Следователь (СИ) - Александров Александр Федорович (полные книги txt) 📗
Из-за спины Жао послышался слабый шорох. Наемник резко обернулся, чувствуя, как рвутся связки не способные выдержать такое надругательство, и оказался лицом к лицу с двумя воинами в белом.
…Если бы не действие «Вихря», он бы никогда не заблокировал такой удар: молниеносный выпад из нижней плоскости. Но сейчас «молниеносным» был он сам. Лезвия встретились, высекая снопы искр, и разлетелись в стороны.
Проблема была лишь в том, что ускоряя самого Жао, эликсир никак не влиял на физические реалии, в частности, на законы сохранения импульса. Наемника буквально отшвырнуло назад, бросив спиной на камни; вакидзаси, описав красивую дугу, отлетел куда-то в сторону и исчез в снегу.
…Что-то большое, темное промелькнув в воздухе, врезалось в воина в белом и снесло его словно камень глиняную бутылку. Присмотревшись внимательней, Жао понял, что прилетевший предмет это еще один белый воин, правда, без головы и правой руки. Уже догадываясь, в чем дело, он повернул голову в том направлении, откуда прилетел спасший ему жизнь импровизированный снаряд и увидел Рича.
Голый до пояса, одетый только в широкие алые штаны, босиком стоящий в снегу и небрежно помахивающий своей саблей-крюком, хозяин напоминал Жао Стража Гор – духа-охранителя священных склонов. Неизвестно, кого он напоминал белым воинам, но, в любом случае, впечатление Рич производил сильное. Рядом с хозяином валялись два окровавленных куска мяса в обрывках белой кожи: у Рича была дурная привычка превращать своих жертв в неаппетитный фарш.
Рич небрежно махнул саблей, разрубая пополам очередного воина в белом. Ударил фонтан крови; раздался короткий визг, будто телегой раздавили зайца. Еще один нападающий попытался провести хитрую атаку снизу и сзади, но Рич просто шагнул в сторону, на ходу поддевая белого кривым концом лезвия и отбрасывая в сторону. Истошно вопя, воин улетел в буран, оставляя за собой дорожку из собственных внутренностей, крови и фекалий.
Жао снова поморщился. Он знал хозяина слишком хорошо, чтобы думать, будто тому доставляют наслаждения чужие страдания. Нет, Рич не был маньяком, он даже не был жесток в общепринятом смысле этого слова, но его манера превращать любое сражение в бойню раздражала наемника. Для Жао бой был искусством, вроде написания стихов или рисования картин; он привык драться и убивать чисто. Рич же на поле боя вел себя как мясник, причем лишенный воображения; он дрался грязно, хотя и весьма эффективно. Он напоминал здоровяка-дровосека, которому осточертела его работа: даже сейчас на лице Рича крупными буквами была написана скука.
Хрясь! И воин в белом доспехе валится в снег, зажимая располосованное горло.
Короткий, брезгливый удар. И вот еще один белый катится по камням, держась за вспоротый живот и истошно воя.
Выпад. Хрип. Кровь, мясо и кости. Звуки, точно рядом разделывают еще живого теленка. Красный снег. Красный цвет – в снегу, на камнях, алые брызги в воздухе.
Белые воины дрогнули.
Рич что-то прокричал, выбросив руку ладонью вперед, и с его пальцев сорвался шар ослепительного света, с невероятной скоростью рванувший к двум нападающим, которые замешкались, не зная, кого им атаковать: Рича или уже порядком измученного Жао. Воины бросились в разные стороны, уходя из-под удара шаровой молнии – надо отдать им должное, действовали они умело и слажено.
«Промазал», – подумал Жао, но хозяин, как оказалось, и не думал целиться в кого-то из атакующих. Когда световой шар оказался точно между воинами, Рич резко сжал пальцы в кулак, и молния с оглушительным треском взорвалась, разорвав белых в клочья.
Еще одно заклятье врезалось в наседавшего на Жао силача и буквально испарило замешкавшегося вояку, вырвав его из собственных сапог. Секунду наемник, не мигая, смотрел на стоящие в сугробе закопченные ботфорты, из которых валил черный дым, а затем битва внезапно закончилась.
Белые воины развернулись и исчезли в буране. Смолк звон оружия, смолкли крики. И сразу же прекратилась буря: ураганный ветер пару раз кашлянул снегом, рванулся напоследок, словно в агонии и затих, будто и не бичевал только что черные пики скал. Снег все еще летел с низкого серого неба, но теперь это был просто снегопад, спокойный и миролюбивый.
