Отблеск Кровавой звезды - Голдин Стивен (читаемые книги читать TXT) 📗
Пайас, взволнованный таким известием, не заметил ревности, сквозившей в голосе брата. Иветта же обратила на нее внимание и решила запомнить это на будущее. Пайас ничего не говорил ей о соперничестве между братьями, она вообще мало знала об отношениях внутри этой семьи.
— Мне нужно как можно скорее попасть к нему, — сказал Пайас. — Где вертолет?
— Он вот там.
Тас направился к выходу, и Пайас последовал за ним. Иветта шагнула за братьями, но ее задержал таможенник. Она удивленно остановилась, и Пайасу пришлось обернуться и бросить чиновнику:
— Она со мной.
Только после этого Иветте позволили пройти за двумя мужчинами к вертолету.
— Не беспокойся, дорогая, — сказал ей Пайас. — Я не позволю разлучить нас.
Тас, услышав эти слова, стал еще неприступнее.
Иветту поразила полутьма, хотя был еще только полдень. Солнцем Ньюфореста являлась тусклая красная звезда, излучающая слабый свет. Прохладный воздух напоминал позднюю осень, хотя Иветта не поручилась бы, так ли это на самом деле.
Когда вертолет поднялся в воздух, Иветта смогла отчетливо разглядеть Гарридан и с трудом скрыла изумление от увиденного. Гарридан напоминал небольшой поселок, беспорядочно разбросанный на территории площадью километров двадцать. Дома в большинстве одноэтажные. Для столицы целой планеты он выглядел весьма примитивно; Иветта вспомнила, что Пайас описывал Ньюфорест как планету, где люди по-прежнему продолжают придерживаться простого уклада жизни. Они столетиями жили в стороне от цивилизации, и лишь последнее поколение тесно соприкоснулось с Империей.
Но что ее особенно поразило, так это краски. Коричневые цвета почв Ньюфореста смешивались с ослепительно красной местной растительностью. Зеленые и синие цвета почти совсем отсутствовали, встречаясь лишь на зданиях, и даже в этих случаях красный солнечный свет придавал им невероятные оттенки. Казалось, вся мирная спокойная планета омыта кровью.
Осмотрев свою одежду, Иветта нахмурилась. Подобранный ею с такой тщательностью бирюзовый цвет в здешнем освещении выглядел застиранным пурпуром, придавая ей убогий вид в сравнении с другими женщинами, которых она видела в космопорту. Вдобавок местные обычаи, похоже, требовали от женщин ношение юбки, а не слаксов.
Пайас же, наоборот, смотрелся великолепно. Коричневые тона комбинезона и шляпы приближались к черным, оранжевые рубашка и накидка полыхали алым. Пайас прожил здесь большую часть жизни и знал, как максимально использовать освещение. Иветта пожалела, что не надела яркий шарф или броские украшения.
Полет проходил почти в полном молчании. Маркиза одолевали печальные мысли о здоровье отца. Иногда казалось, что грусть переполняла его. Тогда Иветта, взяв его за руку, обнадеживающе пожимала ее. Пайас вновь улыбался, и на мгновение-другое семейные неурядицы отодвигались на второй план. Тас же глубоко посаженными светящимися глазами наблюдал за ними, не пропуская ни одной подробности. Он ничего не говорил, но его взгляд выдавал глубоко спрятанные ревность и злобу, и это беспокоило Иветту.
Через десять минут вертолет начал снижаться к обширному поместью, заросшему густыми лесами. Двухэтажный особняк показался Иветте самым большим строением, которое она увидела здесь. На любой другой планете она сочла бы его за обитель какого-нибудь преуспевающего барона или графа, но тут, как она правильно предположила, это был дворец герцога, правителя Ньюфореста. Даже замок д'Аламбер на ДеПлейне, средний по тамошним меркам, выглядел в сравнении с ним царским.
К приземлившемуся на просторную лужайку перед особняком вертолету выбежала горстка слуг в разношерстном одеянии и с броскими кольцами в ушах, являвшимися символом этого дома. Взяв Иветту за руку, Пайас подвел ее к пожилому мужчине с седыми волосами и веселыми морщинами вокруг глаз.
