Дорога доблести - Хайнлайн Роберт Энсон (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Из моей семьи никто не поднимался даже до звания мэра нашего городишка, а рабочую лошадь не тренируют для участия в Ирландском тотализаторе. Если бы Стар решилась иметь ребёнка и соединила бы наши гены, это была бы чистейшая сентиментальность, вроде ожившей открытки в Валентинов день<День Св. Валентина, когда влюбленные обмениваются подарками и шуточными посланиями.>, она просто завела бы себе карликового пуделя, чтобы играть с ним, пока не придет время выпустить его на свободу. Это была бы сентиментальность, столь же слюнявая, хоть и не такая мрачная, как у её тетушки с её мужьями-покойниками, ибо Империи не было ни малейшей надобности в моих генах.
Я посмотрел на свою шпагу, висевшую на стене. Я не притрагивался к ней с тех пор, как вернулся с той вечеринки, с той давно ушедшей в прошлое вечеринки, когда Стар захотела одеться в костюм для Дороги Доблести. Я снял шпагу со стены, пристегнул её к поясу, обнажил клинок и вдруг ощутил приток жизненной силы, а перед глазами возникло видение уходящей вдаль дороги и замка на холме.
Есть ли долг у рыцаря перед дамой, если все обеты исполнены?
Прекрати вилять, Гордон! Есть ли долг у мужа перед его женой?
Это ведь та самая шпага… «Скачи же, Принцесса, прыгай же, вор, Моя жена ты навек с этих пор»… в богатстве и в бедности, в беде и в благополучии, чтобы любить и лелеять, пока не разлучит нас смерть. Именно это имел я в виду, когда произносил тот стишок, и Стар это знала, и я это знал, точно так же, как знал в эту самую минуту.
Когда мы обручились, было похоже, что смерть разлучит нас в тот же день, но это обстоятельство никак не повлияло на крепость наших обетов и на ту веру, которую я вкладывал в них. Я прыгал через шпагу не для того, чтобы поваляться с девчонкой на траве, прежде чем погибнуть. Это я мог получить и даром. Нет, я хотел любить и лелеять её до тех пор, пока нас не разлучит смерть.
Стар выполнила свой обет до последнего слова. Так почему же у меня так и чешутся пятки?
Поскреби героя и получишь бродягу.
А отставной герой — ничуть не лучше тех лишенных престола королей, которыми кишит вся Европа.
Изо всех сил хлопнув дверью нашей «квартиры», со шпагой на поясе, не обращая внимания на удивленные взгляды, я телепортировался к врачам, узнал от них, куда мне нужно обратиться, перелетел туда, сделал все, что нужно, сказал Главному Биохимику, что именно ему следует передать Её Мудрости, и чуть не оторвал ему башку, когда он стал задавать лишние вопросы.
Отсюда опять к ближайшей телепортационной кабинке… И тут я заколебался: мне нужна была компания, подобно тому, как алкоголику, вступающему в общество трезвости, нужна чья-нибудь дружеская рука. Но друзей у меня не было — так, сотни знакомых. Консорту Императрицы друзьями обзаводиться трудновато.
Значит — Руфо! Однако за все месяцы, что я прожил на Центре, я никогда не был у Руфо дома. Центр не практикует варварского обычая «забегать на огонек», и я встречался с Руфо только в Резиденции или на вечерах. Домой он меня никогда не приглашал. Нет, нет, никакого охлаждения в наших отношениях не было, мы виделись часто, но всегда он приходил к нам.
Я поискал его в списке абонентов телепортации — неудача. Со списком абонентов телекоммуникационного канала — такая же история. Я вызвал Резиденцию и потребовал офицера коммуникационной службы. Он ответил, что «Руфо» это не фамилия и хотел отключиться.
— Только попробуй, разжиревший чинуша! Только попробуй отключиться и я гарантирую, что через час ты станешь смотрителем дымовых сигналов где-нибудь в Тимбукту! Теперь слушай, мне нужен парень — пожилой, лысый, по имени, полагаю, Руфо, известный специалист в области сравнительной культурологии. И к тому же — внук Её Мудрости. Думаю, ты прекрасно знаешь, кто это такой, и валяешь дурака только из-за обычного чиновного гонора. У тебя есть пять минут, после чего я обращусь к Её Мудрости и спрошу её, а ты будешь складывать свои вещички!
Меньше чем за пять минут изображение Руфо заполнило весь экран.