Рич вытер саблю о снежный наст, сплюнул, трубно высморкался и повернулся к Жао.
- Проверь потери. Раненых – к Хо Ши. И сам к нему загляни, коль уж наглотался эликсиров. А потом сходи, проверь, как себя чувствует наше сокровище. Все. Выполняй!
Им повезло, просто невероятно повезло. Никто из наемников не погиб; тяжело раненых оказалось всего двое, но для Хо Ши понятия «тяжело» не существовало. Старый колдун понимал только два состояния бренного человеческого тела: смерть и все прочие. Сердце бьется? Мозг жив? Отлично, все остальное исправимо.
Выходя из шатра, где Хо Ши пользовал раненых, Жао чувствовал себя так, словно его долго колотили палками императорские дознаватели. Все тело болело, горло саднило, во рту точно ночевал эскадрон, но, в целом, наемник был вполне дееспособен. Старый психопат даже не стал над ним колдовать, ограничившись тем, что влил Жао в рот какую-то сильно пахнувшую травами микстуру. «Хватит с тебя», – буркнул он и тут же переключился на молодого буси, которому проткнули легкое. Зная о талантах Ши можно было с уверенностью сказать, что воин встанет на ноги уже к утру.
Жао вышел из шатра, потянулся, морщась от боли в спине, с наслаждением вдохнул ледяной горный воздух и засмотрелся на небо. Снежные тучи растаяли без следа и на черной глади небес сияли мириады немигающих звезд.
Глядя на горы, спящие в тусклом пепельном сиянии небесных маяков, наемник почувствовал, как его душу наполняют тишина и покой. Мир спал и не спал, озаренный предвечным огнем и в нем не было ни единого изъяна, ни единого повода для беспокойства. Тысячелетия назад эти горы были точно такими же и спустя тысячелетия они тоже будут здесь, на этом самом месте. Для Вселенной сотни воинов, погибших в кровавой битве, и упавший на землю розовый лепесток были событиями одного масштаба; любое людское деяние, рассматриваемое на достаточно большом отрезке времени теряло свое значение. Он вспомнил цитату из «Книги Пути Воина»: «…страшится смерти так же глупо, как боятся восхода солнца». Поистине, чиновник, написавший эти строки четыреста лет назад, был тысячу раз прав.
Жао припомнил, что западные друзья Рича тоже иногда называли его «чиновником». Но это было глупо: чиновник, в первую очередь, – поэт и философ, задача которого поддерживать гармонию между делами в Заоблачной и естественным ходом вещей. Рич был воином, полководцем, жестким и деятельным, но уж никак не чиновником. Хотя, конечно, воины Запада сильно отличались от своих собратьев с Востока. У них были странные представления о чести и часто они казались Ричу просто особым подвидом рыночных торгашей, которые научились драться из соображений элементарного жлобства, дабы не платить охране.
Он вздохнул, и слегка припадая на правую ногу, направился к самому маленькому из шатров в их караване – ярко-алому куполу, богато украшенному серебряной вышивкой. Работа есть работа: перед сном Жао необходимо было проверить самочувствие той, кого Рич называл «нашим сокровищем». И называл, кстати, совершенно справедливо.
…Внутри алый шатер был почти пуст: два низких стула, пузатая походная печь, коврики на полу.
И большая деревянная клетка, занимавшая почти все свободное пространство.
…Тут стоит сделать небольшое уточнение. Слово «клетка», читаемое на бумаге, воспринимается ничуть не лучше, чем то же слово на слух: воображение сразу рисует кубический ящик из одинаковых решеток, или, на худой конец, позолоченный домик для канарейки. Клетки бывают разные, но вообразить уютную клетку – тут фантазия пасует.
Эта клетка была именно уютной, а еще – очень красивой. Изящно изогнутые деревянные полосы закрученные спиралью сплетались наверху в элегантное острие, похожее на застывшее пламя свечи. По поверхности светлого лакированного дерева змеилась тонкая резьба; с вершины клетки спускались широкие полосы шелка расшитые сказочными птицами, лунами и облаками. Пол клетки был завален подушками и подушечками самого разного размера, среди которых не было даже пары одинаковых. Подушки объединяло только одно: цена. Им было место в королевской спальне; за каждую из них любой западный коллекционер, не глядя, отдал бы свою паровую карету.
