Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть 2 (ЛП) - Земянский Анджей (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗

Где-то далеко-далеко впереди горел слабенький огонек. Николай направил оленей в ту сторону. Небольшая, засыпанная снегом вилла^[49] с приличным садом. Святой удивился, потому что никогда раньше тут не был. Когда сани притормозили на покрытой снегом крыше, Николай почувствовал себя исключительно паршиво. Дом обладал очень нехорошей аурой. Старик извлек из кармана тулупа небольшую карту и какое-то время сравнивал ее с окружающей действительностью. Это было его привилегией, поскольку он одарял людей, то с полной уверенностью мог определить, где те проживают. В лунном свете на карте светились кроваво-красные буковки. Дом коменданта трудового лагеря специального назначения^[50] Г.И. Воркова. Брови святого взметнулись кверху, но к трубе он подошел. Неожиданно он почувствовал страх: неизвестно, что ждет его там, внизу. Может, ловушка? Но, с другой стороны, энкаведисты в него не верили. Выходит, сюда привело его не сияние коменданта. Старик проник в дом сквозь крышу, хотя давно уже в голову приходили мысли о том, что можно лезть через трубу, Николай старался с ними бороться. Это было никак не русским обычаем. Материализовался он на чердаке, а точнее, в малюсенькой каморке, заполненной старьем. Посреди помещение оставалось какое-то местечко. И вот на нем сидел мальчонка лет, где-то, десяти и читал рассыпающуюся от старости книжку. Услыхав шаги святого, и перепугавшись, он поднял голову; на его лице было видно изумление.

- Ты кто такой? – заикаясь, выдавил он.

- Ты же знаешь? – ответил святой.

- Ты – святой Николай? Самый настоящий, как в этой книжке?

- Да. Я самый настоящий святой Николай. И пришел сегодня, потому что сегодня Сочельник. Наш православный Сочельник.

- Так ведь Дед Мороз приходит только на Новый Год.

- Правильно. Только он – это не я, а я – это не он. Мы словно две стороны одной и той же монеты. Оба мы приносим подарки, но на этом наша похожесть и заканчивается. Я существовал сотни лет. Он появился недавно. Я был рожден из сердечной потребности тех, кто в меня верил. Он же появился из детской жадности.

- А я думал, что ты умер во время революции.

- Я умер множество веков назад, в Византии, где был епископом. Я могу появляться здесь, если кому-то нужен, но так долго, как долго в меня верят. Быть может, уже через год меня и не будет. Все зависит от того, буду ли в воображении людей приносить подарки я или он. Понимаешь?

- Да. Я хочу верить в тебя.

- Это будет труднее, чем тебе кажется. Если через год я не приду, ты обо мне забудешь.

- Нет.

- Я не оставляю следов в пыли. Но так, впрочем, даже и лучше.

- Ты пришел, потому что я прочитал эту книжку, и мне сделалось грустно?

- Я пришел потому, что ты в меня поверил. Если ты перестанешь в меня верить, второй раз сюда я уже не попаду. Ты какой хочешь подарок: материальный или нематериальный?

- А как же подарки могут быть нематериальными?

- Я могу послать тебе добрые сны. Могу сделать так, что твои художественные способности разовьются.

Мальчик задумался.

- Мой отец – очень плохой человек.

- Это так. Хотя бывают гораздо хуже.

- Подари мне книгу, которая называется Библия. Я хочу учиться по ней, как жить.

Николай глянул на лежащую на полу книжку. То была еще дореволюционная книжечка для детей с цветными картинками и морализаторскими рассказиками. Он кивнул и вынул из мешка небольшую Библию в кожаном переплете.

- Не жди, что эта книга ответит на все твои вопросы.

- Я постараюсь ее прочитать и понять. Я ее хорошенько спрячу.

- Веселого Рождества, - шепнул святой.

- Веселого Рождества, - ответил мальчишка, прижимая книгу к себе.