— Ну, — сказал он, — а я-то думал, у какого это важняка хватило влияния нарушить мой запрет на включение?
— Руфо, можно зайти к тебе?
Его лоб собрался в морщины:
— Мышка попала в суп, сынок? Твое лицо напомнило мне о времени, когда мой дядюшка…
— Руфо, пожалуйста…
— Ладно, сынок, — отозвался он ласково. — Сейчас отправлю танцовщиц по домам. Или не отправлять?
— Мне все равно. Как тебя найти?
Он сказал как, я нажал кодовые кнопки, добавил свой код для оплаты и сразу же оказался в нескольких тысячах миль от точки отправления. Жилищем Руфо служил особняк, такой же пышный, как у Джоко, но в тысячу раз хитроумнее оборудованный. У меня сложилось впечатление, что у Руфо был самый обширный на Центре штат прислуги — и исключительно женской. Возможно, я ошибался, но вся женская обслуга, все гостьи, все кузины, дочери и т. п. выстроились в качестве комиссии по встрече — поглазеть на соложника Императрицы. Руфо прикрикнул на них, они разбежались, и он провел меня в свой кабинет. Какая-то танцовщица, загримированная под секретаршу, возилась с бумагами и пленками. Руфо выпроводил её, шлепнув по заднице, показал мне на удобное кресло, предложил сигареты, уселся сам, и замолчал.
Курение на Центре не поощрялось: табак тут заменяется разумом. Я взял сигарету.
— «Честерфилд»! Господи, Боже мой!
— Контрабанда, — отозвался он. — Только теперь он уже не тот, что был. Мусор с мостовой и рубленое сено.
Я не курил многие месяцы. Хотя Стар сказала, что о раке и тому подобном я могу забыть навсегда. Я зажег сигарету и… закашлялся, как невианский дракон. Даже в пороках необходимо постоянное упражнение.
— Так какие новости на Риальто? — задал вопрос Руфо и бросил внимательный взгляд на мою шпагу.
— Так, пустяки. — Помешав работе Руфо, мне было как-то неловко говорить о собственных домашних неприятностях.
Руфо сидел, курил и помалкивал. Надо было с чего-то начинать, и американская сигарета напомнила мне об одном инциденте, который тоже внес лепту в мое нынешнее состояние. Примерно неделю назад, на одном званом вечере я встретил человека, лет тридцати пяти по виду, спокойного, вежливого, но с тем видом превосходства, который говорит «ваша ширинка расстегнута, старина, но я слишком хорошо воспитан, чтобы указать вам на это».
И все же я был в восторге от встречи с ним — он говорил по-английски!
Я полагал, что Стар, Руфо и я — единственные люди на Центре, которые знали английский. Мы часто говорили на нём, Стар — ради меня, Руфо — для практики. Он владел диалектом кокни<Пренебрежительное прозвище лондонского обывателя.> как уличный торговец фруктами, бостонским — как уроженец Бикон-Хилла, австралийским — как кенгуру. Руфо знал все английские диалекты.
Этот парень говорил на отличном американском.
— Небби — мое имя, — сказал он, пожимая мне руку (в стране, где никто рук не подает). — А ваше — Гордон, я знаю. Рад познакомиться.
— Я тоже, — ответил я. — Это ведь и сюрприз и удовольствие — услышать свой родной язык.
— Это моя профессия, старина. Специалист в области сравнительной культурологии — лингво-историко-политик. Вы — американец, насколько мне известно. Дайте подумать минутку… Глубокий Юг, но родились не там… Скорее в Новой Англии. Явно ощущается влияние Среднего Запада, а возможно, и Калифорнии. Лексикон упрощенный. Выходец из нижнего слоя среднего класса.
Этот лощеный нахал был специалистом высокой марки. Мама и я жили в Бостоне, пока отец был на войне в 1942—1945 годах. Тамошние зимы я не скоро забуду. Приходилось носить гетры с ноября по апрель. Жил я и на Глубоком Юге — в Джорджии и Флориде, в Калифорнии — тоже, во времена «Корейской войны», и ещё потом — когда учился в колледже. «Нижний слой среднего класса»? Мама бы с этим не согласилась.
— Близко к истине, — согласился я. — У меня есть знакомый среди ваших коллег.
— Знаю, кого вы имеете в виду — «Безумного ученого». В высшей степени эксцентричные теории. Но, скажите, как обстояли дела, когда вы уезжали? Особенно, как там насчет Славного Эксперимента, проводимого в США?
