Выбор по Тьюрингу - Мински Марвин (бесплатные версии книг TXT) 📗
Любой другой на его месте лишился бы сна на всю ночь и сидел бы, изнывая от тревоги и перебирая в уме возможные варианты действий. Но Альфред Дж. Беникоф был не из таких. Он всегда отличался невероятной практичностью. Тревожиться сейчас – значит попусту терять время. Больше того, нельзя упускать возможность выспаться: там, на месте, времени на это может не остаться. Он поправил подушку под головой, опустил спинку кресла, прикрыл глаза и сразу же заснул. На его загорелом лице появилось выражение спокойствия, нахмуренный лоб разгладился – теперь он выглядел даже моложе своих пятидесяти: высокий, крепкий человек с едва намечающейся полнотой, от которой не помогала никакая диета. В студенческие годы, в Йельском университете, он играл в футбол, в нападении, и с тех пор умудрился сохранить форму. Он был как будто создан для своей работы, при которой часто приходилось не высыпаться.
Официально должность Беникофа называлась «помощник специального уполномоченного АНОП», однако это был скорее почетный титул, лишенный реального смысла, – в сущности, лишь прикрытие для его подлинной деятельности. На самом деле он был главным специалистом по расследованию всевозможных деликатных историй в области науки и подчинялся непосредственно президенту США.
Беникофа привлекали к делу, когда с какой-нибудь исследовательской программой начинались нелады. Чтобы всегда быть готовым к самому худшему, он старался по возможности держаться в курсе всех разработок, какие только шли в стране. В «Мегалоуб» он наведывался так часто, как только мог: столь обширны и разнообразны были исследования, которые там велись. Однако это был отчасти только повод для его визитов. Больше всего его интересовали работы Брайана – он близко познакомился с молодым ученым, который ему очень нравился. Вот почему его так потряс этот налет.
Он проснулся от воя выпускаемого шасси. Только начинало светать, и восходящее солнце бросало красные полосы света сквозь иллюминаторы, когда они заходили на посадку в аэропорту компании «Мегалоуб». Беникоф поспешно вызвал на экран и просмотрел сообщения, которые пришли, пока он спал. Некоторые из них содержали уточнения предыдущих, но никакой действительно новой информации не было.
У трапа его встретил Рохарт, изможденный и небритый: этой ночью ему крепко досталось. Беникоф с улыбкой пожал ему руку:
– Ну и вид у тебя, Кайл.
– А самочувствие еще хуже. Ты же знаешь, что у нас нет ни одной ниточки, что все материалы по проекту «ИИ» исчезли, что…
– А как Брайан?
– Жив – больше мне ничего не известно. Как только состояние стабилизировалось и его подключили к аппаратуре реанимации, медицинский вертолет доставил его в Сан-Диего. Операция шла всю ночь.
– Пойдем выпьем кофе, и ты мне все расскажешь.
Они прошли в столовую для руководящего персонала и налили себе черного мексиканского кофе.
Рохарт сделал большой глоток и продолжал:
– В больнице пришли в ужас, когда увидели, какие обширные у него повреждения. Они даже послали вертолет за главным хирургом – каким-то Снэрсбруком.
– Это доктор Эрин Снэрсбрук. В последний раз, когда мы виделись, она работала в институте Скриппса, в Ла-Хойе. Ты не сможешь передать ей, чтобы она связалась со мной, когда кончится операция?
Рохарт вынул из кармана радиофон и дал поручение своей секретарше.
– Боюсь, что я о ней никогда не слыхал.
– А надо бы. Она лауреат премии Ласкера по медицине в области нейрофизиологии и, вполне возможно, лучший нейрохирург в стране. А если ты поднимешь архивы, то увидишь, что Брайан одно время работал вместе с ней по своей тематике. Я не знаю подробностей, но только что увидел это в последнем докладе, который ко мне поступил.
– Если она такой хороший хирург, то, может быть…
– Если кто-нибудь и способен спасти Брайана, так это она. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Брайан – очевидец всего, что здесь случилось. Если он выживет, если придет в себя, он может оказаться единственной нашей путеводной нитью. Потому что до сих пор нет ни малейшего намека на то, как был устроен этот невероятный налет.
