Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I - Гелб Джефф (книги серии онлайн txt) 📗
Но я не мог больше слышать и выносить эти звуки, я вышел в ночь, к ней.
Герр Вольфрам бросился за мной и схватил за руку.
— Вернитесь в дом! Бога ради, не ходите за ней, вернитесь в дом!
Элиза уже кричала. Я не мог вернуться. Стряхнув руку Вольфрама, я зашагал в сторону кладбища. Поначалу я думал, что Уолтер отстанет, но обернувшись, я увидел, что в дом он возвращался только за мушкетом. Сперва мне показалось, что он начнет угрожать мне оружием, но вместо угрозы он сказал:
— Возьмите! — И протянул мушкет мне.
— Я не собираюсь никого убивать! Я лишь хочу вырвать Элизу из лап этого англичанина! — Я чувствовал себя вполне героически.
— Она не пойдет, поверьте. Прошу, возьмите мушкет! Вы хороший человек. Я не хочу, чтобы вы пострадали.
Я отмахнулся и зашагал дальше. Уолтер запыхался, сказывался его возраст, но он прилагал все усилия, чтобы держаться наравне со мной. Он даже пытался говорить — в перерывах между попытками отдышаться, — но разобрать его слова на ходу было сложно.
— Она больна… С ней это всю жизнь… Что я знал? Я любил ее… хотел, чтобы она была счастлива…
— Не похоже на то, что сейчас она счастлива, — заметил я.
— Это не то, что выдумаете… Это то, но это не то… Боже, прошу вас, давайте вернемся в дом!
— Я же сказал, нет! Я не позволю ее изнасиловать!
— Вы не понимаете. Мы не сможем ее удовлетворить. Ни один из нас не сможет.
— И ты нанял Скала, чтобы обслуживать ее. Боже!
Я развернулся и толкнул его в грудь, а затем продолжил путь. Остатки сомнений в том, что может происходить на кладбище, развеялись. Все разговоры о некромантии были лишь прикрытием для извращенной правды. Бедная Элиза! Обреченная на жизнь с импотентом, она не знала другого способа получить удовольствие: ее сдавали в аренду англичанину. Боже мой, англичанину! Как будто англичане умеют заниматься любовью!
Я бежал, представляя себе на ходу, что буду делать, когда достигну кладбища. Я собирался перепрыгнуть через стену, кричать на Скала, отгонять его от жертвы. А потом избить его. А после, доказав, какой я герой, я подхвачу юную женщину на руки и покажу ей, как может ублажить женщину истинный немец.
У меня голова шла кругом от идей, но ровно до того момента, как вдали показался некрополь…
Хэкель вдруг замолчал. Не ради драматического эффекта. Он просто мысленно готовился к финалу этой истории. Уверен, никто в той комнате не сомневался в том, что концовка не будет приятной. С самого начала от рассказа веяло каким-то ужасом. Никто не говорил ни слова, я отлично помню. Мы сидели, завороженные историей и предвкушением, и ждали, когда он снова начнет говорить. Мы были как дети.
Минуту или две спустя, после долгого взгляда в окно, в ночное небо (мне показалось, что Хэкель не видел в небе никакой красоты), он перестал испытывать наше терпение.
— Луна была полная и белая. В лунном свете я видел все четко. На кладбище не было древних благородных склепов, какие можно увидеть на кладбище Ошлдорфа, только каменные надгробия и деревянные кресты. В середине кладбища была подготовлена церемония. В траве горели свечи, расставленные, как мне показалось, в виде круга. Их огоньки горели ровно, ночь была спокойной. Диаметр круга был примерно футов десять. Наверное, так некроманты готовят свои ритуалы. Теперь же, однако, ритуал был закончен, и некромант сидел на надгробии, в некотором отдалении от круга, курил длинную турецкую трубку и наблюдал.
Объектом его наблюдений была, конечно, Элиза. Когда я впервые увидел ее, каюсь, я представлял ее без одежды. Теперь мои мечты стали явью. В золотом мерцании свечей и серебристом свете луны она предстала перед моими глазами во всем своем великолепии.
Но, Господи! То, что она делала, превратило ее красоту в нечто неимоверно отвратительное. Ее вскрики и стоны, в которых я считал виновным доктора Скала, на самом деле вызвали прикосновения мертвеца. Мертвые поднялись из могил, чтобы ублажать ее! Она присела на корточки, а между ее ног виднелась голова, торчащая из земли. Судя по состоянию, мертвец был похоронен недавно, у него был язык, и этот язык мелькал между ее бедер!
