Миллион открытых дверей - Барнс Джон Аллен (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Двое телевизионщиков, которые с остальными участниками экспедиции общались мало, с радостью снимали все происходящее, но Маргарет удалось уговорить их не снимать мужчин по одну сторону от вездеходов и женщин — по другую во время одного из «грушевых кризисов».
По вечерам мы без труда набирали на речных берегах хворост и разжигали костры с наступлением темноты. Анна К.
Тервиллигер читала свои новые стихи — исключительно на рациональном языке. Телевизионщики почему-то особенно охотно снимали то, как она читает стихи у костра или среди деревьев, и даже то, как она прогуливается по берегу речки.
Некоторые сделанные ими записи я смотрел, и они выглядели совсем неплохо, чего нельзя было сказать о самой Анне. Мне казалось, что ее стихи на рациональном языке звучат лучше, поскольку я их не понимал. Но больше всех стихи Анны любила слушать Маргарет, поэтому я счел за лучшее по этому поводу не высказываться.
Я только попросил ее объяснить мне, в чем, собственно, состоит привлекательность творений Анны, но она сказала, что та пользуется рациональным языком так, как раньше им не пользовались, и в итоге я не понял самого смысла инновации.
С другой стороны, мне было вполне понятно, почему все так любили слушать игру и пение Валери, которую тоже можно было смело называть новатором. От Пола я знал о том, что продажа ее записей со времени начала экспедиции настолько увеличилась, что она уже, можно считать, окупила свою поездку. Валери не упускала случая дать Бетси возможность поговорить с телевизионщиками о политике, но в программы ее высказывания вставляли редко.
А в остальном — я неплохо высыпался, порой с удовольствием обследовал окрестности, иногда, во время стоянок, занимался ки-хара-да с парой-тройкой учеников и при любой возможности уединялся с Маргарет, чтобы предаться спокойной, но сильной любви. Я совсем не пил спиртного, с аппетитом ел, спал так сладко, как не спал с детства, и настроение у меня было такое превосходное, что, казалось, ничто не способно его омрачить.
Торвальд и Аймерик без труда выходили с нами на связь, когда хотели. Сальтинисты занимались тем, что непрерывно забрасывали протестами Гуманитарный Совет. Число людей, устроивших голодовку перед зданием Посольства, достигло сотни. Некоторые из наших людей перестали ходить с листовками на Ярмарку, потому что им нестерпимо было видеть своих друзей или родственников, обрекших себя на добровольную смерть от голода.
Пока умерли четыре человека, хотя скорее не от голода, а от постоянного пребывания под открытым небом. Редко выдавался день, чтобы во время Первого или Второго Света в Утилитопии не проходили манифестации, участники которых держали фотографии четырех мучеников. Говорившая устами Валери Бетси укорила манифестантов и сказала о том, что она не выбирала смерть. В конце концов ее слова были переданы по телевидению. На следующий день по электронной почте пришло около тысячи писем, и большая их часть была адресована «Шлюхе Бетси, в иррациональную экспедицию».
Валери, естественно, жутко бушевала, но, похоже, ей нравилось, что дело приобрело такую окраску.
— Просто и не знаю, — сказал я Маргарет, когда как-то раз мы с ней загорали, забравшись на здоровенный валун и радуясь возможности поваляться раздетыми почти догола. — Меня очень пугает то, что будет с Бетси, когда ее псипикс перекочует в тело ребенка. Тогда она не сможет бороться. Она стала настоящей героиней, подлинной мученицей… Que enseingnamen! Трудно было бы представить человека, более достойного мученического венца, но мне бы очень не хотелось, чтобы с ней снова случилось что-то подобное.
— Не думаешь же ты, что «псипы»…
— Не столько они, сколько те люди, которые посылают все эти письма. Не думаю, чтобы Сальтини был так уж доволен тем, что его люди учинили изнасилование и убийство, но уж если стал диктатором, то своих приспешников надо защищать. Но те люди, которые пишут мерзкие письма и называют Бетси… Ну, мы знаем, как они ее называют…
Маргарет кивнула и потянулась. Я забыл обо всем и залюбовался ею.
