Журнал «Если», 1995 № 03 - Браннер Джон (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗

Сейчас как никогда остро встает проблема исторического наследия. Что в конечном счете остается от истории любого народа? Культура в первую очередь. В этом смысле достояние России огромно. Причем не только в области гуманитарно-эстетической, но и в области культуры политической. Возьмите систему отношений центра и окраин. Какая была полифония, какое многообразие форм! Больная сегодня тема — Кавказ. Россия принесла в этот регион мир на столетие, мир, который длился до первой русской революции. Русское влияние для окраин было самым благотворным. Россия дала язык общения многим народам, входившим в Российскую Империю. А на каком языке сегодня будут говорить друг с другом Армения и Азербайджан? На английском? Для этого может потребоваться сто лет.

Сейчас стране нужны здоровый национализм, проявление национального (отнюдь не националистического) чувства. Может быть, выскажу идею, которая кому-то покажется бредовой, но я бы приветствовал решение нашего лидера короноваться. Стране нужна настоящая власть, когда правитель выступает не временщиком, а наследником власти, передает ее своему сыну. Такой эталон власти может возникнуть только в системе конституционно-монархических координат.

Утопия? Но в России все возможно. Власть здесь должна быть окружена неким ореолом, обладать харизмой. Американский президент может позволить себе быть, как все, бегать по утрам, выходить на лужайку Белого дома поболтать с гостями. В России все иначе: власть должна быть другой, как и другие — мы. Хорошо это или плохо, не знаю. Но пока все клятвы, которые произносились правителями над конституцией, не исполнялись. А конституции легко выбрасывались в корзины.

И еще, пожалуй, последнее. Русскому характеру всегда тесно в настоящем: его тянет или в прошлое, или в будущее. Но при этом всегда — в запредельную высь.

И снова Восток и Запад ведут напряженный диалог. Восток критикует «ту» цивилизацию как декадентскую, цивилизацию заката. Склонное к сантиментам отечественное славянофильство поговаривает о возвращении «железного занавеса», с помощью которого надо спасать Россию от тлетворной вестернизации. Выходит, снова изоляционизм, оборонческие настроения?

У человечества в запасе было достаточно времени — много сотен лет и даже тысячелетий, — однако выравнивания мира по одному эталону не произошло. Миру суждено оставаться разнообразным, в том числе и в цивилизационном отношении. Другое дело, что этим цивилизациям дано сталкиваться, драматически не узнавать и даже иногда шокировать друг друга. Возможно, в этом есть некая «хитрость» мирового разума, и Россия, стоящая на грани двух миров, периодически вынуждена переживать подобное. Сейчас это вылилось в серьезный кризис — кризис объективный, планетный, связанный с новым перерешением проблемы синтеза Востока и Запада. Почему он так сильно ощутим в России?

Это можно интерпретировать так. Россия — цивилизация молодая, окончательно не сформировавшаяся, ценности которой еще не кристаллизовались. Возможно, тот факт, что русская цивилизация существует на стыке Востока и Запада, приводит периодически Россию к кризису идентичности. Народ как бы теряет нить преемственности собственной судьбы, «обрывает» себя и с трудом восстанавливает свой образ перед лицом нового времени. Похоже, что сейчас кризис идентичности прошел через душу каждого.

Если ситуацию мира описывать в терминах техноцентричных и Запад отождествлять с технической цивилизацией, перспективу мирового развития можно мыслить как тотальную вестернизацию. Тогда общество будущего окажется «американоцентричным», и мы асе обречено! быть «западниками». Но можно рассуждать иначе. Технократические тенденции грозят завести человечество а тупик. Экологи, глобалисты уже всерьез говорят о подобной перспективе. Чтобы избежать тупика, требуется в самом ближайшем будущем реформация индустриальной цивилизации. Произойдет пересмотр базовых ценностей, ценностей продуктивного индивидуализме (безудержный потребительский гедонизм, закабаление природы), ведущего мир к катастрофе не только экологической, но и психологической, духовной. Мир не может служить лишь сырьевой базой для удовлетворения потребительских аппетитов раскованного гедонистического воображения. Запад сам это чувствует. Если мы не принимаем этой перспективы, у нас есть надежда, что постиндустриальная эпоха вернет нас к культуроцентризму, гуманитаризму.

В этом плане реальна возможность реабилитировать самобытные культуры Востока, нашу культурную традицию. Россия как страна культуроцентричная получает свой шанс. Русский человек весьма ориентирован именно на ценности духовные. Любым проблемам он склонен придавать некий метафизический, мироустроительный контекст, воспринимая все в духовном измерении. Удастся преодолеть кризис духовный — найдется выход из всех прочих кризисов.

Единого пути, однако, нет. Я принимаю метафору физики — бифуркацию, раздвоение. Точку бифуркации, когда исход не предопределен (он зависит от нашего выбора), мы как раз и проходим сейчас. Чтобы выбор сделать точно, нужна некая педагогика восстановления чувства национального достоинства. Идет самоуничижение и России, и народа — опасная игра наших интеллектуалов, страдающих мазохистским комплексом, «на понижение». Напомним, что все великие демократические революции играли как раз «на повышение».

Речь может идти о стратегии национального самоутверждения, разумеется, только в смысле политическом и культурном, а не в этнографическом. И здесь особенно важна роль гуманитарной культуры. Поэтому встает проблема ротации нашей элиты, которая пока демонстрирует технократический тип мышления. Разве что заметны изменения на окраинах, где политические элиты асе более начинают брать на вооружение язык гуманитариев. Размышляют о национальных традициях, языке, религии, ценностях духа.

Все эти темы нельзя отдавать не откуп только славянофилам, тем более черносотенному, изоляционистски настроенному крылу. Мы становимся свидетелями того, как трагически расходятся демократическая и национальная идеи, тогда как необходим именно синтез этих идей. Демократия не может быть вненациональной, у нее должно быть непременно национальное лицо.

Силы, взыскующие сейчас власти, будут решать задачи, лежащие а сфере не демократической, в национал-патриотической. Развал страны привел к гибели демократического мифе. Случилось так, что элита, сменив режим, умудрилась сохранить власть для людей, которые обладали ею раньше. Велик риск, что будут скомпрометированы действительные ценности — демократия, концепция правового государстве. Поэтому их надо защищать: смерть демократического мифе явно преждевременна.