– Мы знаем часть того, что произошло. Я не хотел передавать тебе подробности по факсу, линия для этого недостаточно защищена. – Рохарт протянул ему фотографию. – Вот кое-какие остатки – вероятно, это был компьютер. Сожжен термитом.
– Где это нашли?
– Было закопано в землю позади корпуса охраны. Инженеры говорят, что компьютер был подключен к системе тревожной сигнализации. Нет никакого сомнения, что это устройство было запрограммировано на то, чтобы сообщать на центральный пост охраны ложную информацию.
Беникоф мрачно кивнул:
– Чистая работа. Операторы на центральном посту знают только то, что показывают их экраны и циферблаты. Снаружи может наступить конец света, но, пока на экране видны луна и звезды, а по звуковому каналу транслируется лай койотов, дежурный ничего не узнает. Но как же патрули, собаки?
– Ни малейшего намека. Исчезли.
– Как и все оборудование вместе с людьми – кроме Брайана, который остался в лаборатории? Тут у вас были грубо нарушены все правила безопасности. В этом мы тоже еще разберемся, но не сейчас. Конюшня настежь, а ваш ИИ увели…
Зажужжал телефон, и он взял трубку.
– Беникоф слушает. Говорите. – Некоторое время он молча слушал. – Ладно. Перезванивайте туда каждые двадцать минут или около того. Нужно, чтобы она обязательно переговорила со мной прежде, чем оттуда уедет. Это неотложное дело. – Он сунул аппарат в карман. – Доктор Снэрсбрук все еще в операционной. Я хочу, чтобы ты сейчас провел меня в лабораторию. Мне надо увидеть все своими глазами. Но сначала расскажи об этой скупке акций в Японии. Какое отношение она имеет к похищению?
– Время совпадает. Скупка могла быть устроена для того, чтобы задержать Джей-Джея у себя до тех пор, пока лаборатории не закроются на ночь.
– Мало вероятно, но я проверю. Идем туда. Но прежде всего я хочу точно выяснить, кто сейчас тут главный.
Рохарт удивленно поднял брови:
– Боюсь, я не понимаю…
– А ты подумай. Ваш председатель, ваш ведущий ученый и ваш начальник службы безопасности исчезли. Либо перешли на сторону противника – кто бы он ни был, – либо их нет в живых.
– Уж не думаешь ли ты…
– Думаю, да и тебе советую подумать. Ваша компания и все ее исследовательские разработки серьезно скомпрометированы. Мы знаем, что похищен искусственный интеллект – а что еще? Я намерен предпринять тщательную проверку всех секретных дел и бумаг. Но прежде я хочу снова задать вопрос – кто сейчас у вас главный?
– Боюсь, что мне спихнуть не на кого, – ответил Рохарт без малейшего удовольствия. – Как директор-распорядитель, я, видимо, остался старшим по должности.
– Верно. Так вот, считаешь ли ты, что способен обеспечить продолжение деятельности компании, в одиночку заниматься всеми делами и в то же время вести тщательное расследование, какое здесь необходимо?
Прежде чем ответить, Рохарт прихлебнул кофе и вгляделся в лицо Беникофа, пытаясь понять, куда тот клонит, но прочитать на нем ничего не смог.
– Ты хочешь, чтобы я сам это сказал, да? Что я могу обеспечить работу «Мегалоуб», но у меня нет опыта в таких расследованиях, какое здесь нужно, и оно мне не по зубам?
– Я не хочу, чтобы ты сказал что-нибудь такое, чего сам не думаешь. – Голос Беникофа был ровен и бесстрастен. Рохарт угрюмо усмехнулся:
– Вас понял. Ты, конечно, сукин сын, но ты прав. Ты согласен взять расследование на себя? Считай, что это официальная просьба.
– Хорошо. Я просто хотел, чтобы была полная ясность, кто чем занимается.
– Значит, берешься – договорились? Тогда что мне теперь делать?
– Руководить компанией. И точка. А я займусь всем остальным.
Рохарт тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Я рад, что ты здесь. Нет, правда.
– Ладно. Теперь пошли в лабораторию.
Дверь в лабораторный корпус теперь была закрыта, и ее охранял рослый, угрюмый человек. На нем был пиджак, хотя утро выдалось теплое и сухое.