Она улыбнулась.
— Мы будем говорить о политике или, может быть, ты перестанешь на меня глазеть и займешься делом?
Отказать было бы ne gens, как вы понимаете, хотя согласно аквитанским ритуалам ухаживания все должно было происходить не так…
Одевшись, мы спустились с камня и занялись сбором хвороста для костра — подошла наша очередь заняться этим.
С каждым рассветом становилось видно, как мы приближаемся к зазубренной высокой горной цепи Пессималей. Они были очень высоки, эти горы. Нансен сравнительно недавно (по геологическим меркам) сформировался из твердого ядра газового гиганта, и потому подъемы тектонических плит здесь были относительно молодыми. Столкновение плит — а точнее, выталкивание одной небольшой плиты, в результате которого и образовались эти горы, было сильнейшим, сравнимым разве что с ударом метеорита по другой стороне планеты, в результате которого сформировали Оптимали. Некоторые вершины были удобны для восхождения, и Пол заметил на будущее парочку перевалов, через которые можно было перебраться на «котах» с запасом воздуха, не рассчитывая на компрессоры. Кроме того, здесь выпадало достаточное количество осадков за счет туч, которые приносило ветрами со стороны Оптималей, а также за счет испарений внутренних морей и ветров, дувших с океана, с противоположной стороны. Вдобавок сползавшие вниз глетчеры проделали в склонах Пессималей уйму ущелий, и потому горы были настолько живописными, насколько можно было себе представить.
Со следующим Светом мы должны были покинуть теплые районы континента. Пришла пора попрощаться с солнечными ваннами и любовью под открытым небом. Я был рад тому, что это время не было потрачено зря.
В тот вечер мы легко раздобыли сухих веток для костра в зарослях прибрежных деревьев, захватили также груду высохших лиан, после чего напилили поленьев нужной длины с помощью вибромономолекулярной пилы, дали соответствующие команды ожидающим роботам, и те доставили топливо к лагерю. Единственное, что я не стал бы внедрять на Нансене, так это движение любителей ортодоксальных туристических походов. Пару раз мне приходилось работать примитивным, настоящим топором, и теперь сама мысль о том, чтобы мучиться, обливаясь потом, ради того, что с помощью совершенной техники можно было сделать за пару минут, казалась мне абсурдной.
В тот вечер, после ужина, когда мы с Маргарет разожгли костер, но люди около него еще не успели собраться, и когда над синеватыми вершинами Пессималей еще пылала розовая полоска заката, пришло сообщение о том, что Сальтини сделал официальное заявление. Оно гласило, что безработные объявляются людьми непригодными и что всякий, кто не может устроиться на работу, будет посажен за решетку.
— Умно, — заметила Маргарет. — Теперь те, кто объявил голодовку, смогут поесть, потому что заключенных всегда кормят. В то же самое время у него появилась возможность усилить позиции Рационального Христианства за счет изоляции тех людей, которые нарушают догматы.
— Получается, что в тюрьму отправятся два-три человека из нашего Центра, — сказал я, присев на корточки возле разгоравшегося костра. — Остается утешать себя тем, что это не те люди, которые сверхважны для нашей работы.
— Интересно, как они поступят с Валери? — задумчиво проговорила Маргарет.
— Мне уже звонили, — сообщила Валери, усевшись на бревно рядом с нами. — Как только я вернусь, меня посадят под домашний арест. Потом, после того как псипикс Бетси переместят в новое тело, меня отправят в тюрьму. Это значит — месяца через четыре. — Лицо ее вдруг стало смущенным, и ее устами заговорила Бетси. — Они желают поселить меня в теле двухмесячного ребенка, а не шестимесячного, как планировалось раньше. Хотят выиграть время и поскорее упрятать Валери за решетку. Придется жить в теле ребенка несколько лет. Просто думать жутко о том, когда же я снова могу заняться сексом — наверное, придется искать каких-нибудь педофилов. — Ее лицо снова стало смущенным. — Но, наверное, никаких таких желаний не бывает, пока не наступит период полового созревания? — Немного помолчав, она спросила:
