Сами боги - Азимов Айзек (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗

– Паратеория интересует меня так же, как и вас.

– А разве Невилл позволит вам продолжать?

– Бэррон? Мне? Вы стараетесь оскорбить меня, Бен?

– Что вы!

– Или я неправильно вас поняла? Вы ведь намекнули, что я работаю с вами по указанию Бэррона?

– А разве не так?

– Да, он мне это предложил. Но работала я с вами не потому. Я сама этого захотела. Вероятно, он воображает, будто может мной распоряжаться по своему усмотрению, но это верно лишь до тех пор, пока его желания совпадают с моими – вот как было в случае с вами. Меня возмущает, что он думает, будто я ему подчинена, и меня возмущает, что так думаете вы.

– А ваши отношения?

– Но при чем тут это? Если рассуждать подобным образом, то почему, собственно, он должен распоряжаться мной, а не я им?

– Так, значит, вы можете и дальше работать со мной, Селена?

– Конечно, – ответила она холодно. – Если захочу.

– Но вы хотите?

– Пока да.

И тут Денисон улыбнулся.

– Теперь я понимаю, что всю эту неделю меня грызла тревога, – а вдруг вы не захотите или не сможете. И подсознательно боялся завершения экспериментов: ведь это могло означать, что мы с вами расстанемся. Простите меня, Селена. Я не хочу докучать вам сентиментальной привязанностью дряхлого земляшки…

– Ну ваш интеллект, Бен, дряхлым никак не назовешь. Да и вообще привязанности бывают разными. Мне нравится разговаривать с вами.

Наступило молчание. Улыбка Денисона увяла. Потом он снова улыбнулся, но уже механически.

– Завидую своему интеллекту, – пробормотал он, отвернулся, покачал головой и опять поглядел на Селену.

Она смотрела на него почти с тревогой.

– Селена, – сказал он, – протечка между вселенными не исчерпывается только энергией. По-моему, вы об этом уже думали.

Молчание затягивалось, становилось мучительным, и наконец Селена сказала:

– Ах, это…

Они продолжали смотреть друг на друга – Денисон смущенно, а Селена почти виновато.

Глава восемнадцатая

– Я пока еще не обрел свою лунную форму, – сказал Готтштейн. – Но знали бы вы, Денисон, чего мне стоило обрести земную форму! А вам, пожалуй, это и вовсе не удастся. Так что лучше оставьте всякую мысль о возвращении.

– Я и не думаю об этом, – сказал Денисон.

– Жаль, конечно. Вы были бы там первым человеком. Ну а Хэллем…

– Мне хотелось бы поглядеть на его физиономию, – вздохнул Денисон с некоторой грустью. – Впрочем, это не слишком похвальное желание.

– Львиная доля, конечно, достанется Ламонту. Он ведь там, в самой гуще событий.

– Я рад. Он меньшего и не заслуживает… Так вы считаете, что Невилл действительно придет?

– Безусловно. Я жду его с минуты на минуту… А знаете что? – произнес Готтштейн заговорщицким шепотом. – Пока его еще нет… Хотите шоколадный батончик?

– Что?

– Шоколадный батончик. С миндальной начинкой. Но только один! У меня их мало.

Недоумение на лице Денисона сменилось недоверчивой улыбкой.

– Настоящий шоколад?

– Да.

– Ну коне… – Вдруг его лицо посуровело. – Нет, спасибо.

– Нет?

– Нет! Пока шоколад будет таять у меня во рту, я затоскую по Земле. По всему, что есть на ней. А этого я себе позволить не могу и не хочу… Не угощайте меня шоколадом. Не показывайте мне его. Я даже запаха его боюсь.

Готтштейн смутился.

– Вы правы, – сказал он и неловко переменил тему. – Сенсация вышла колоссальная. Конечно, мы попытались замять скандал с Хэллемом. Он сохранит какой-нибудь из своих почетных постов, однако реального влияния у него не будет.

– Сам он с другими так не деликатничал, – заметил Денисон, но без особого жара.

– Это ведь не ради него. Наука не может не понести значительного ущерба, если вдруг объявить дутым авторитет, который столько времени слыл непререкаемым. А добрая слава науки важнее личной судьбы Хэллема.

