Лабух - Молокин Алексей Валентинович (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
Шер снова забралась к Лабуху на плечо. Она уже успокоилась и время от времени норовила спрыгнуть на землю, чтобы поближе познакомиться с этим, безусловно, интересным местом и его обитателями. Но не решалась.
Место было действительно интересное. У Старой Пристани, как в добрые, давно прошедшие времена, стоял пароход или нечто на него очень похожее. На слух. Во всяком случае, пыхтение и гудки, время от времени издаваемые пришвартованным к боку Старой Пристани транспортным средством, очень походили на пароходные.
Громадная серебристая сигара, зависшая над кукольным домиком Старой Пристани, снабженная пропеллерами на выносных пилонах, а также крестообразным хвостовым оперением, к удивлению Лабуха, вид вовсе не портила, а напротив, придавала ему некое архаичное величие. Так, наверное, некогда представлял себе будущее какой-нибудь заезжий студент, выпивая и закусывая с бородатыми похохатывающими над его фантазиями местными купцами, что, впрочем, студента совершенно не смущало, поскольку угощение оплачивали, естественно, купцы.
— Небытие — лишь хохма с бородой, — процитировал Лабух нынешний Лабуха раннего, — пусть сдохнут те, что души отлежали. А ты лети себе на дирижабле над бестолочью супергородов!
Ну и полечу, подумал он, еще как полечу! Вон какая карета подана.
Он поднялся по неширокому, снабженному резными деревянными перильцами трапу на палубу Старой Пристани. На палубе пахло смолой, старым деревом и почему-то ладаном. Лабух подошел к небольшому открытому окошечку кассы. Над окошечком висело напечатанное на лазерном принтере объявление: «Товарищество „Паровые цеппелины“». В нижней части объявления красовалось изображение старинного парохода с двумя высоченными трубами, увенчанными черными коронами, дым из которых образовывал виньетку, обрамляющую текст.
За окошечком обнаружился как всегда неунывающий Сергей Анриевич Апис собственной персоной, известный также в своем до недавнего времени наглухо закрытом «ящике», как мистер Фриман. Прозвище он получил за удивительную способность создавать трудности, которые сам же потом героически преодолевал.
— А вот и наш долгожданный пассажир! — радостно вскричал он. — Куда билетик желаете, господин Лабух?
— Здравствуйте! Ну... — Лабух замялся. До этого момента никому и в голову не приходило обозвать его «господином», — в вашей рекламе сказано, что рейс вокруг мира, так и давайте вокруг. Давненько я вокруг мира не хаживал. Точнее, никогда.
— По полной программе, стало быть, сервис, — обрадовался мистер Фриман. — Вот и ладненько. Вам люкс или полулюкс? Честно говоря, у нас кроме люксов ничего не осталось, а если уж начистоту, то и не было. У нас только люксы, как и было задумано! Кошечка с вами, или ей отдельный номер?
— Ладно, давайте ваш люкс, — согласился Лабух. — А кошечка, ее, кстати, зовут Черная Шер — со мной. Кстати, а откуда у вас дирипар взялся?
— С вас триста целковых, — не смущаясь заявил мистер Фриман. — И еще пятьдесят целковых за Черную Шер. Всего, стало быть, триста пятьдесят будет.
— Нету у меня целковых, — Лабух вытащил из кармана пачку мировых кредиток. — У меня только вот эти!
— Это ничего, целковых покамест ни у кого нет, потому что их еще не напечатали, но над этим уже плодотворно работает наш институт. Тридцать две степени защиты. А какая графика! Какие водяные знаки! На кредитке в тысячу целковых — символ Чаши. Грааль, увитый, так сказать, живоносной лозой. На пятихатке, конечно же, портрет нашего незабвенного руководителя Дромадер-Марии с портфелем и женой на фоне вечной лиры составленной из неопределенных интегралов. На сотенной — лидер музыкально-делового мира, пока, правда, неизвестно, кто именно. Кстати, на десятке решено поместить ваш портрет, в знак признательности, так сказать. — Мистер Фриман ловко пересчитал мировые кредитки и добавил: — Все правильно, по грядущему курсу семьсот мировых кредиток, как раз и составит триста пятьдесят целковых. — Произведя обмен валюты, он махнул кредитками над пачкой билетов, пояснив, что это «на счастье», так сказать, почин сделан, и теперь от клиентов отбоя не будет.
