Восходящее солнце - Крайтон Майкл (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
«Может быть.»
«Ты не сможешь этого сделать. И знаешь, что не сможешь. В конечном счете, Мишель это только повредит.»
На это я ничего не ответил. И обнаружил, что она нравится мне все меньше. Мы шли по дорожке, а ее каблуки-гвоздики стучали по асфальту. Наконец она сказала: «Питер, если ты настаиваешь на продолжении этого безрассудного курса действий, тогда я ничего не могу поделать. Как твой друг, я советую тебе не делать этого. Но если ты настаиваешь, то я ничем не могу тебе помочь.»
Я не ответил. Ждал и смотрел на нее. В ярком солнечном свете я видел, что у нее начали появляться морщины. Я видел темные корни ее волос. Пятнышко помады на зубах. Она сняла темные очки и посмотрела на меня тревожными глазами. Потом повернулась и снова взглянула в сторону прессы. Очки она крутила в руке.
«Если это действительно произойдет, Питер, я думаю, что мне, наверное, лучше взять день отпуска и пусть события идут своим чередом.» «Хорошо.»
«Ты ясно понимаешь: я не откладываю в сторону свои опасения, Питер?»
«Понимаю.»
«Но я не думаю, что вопрос об опеке Мишель должен смешиваться с еще какой-то сумасшедшей историей.»
«Конечно, нет.»
Она снова надела солнечные очки. «Я сочувствую тебе, Питер. Правда. Одно время у тебя было многообещающее будущее в департаменте. Я знаю, что тебя намечали для работы в аппарате шефа. Но ничто не спасет тебя, если ты решишься на такое.»
Я улыбнулся: «Что ж.»
«У тебя есть что-то, кроме фотографических улик?»
«Не думаю, что следует рассказывать тебе слишком много подробностей.» «Потому что, если у тебя имеются только фотографические улики, то дело развалится, Питер. Прокурор к ним даже не притронется. Фотографические свидетельства больше не котируются. Их слишком легко состряпать и суды это знают. Если у вас есть только снимки типа, совершающего убийство, то это не покатит.»
«Посмотрим.»
«Питер», сказала она. "Ты потеряешь все. Работу, карьеру, ребенка, все.
Проснись, не делай этого."
Она пошла к своей машине. Я пошел рядом. Мы ничего не говорили. Я ожидал, что она спросит, как Мишель, но она не спросила. Не удивительно, ей было над чем подумать. Наконец мы дошли до машины и она направилась к месту водителя.
«Лорен.»
Она смотрела на меня поверх автомобиля.
"Давай ничего не станем предпринимать еще двадцать четыре часа, окей?
Никаких хорошо просчитанных звонков никому."
«Не беспокойся», сказала она. "Я ничего не видела и не слышала.
Откровенно говоря, я хотела бы никогда ничего не слышать о тебе." Она села в машину и отчалила. Глядя, как она уезжает, я чувствовал, как мои плечи осели и напряжение оставило меня. И не только потому, что мне удалось сделать то, что я хотел – отговорить ее на некоторое время. Не только поэтому. Что-то, наконец, окончательно ушло.
Коннор поднялся со мной по черному ходу в мою квартиру, избежав прессы. Я рассказал ему, что произошло. Он пожал плечами. «Для тебя это новость – как подбираются связные?»
«Ага. Наверное, я никогда об этом не задумывался.» Он кивнул: «Так обычно и происходит. Японцы весьма искусны в налаживании того, что они называют стимулами. Первоначально у департамента были опасения, чтобы посторонние вмешивались и говорили, каких офицеров выбирать. Но японцы сказали, что с ними просто консультировались. Что их рекомендации не будут никого связывать. И намекнули, что некоторое их влияние на выбор связных имеет смысл.»
«Угу…»
«И чтобы показать, насколько они доброжелательны, предложили вклад в фонд помощи офицерам всего департамента.»
«И сколько там было?»
«Кажется, полмиллиона. А шефа пригласили съездить в Токио и дать рекомендации по системе учета преступности. Трехнедельная поездка. С недельной остановкой на Гавайях. И масса паблисити, что шеф любит.» Мы дошли до площадки второго этажа и повернули на третий. «Вот так», сказал Коннор, «к тому времени, когда все кончилось, департаменту стало довольно трудно игнорировать рекомендации азиатской общины. Слишком многое стояло на кону.»
«Я чувствую, что хочу все бросить», сказал я. «Такая возможность есть всегда», проворчал он. «А кстати, ты отшил свою жену?»
«Бывшую жену. Она четко ухватывает ситуацию. Лорен из тех существ, кто весьма тонко чувствует политическую ситуацию. Но мне пришлось ей сказать, кто убийца.»
Он пожал плечами. «В следующую пару часов она не многое сможет сделать.»
Я сказал: «Но как же со снимками? Она говорит, что снимки не годятся для суда. И Сандерс твердил то же самое: время фотографических улик миновало. У нас имеются какие-то другие улики?» «Я работаю над этим», сказал Коннор. «И, кажется, у нас все в порядке.»
«Как?»
Коннор пожал плечами.
Мы подошли к черному ходу в мою квартиру. Я открыл дверь и мы вошли в кухню. Она была пуста. Я прошел коридором до прихожей. В квартире стояла тишина. Двери в гостиную были закрыты. Но отчетливо доносился запах сигаретного дыма.
Моя домоправительница Элен стояла у окна прихожей и смотрела вниз на репортеров. Услышав нас, она повернулась. Казалась, она испугалась. Я спросил: «Мишель в порядке?»
«Да.»
«Где она?»
«Играет в гостиной.»
«Я хочу посмотреть.»
Элен сказала: «Лейтенант, вначале мне надо кое-что вам сказать.»
«Не беспокойтесь», сказал Коннор, «мы уже знаем.» Он толкнул дверь в гостиную. И я получил самый большой шок в своей жизни.
Джон Мортон сидел в кресле гримера на телевизионной студии. Салфетка подоткнута за воротничок, девушка пудрила ему лоб. Стоя рядом, помощник Вудсон говорил: «Вот как они рекомендуют уладить это дело.» И он передал Мортону факс.
«Основная линия», продолжил Вудсон, «что иностранные инвестиции взбадривают Америку. Он притока иностранных денег Америка становится сильнее. Америке надо многому научиться у Японии.» «А мы не учимся», мрачно сказал Мортон.
«Ну, это всего лишь довод», сказал Вудсон. «Это устойчивая позиция, и то, как Марджори ее оформила, воспринимается не как изменение позиции, а скорее как уточнение вашей предыдущей точки зрения. Это может пойти, Джон. Не думаю, что возникнет много вопросов.»
«А вопрос вообще возникнет?»
«Похоже, да. Я сказал репортерам, что вы готовы к дискуссии о модификации вашей позиции по МайкроКон. Что теперь вы поддерживаете продажу.»
«Кто задаст вопрос?»
«Скорее всего Фрэнк Пирс из „Таймс“.»
Мортон кивнул: «Это хорошо.»
«Ага, у него деловая ориентация. Все должно пойти прекрасно. Вы можете поговорить о свободных рынках, о честной торговле. О б угрозах национальной безопасности. Все такое.»
Девушка-гримерша закончила работу и Мортон поднялся с кресла. «Сенатор, извините, что беспокою вас, но не могу ли я получить ваш автограф?»
«Конечно», сказал он.
«Это для моего сына.»
«Конечно», повторил он.
Вудсон сказал: «Джон, у нас есть черновой монтаж клипа, если вы хотите посмотреть. Очень сыро, и вы, наверное, сделаете какие-то замечания. Я устрою просмотр для вас в соседней комнате.»
«Сколько времени у меня есть на это?»
«Девять минут до эфира.»
«Прекрасно.»
Он направился к двери и увидел нас. «Добрый вечер, джентльмены», сказал он. «Я вам зачем-то нужен?»
«Короткий разговор, сенатор», сказал Коннор.
«Мне надо взглянуть на клип», сказал Мортон. «Потом мы сможем поговорить. Но у меня останется всего пара минут…» «Олл райт», сказал Коннор.
Мы проследовали за ним в другую комнату, из которой внизу была видна студия. Там под бежевой надписью НОВОСТИ трое репортеров листали свои заметки и пристраивали микрофоны. Мортон уселся перед телевизором и Вудсон вставил кассету.
Мы увидели клип, снятый ранее днем. Внизу кадра бежало время. Клип открывался целеустремленным сенатором Мортоном, шагающим по площадке для гольфа.
Основная мысль заключалась в том, сто Америка утеряла свою экономическую конкурентоспособность, и что нам надо вернуть ее. «Настала время всем нам собраться вместе», говорил Мортон на экране монитора. «Всем, от наших политиков в Вашингтоне, до наших лидеров в бизнесе и производстве, от учителей до детей, собраться всем. Нам надо оплатить наши счета и сократить государственный дефицит. Нам надо увеличить сбережения. Нам надо улучшить наши дороги и наше образование. Нам необходима государственная политика сбережения энергии – ради нашей окружающей среды, ради легких наших детей и ради нашей глобальной конкурентоспособности.» Для завершающего пассажа камера придвинулась ближе к лицу сенатора.
