледное отечное лицо и толстые сильные руки. Одет в домотканую рубаху, сверху что-то из двух кусков серого меха, перетянутое ремнем. Мистер Леру никогда не видел подобного меха, разве что в диораме «Холодный Север» в Музее естественной истории, но где-то в атавистической глубине сразу же узнал волчью шкуру. Ноги Вульфа были перевиты веревками из крученой соломы, а ботинками служили привязанные к щиколоткам квадраты кожи.
Рядом с ним сидел, согнувшись, мальчик — слишком юный, чтобы сражаться. Он натянул капюшон, в надежде спрятаться от набиравшего силу холода, поджал под себя перевитые ремешками босые ноги, накрыл колени плащом. Два передних зуба заходили на нижнюю губу, как у кролика. Его звали Эльфайн, он держался поближе к Вульфу, поэтому мистер Леру решил, что они братья.