Лабух ошеломленно промолчал, деловая хватка маститого ученого поражала. Вот тебе, дружок, и слава. Это не какой-нибудь там «Павлик во дворе», это, братец, денежка. И как знать, может быть, через пару лет люди будут одалживать друг у друга «пару Лабухов до зарплаты». Вот оно, бессмертие-то! В свободно конвертируемой валюте. Эх, разменяйте мне верблюда на лабухи, гулять буду!
— Ну вот, — жизнерадостно закончил мистер Фриман. — А теперь, когда с делами покончено, самое время выпить и закусить. Вы располагайтесь, первая каюта направо, хотя можете занимать любую, они все пустые, а я пока соображу что-нибудь для души. Кстати, это хорошо, что вы кошку с собой взяли, а то у нас мыши расплодились — просто страх!
Лабух подхватил Шер под брюшко и по дощатым сходням прошел на палубу дирипара. После недолгих поисков он обнаружил, наконец, каюту, которая оказалась на диво уютной, обшитой темными деревянными панелями, с небольшим столиком, удобным кожаным креслом, сразу же облюбованном кошкой, и широкой кроватью. В небольшой смежной комнатке находилась душевая, а в круглом иллюминаторе, окаймленном надраенной латунью, виднелась слегка подернутая легкой рябью река. Лабух оставил Шер обживаться на новом месте, а сам спустился на пристань за багажом. На берегу ничего не изменилось, только тень от баллона дирипара протянулась до самого взвоза. Наконец Лабух перетащил свои пожитки в каюту, убрал инструменты в стенной шкаф, оставив видавшую виды «Музиму» — её он положил на кровать, — снял куртку, подмигнул кошке и вышел на палубу.
После долгого сегодняшнего дня хотелось спокойно покурить, глядя на низкое солнце, запутавшееся в вантах, и ни о чем не думать, однако не тут-то было.
— Сюда, здесь мы! — донесся с кормы жизнерадостный голос мистера Фримана. — У нас уже все готово!
На корме под веселым полосатым тентом действительно все было готово: на одном из столиков красовалась бутылка «Горного дубняка» и внушительная батарея «Жигулевского» с уже почти забытыми желтыми ностальгическими наклейками. Из закуски имелись плавленые сырки типа «Дружба» в блестящей фольге, открытая банка деликатесного «Завтрака туриста» и аккуратно нарезанная селедочка с лучком. Икорка, впрочем, тоже имелась, как и многое другое: паштетики в открытых жестянках, шпротики, аккуратные пирамидки салатов. В общем, нормальный мужской стол, без изысков, но и не бедный. За столом восседал мистер Фриман в компании тощего долговязого типа в испачканном сажей синем комбинезоне с надписью «Паровые цеппелины» поперек спины. У типа была сумрачная физиономия подворотника, а может быть, даже и блатняка. Лабух поискал взглядом обшарпанную боевую семиструнку, явно полагающуюся типу, но не нашел.
— А это наш истопник, — весело сообщил мистер Фриман, — его зовут Савкин. Помните — «Третьим пригласили истопника...»? Знакомьтесь, ребятки!
— Савкин, — представился истопник-подворотник и протянул для пожатия суровую руку.
— Ну, за легкий воздух и тяжелую воду! — провозгласил ученый и жестом подвыпившего студента сорвал алюминиевую «бескозырку» с бутылки «Дубняка».
Тост показался Лабуху странноватым, но он промолчал и выпил вместе со всеми. В самом деле, чего лезть со своим уставом на чужой дирижабль? Тем более что салатик хоть и из магазина, но вовсе неплох. Интересно, кто у них готовит? Или так и будем есть полуфабрикаты? Лабух вспомнил мистера Фримана, сыплющего пельмени в кипяток и подумал, что граждане филирики могли бы взять на дирипар какую-нибудь поэтессу. На должность буфетчицы. Но не рискнули, не взяли. И молодцы.
— Савкин — наш золотой фонд, самородок! — объяснил мистер Фриман, когда они выпили по второй. — Во-первых — он великий изобретатель, а во-вторых — вот вы, Лабух, полагаете, что истопник — это тот, кто бани разные топит, или в топке кочергой шурует?
— В топке кочергой — это, по-моему, все-таки, кочегар. — Лабух закусил селедочкой, хороша была селедочка, надо сказать. — А истопник — это в котельной, в общем, тот, кто имеет отношение к паровому отоплению.