— Юрий, это Иветта, — сказал Пайас на имперском. — Отнеси ее вещи, проводи в лучшую гостевую комнату и проследи, чтобы она ни в чем не нуждалась. Отец у себя в спальне?
Слуга кивнул, и Пайас обратился к Иветте:
— Я должен как можно скорее навестить его. Юрий позаботится о тебе, можешь положиться на него; он знает меня с пеленок, это самый близкий друг, который есть у меня во всей Вселенной, и он ответит на любой твой вопрос.
Поцеловав ее, он побежал в дом.
Повернувшись к Иветте, Юрий улыбнулся. Это был очень старый человек — по меньшей мере лет восьмидесяти — и больше всего походил на очень высокого доброго волшебника. Его улыбка и юношеский блеск в глазах сбросили десяток-другой лет. Иветте сразу же старик понравился, она прониклась к нему полным доверием. Улыбнувшись в ответ, девушка позволила Юрию взять более легкий ее чемодан, а тяжелый понесла сама. Входя в дом, она затылком чувствовала на себе пристальный взгляд Таса, оставшегося у дверей.
Обстановка внутри особняка оказалась столь же скромной, как и его внешний вид. Даже самый просторный зал не вместил бы больше сорока-пятидесяти человек. Все помещения говорили скорее о домашнем уюте, чем о герцогской пышности. Художественные произведения и предметы роскоши напоказ не выставлялись. Стены украшали домотканые занавески и плетеные корзины, с потолка свисали копченые колбасы и связки чеснока и лука. Камины использовались по назначению, и каменные стены пропитались легким запахом дыма. Вымощенные грубо обработанной плиткой полы местами были неровными, и приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Настенные полки и ниши заполняла всякая мелочь — вырезанные из дерева фигурки зверей и игрушки.
«Мне приходилось останавливаться в более величественных замках, — решила Иветта, — но нигде я не осваивалась так скоро и не чувствовала себя как дома».
— Вы давно знаете Пайаса? — спросил на плохом имперском Юрий, пока они шли.
— Думаю, не очень, — всего несколько месяцев. Но надеюсь, наше знакомство продлится очень долго.
Ей не хотелось раскрывать их отношения, пока Пайас не скажет о ней отцу и не получит его благословления.
Однако, похоже, Юрий не принадлежал к числу любопытных, к тому же разговор на имперском требовал от него усилий.
— Он выглядит здоровым, несмотря на долгое отсутствие. Я надеюсь, положение дел дома не причинить ему страданий.
— Да, для него явилось ударом известие о том, что его отец…
— Я иметь в виду не это. Точнее, отчасти и это, но есть и другое.
Распахнув дверь, Юрий провел Иветту в очаровательную спальню с каменными полами, окнами, выходящими в крошечный садик, и небольшим встроенным в стену камином.
— Это быть ваша комната, gospoja. Если вас что-нибудь понадобится, просто дерните шнурок колокольчика.
Он уже собрался уходить, но Иветта остановила его.
— Вы обмолвились о том, что дома какие-то неприятности. Есть что-нибудь, о чем Пайасу надлежит знать?
Юрий оценивающе оглядел ее, прикидывая, можно ли ей доверять. Старый слуга наверняка догадывался об отношениях своего господина с Иветтой. Наконец, видимо по достоинству оценив ее, Юрий решил немного приоткрыться.
— Его брат. Тас… очень измениться с тех пор, как Пайас уезжать. Они никогда не ладили; Тас всегда диковат. Пайас сдерживал его, но последние годы Пайас не быть, Тас становиться еще хуже. — Старик покачал головой. — Никогда не любил Тас. Лучше бы задушить его в колыбели, как подкидыша. — Он посмотрел Иветте прямо в глаза. — Скажите Пайас, пусть следит за Тас; тот делать плохо.
И слуга, не задерживаясь больше, покинул комнату. Сев на край кровати, Иветта задумалась о своих будущих родственниках.
Пробежав по знакомым коридорам, Пайас взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и подошел к спальне отца. Около закрытой двери на стуле сидел санитар и читал. Подняв взгляд при приближении Пайаса, он тотчас же узнал молодого маркиза.
— Он не спит? Я могу войти? — спросил молодой человек.
— Да, Ваша Светлость.
— Что с ним?
— Боюсь, крапчатая лихорадка.