Одного этого хватило бы. Но это было не все. Тот же гротескный гений, что придал видимость жизни мертвецу меж ее бедер, оживил и другие части мертвых тел, выползавшие из могил. Костистые части удерживались вместе остатками мышц. Притащилась на локтях грудная клетка, ползли кисти скелета с остатками тягучей гнилой плоти, голова на позвоночнике. Жуткий бестиарий. И все они тянулись к ней, касались ее или ждали своей очереди.
А она была ничуть не против такого внимания. Наоборот. Скатившись с трупа, который удовлетворял ее снизу, она легла на спину, приглашая десятки ошметков дотронуться до нее. Она извивалась, как шлюха или сумасшедшая, звала их, и они пришли, словно пытаясь выпить из нее силу жизни и страсти, вновь стать целыми.
Уолтер к тому времени догнал меня.
— Я же предупреждал, — сказал он.
— Ты знал, что здесь происходит?
— Конечно, знал. Боюсь, это единственный способ, которым она может получить удовольствие.
— Кто она?
— Женщина.
— Ни одна нормальная женщина не выдержит этого, — сказал я. — Боже. Боже!
Зрелище становилось все более отвратительным с каждой секундой. Элиза стояла на коленях в могильной грязи, а новый труп — избавившись от остатков одежды, в которой его похоронили, — совокуплялся с ней с явным удовольствием, судя по тому, как он запрокидывал сгнившую голову. Что до Элизы, она сжимала свои груди, чтоб струйки молока брызгали на части трупов, ползавшие рядом. Ее любовники были в экстазе. Они трещали, щелкали, скреблись и купались в молоке.
Я взял у Уолтера мушкет.
— Не причиняйте ей вреда! — взмолился он. — Она не виновата.
Я проигнорировал его и вернулся назад, по пути зовя некроманта:
— Скал! Скал!
Он оторвался от медитации или чем он там был занят, увидел в моей руке мушкет и тут же начал вопить о своей невиновности. Его немецкий был плох, но общий смысл я уловил. Он говорил, что просто делал то, за что ему заплатили. Он не виноват.
Я перебрался через стену и зашагал по могилам, приказывая ему встать. Он повиновался, подняв руки над головой, явно испуганный. Он думал, что я пристрелю его на месте. Но я не собирался этого делать. Я просто хотел прекратить это сумасшествие.
— Что бы ты тут ни начал, отмени это! — приказал я.
Он замотал головой, дико выпучив глаза. Я решил, что он меня не понял, и повторил.
Он снова помотал головой. Весь его напускной пафос исчез. Теперь он казался мелким воришкой, застигнутым на месте преступления. Я стоял перед ним, направив мушкет ему в живот. «Если ты не прекратишь это немедленно, я выстрелю», — сказал я.
Я бы так и сделал, но тут через стену перебрался герр Вольфрам и поплелся к жене, выкрикивая ее имя:
— Элиза… пожалуйста, Элиза… пойдем домой.
Ничего более печального и абсурдного я никогда раньше не слышал. Пойдем домой…
Конечно же, она его не послушала. Или не слышала, учитывая ее горячку и то, что с ней делали.
Зато услышали ее любовники. Один из трупов, поднятый целым, ждал своей очереди. Он зашагал к Уолтеру, размахивая руками и пытаясь его отогнать. Забавно было это видеть. Труп пытался отпугнуть старика. Но Уолтер не ушел. Он продолжал звать Элизу, слезы струились по его лицу. Он звал ее, звал…
Я крикнул, чтобы он отошел. Он не послушался. Наверное, хотел подойти достаточно близко, чтобы схватить ее за руку. Но труп все еще размахивал конечностями, прогоняя Уолтера, а когда понял, что старик не уйдет, мертвец просто сбил его с ног. Я видел, как Уолтер падает и как пытается встать. Но мертвые — части мертвых тел — были повсюду в траве. И как только он упал, они набросились на него.
Я велел англичанину идти со мной и направился к Уолтеру, чтобы помочь. В мушкете была только одна пуля, и я не рискнул стрелять с большого расстояния из боязни промахнуться. К тому же я просто не знал, во что стрелять. Чем ближе я подходил к кругу, в котором извивалась Элиза, отдаваясь ласкам мертвых, тем больше давала о себе знать безбожная работа Скала. Не знаю, что за заклятье он применил, но ритуал, похоже, поднял все, что было упокоено на кладбище. Земля шевелилась от ворочающихся в ней кусков рук, пальцев, голов с истлевшими волосами, чего-то червеобразного, что я не мог сразу опознать.