Николай исчез и материализовался уже на крыше. Он напряг память. Как же оно было до революции? Он ездил тогда по земле и стучался в двери домов. Святой вздрогнул. Времена меняются. Он вынул часы, поглядел на циферблат: все так же было несколько минут десятого. Раньше часы ему были не нужны. Эти часы были сделаны из золота, на корпусе была припаяна платиновая монограмма. Непонятно откуда Николай вдруг обрел уверенность, что это часы последнего царя. Святой тряхнул головой, потом потряс часами. Во мраке что-то блеснуло, где-то там, в темноте горел слабенький огонек. Старик щелкнул кнутом, и олени неохотно перешли на рысь. Небольшая, валящаяся мазанка стояла одиноко среди заброшенных железобетонных конструкций на другом конце города. Этого места святой не знал, раньше никогда здесь не был. Он постучал в двери, только никто не открыл. Подумав немного, Николай нажал на дверную ручку и вошел в темноту. Единственный обитатель мазанки валялся на полу, страдая от delirium tremens^[51]. На одной из стен красовалась свежайшая, буквально истекающая краской громадная фреска, изображающая глядящего на часы святого Николая. Святой склонился над лежащим и вытащил из его кармана паспорт.

- Кокушев-Мирский, - прочитал он по слогам. – Значит^[52], дворянин. Каким же это чудом он сохранился?

Из задумчивости его вырвал грохот нескольких кулаков в дверь. Он не успел шевельнуться, как ворвались вовнутрь. Их было трое, в кожаных пальто, все курили "беломорины" и держали в руках пистолеты с чернеными стволами. Все остановились перед Николаем.

- Ваши документы, гражданин, - потребовал самый главный.

- У меня нет документов. Я – святой Николай.

И он растворился в воздухе у них на глазах.

Эти люди в него не верили, так что видеть его не могли. Трое сотрудников безопасности захлебнулось самыми грязными ругательствами, после чего взялись приводить в чувство лежащего на полу художника. До конца им это сделать не удалось. Когда пьяного вытаскивали за ноги на двор, на мороз и ветер, художник открыл глаза. Святого он заметил, только его замороченный разум этого факта не зарегистрировал. Николай неспешно вышел из мазанки и уселся в сани. Теперь он поднимался вверх, где в темноте кружил ветер. Неужто никто больше не ждет его этой ночью? А потом где-то далеко-далеко заметил слабенькое мерцание. Вот только между Николаем и огоньком среди парковых деревьев что-то таилось. У Николая не было проблем с видением в темноте, но это нечто выглядело словно бесформенное пятно тьмы. Святой никогда раньше ничего подобного не видел вблизи, хотя иногда подобные пятна и перекатывались на самом краю поля его зрения. Ему и не было особо любопытно, кто или что это может быть, вот только объехать это "нечто" он никак не мог. Бывает такое во снах, когда что-то станет у нас на дороге, и куда бы мы ни повернулись, а оно всегда точнехонько перед нами. Сани спускались ровно в то место, словно мотылек, направляющийся к пламени свечи. Когда его средство передвижения коснулось земли и замерло, Николай понял, что вот тут-то его путешествие и закончится. Перед ним, окутанные снежной метелью, стояли иные сани. Запряженные в них олени^[53] были гораздо упитаннее, и их было целых четыре. Соскочив в глубокий снег и достав из мешка украшенный нож для бумаги, Николай одним движением отрезал упряжь, освобождая своих животных.

.- Бегите, родненькие, - попросил он. Олени стояли, и только лишь после того, как он повторил приказ, исчезли в темноте. А вот те сани, как будто только этого и ждали, подъехали поближе. С них в снег соскочил Дед Мороз. Вообще-то эти оба даже были похожи друг на друга; если бы не кое-какие отличия в одежде, никто бы и не догадался, кто из них кто.

- Ну вот, наконец-то мы и встретились, - сказал Дед Мороз, выбрасывая окурок беломорины на снег.

- Встретились. А почему? Ведь твоя вахта закончилась несколько дней назад. Ты приносишь подарки на Новый Год, а я – на Рождество Христово. На православное Рождество.

- Видишь ли, у товарища Ленина появилась идея торпедировать последнюю линию твоей обороны. С этого времени я стану приносить подарки и за тебя.

Он отпихнул святого в снег, подошел к его саням и, схватив мешок, высыпал его содержимое на дорогу. В свете фонаря заблестели агатовые брошки, деревянные шкатулочки, латунные дорожные иконки, зашелестели листки старых, изданных еще до революции книжек. Дед Мороз презрительно пнул куклу с фарфоровой головой.