– Я принципиально с этим не согласен, – возразил Денисон. – Наука должна честно признавать свои ошибки.

– Всему есть время и место… А, вот и доктор Невилл!

Готтштейн придал своему лицу непроницаемое выражение, а Денисон повернулся к двери.

Бэррон Невилл вошел тяжелой походкой, лишенной какого бы то ни было лунного изящества. Он отрывисто поздоровался, сел, заложив ногу за ногу, и выжидательно посмотрел на Готтштейна. Было совершенно ясно, что первым он не заговорит.

Представитель Земли сказал:

– Рад вас видеть, доктор Невилл. Я узнал от доктора Денисона, что вы не захотели поставить свое имя под статьей о космонасосе, которая, как мне кажется, обещает стать классическим основополагающим трудом в этой области.

– А зачем мне это? – сказал Невилл. – То, что происходит на Земле, меня не интересует.

– Вам известны эксперименты с космонасосом? И их значение?

– Да, конечно. Я в курсе всего происходящего так же, как вы или доктор Денисон.

– Тогда я обойдусь без предисловий. Я только что вернулся с Земли с точными планами на будущее. Три большие космостанции будут построены в трех точках лунной поверхности, выбранных с таким расчетом, что хотя бы одна из них в каждый данный момент будет обязательно находиться в ночной тени. А чаще и две. Каждая станция, пока она остается в тени, будет вырабатывать энергию, в основном просто излучая ее в пространство. Главное назначение этих станций – компенсация нарушений в напряженности поля, вызываемых Электронным Насосом.

– В ближайшие годы, – перебил Денисон, – они должны работать с большой мощностью, чтобы восстановить в нашем секторе то положение, которое было до появления Насоса.

Невилл кивнул.

– А Лунный город сможет пользоваться этой энергией? – спросил он затем.

– В случае необходимости. По нашему мнению, солнечные аккумуляторы вполне обеспечивают вас энергией. Но если вам понадобится дополнительный источник…

– Очень любезно с вашей стороны, – с подчеркнутой иронией сказал Невилл. – А кто будет строить космостанции и следить за их работой?

– Мы надеемся, что луняне, – сказал Готтштейн.

– Вы знаете, что луняне! – возразил Невилл. – Землянам никогда с такой задачей не справиться.

– Мы это понимаем и надеемся на сотрудничество лунных граждан, – сказал Готтштейн официальным тоном.

– А кто будет решать, сколько надо вырабатывать энергии, какое ее количество использовать для местных нужд и сколько излучать в пространство? Кто будет принимать решения?

– Это установки межпланетного значения, – ответил Готтштейн. – И ведать ими будет специальная организация.

– Как видите, работать будут луняне, а руководить земляне, – объявил Невилл.

– Нет, – спокойно ответил Готтштейн. – Речь идет о простой целесообразности, и только.

– Это все слова. А суть одна: мы работаем, вы решаете… Нет, господин представитель Земли. Мы отвечаем – нет.

– То есть вы отказываетесь строить космостанции?

– Мы их построим, господин представитель, но они будут нашими. И мы сами будем решать, сколько энергии получать и как ею пользоваться.

– Все это не так просто. Вам ведь постоянно придется поддерживать контакт с Землей, поскольку энергия космонасосов должна точно уравновешивать энергию Электронного Насоса.

– В какой-то мере так оно и будет. Но у нас другие планы. Я могу познакомить нас с ними теперь же. При соприкосновении вселенных неисчерпаемой становится не только энергия.

– Мы отдаем себе отчет в том, что закон сохранения не ограничивается одной энергией, – перебил Денисон.

– Вот и прекрасно! – Невилл сморил его враждебным взгядом. – Такому же закону подчиняется также количество движения и угловой момент. До тех пор пока предмет реагирует с полем тяготения, в котором он находится, и только с ним, он пребывает в состоянии свободного падения и сохраняет массу. Для того чтобы он начал двигаться в другом направлении, ему необходимо приобрести ускорение, а для этого какая-то его часть должна претерпеть обратное движение.

– Как ракетный корабль, – перебил Денисон, – который выбрасывает некоторую массу в одном направлении, чтобы двигаться с ускорением в противоположном.