Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут - Дозуа Гарднер (книги серии онлайн .TXT) 📗
— Сколько? — спросила Молли.
— У меня припрятано две-три тысячи в станционной валюте, — ответила Джада и, подойдя ближе, уперлась руками в столешницу. — Я хочу занять всю руку. Он этого заслуживает. Беретесь или нет?
Молли прикрыла глаза, чтобы не смотреть на женщину, нависавшую над столом, и все же продолжала чувствовать падавшую на нее тень. И гнет отчаянного любопытства.
Молли подумала об опухоли, которую почти год назад нащупала задеревеневшими от страха пальцами в правой груди, о феноменальной стоимости привозных лекарств для генной терапии. Она сжала зубы и сдалась, страстно желая, чтобы деньги не были нужны ей как воздух.
Убит не ее знакомый. И достаточно.
— На все уйдет несколько дней, — сказала она.
Джада коротко кивнула.
— Когда приступите?
— Разве вы спешите?
— Я начну рассказывать, когда вы начнете резать, — предупредила Джада.
— Ладно, хорошо, — так же кратко ответила Молли.
Пока Молли отодвигала стул и подходила к кушетке, между женщинами протянулась еще одна пауза. Другой человек, наверное, прервал бы молчание, но Джада была не такой. Она позволила повиснуть тишине. Молли сняла с проволочной полки в углу коробку обеззараживающих салфеток и протерла тонкое мягкое покрытие кушетки.
— Пусть высохнет, а пока скажите, что вы хотите сделать.
— Начнем с цветов, — сказала Джада, по-прежнему опираясь на столешницу за спиной Молли. — Потом, когда услышите историю, делайте все, что покажется подходящим. В этом суть.
Молли кивнула. Ее пульс вырвался из-под контроля, адреналин жаркой волной бежал по венам. Она обрадовалась, что могла отвернуться, пока проверяла инструменты. Такого опыта у нее не было. Когда она кого-то резала, это происходило быстро и по необходимости, а пациенты ничего не чувствовали. Они не наблюдали за тем, как она срезала с них кожу. Молли почти ощущала неловкость оттого, что мысль оставить шрамы вызывала у нее большее отвращение, чем работа на убийцу из синдиката.
— Предпочтения насчет инструментов? — спросила она.
Джада ответила, стоя прямо за ней:
— Скальпель, если есть маленький и острый.
Молли едва не вздрогнула, ощутив на затылке дыхание, охлаждавшее влажную от пота кожу. «Тысячи», — напомнила она себе, а вслух произнесла:
— Еще кое-что.
Она наконец нашла подходящее лезвие — одноразовое, но не было никаких оправданий тому, чтобы выбрасывать хороший инструмент, поэтому Молли его просто тщательно чистила.
— Что случится, если у моей двери появится полиция?
Джада нажала кончиками пальцев у края ее лопатки, там, где соединялись мышцы. Врач напряглась. Мягкое прикосновение не причинило вреда, но это был намек.
— Я вас заставила, — тихо сказала Джада. — Вот так вот. Никаких следов. Но вы испугались. А значит, помогли мне, потому что пришлось, верно?
— Верно, — ответила Молли сдавленным голосом.
Прикосновение исчезло, а Джада села на угол кушетки. Молли взглянула на нее краем глаза.
— Раньше у меня… были проблемы с ними. — призналась она.
Джада покачала головой.
— Думаете, я не догадалась, что вы со станции, в ту минуту, когда переступила порог? Акцент нездешний. Руки жмете.
— Ясно, — сказала Молли.
Ее лицо налилось румянцем, почти незаметным на смуглой коже, потемневшей еще сильнее за годы, проведенные под жестким излучением.
Местные принялись шутить над ее акцентом сразу, как она начала работать в клинике, — почти десять лет назад. Тогда она только-только получила лицензию на оказание помощи после депортации. «Женщина с Запада», хотя уже не было никакого «запада», только станции высоко над головой. И все- таки прозвище прилипло. Она выглядела как все, но говорила иначе.
— Никто не приходит сюда ради удовольствия, поэтому я поняла, что вас выслали. — Джада без улыбки пожала широкими плечами. — Синдикат потянул за ниточки?
— Можно и так сказать, — ответила Молли, тоже не улыбаясь.
— Не думаю, что возникнут проблемы. — произнесла Джада. — Вы занимаетесь благим делом, остаетесь хорошей девочкой, к тому же у вас еще и существенная причина опасаться людей синдиката. Вашей истории поверят, если вы сами будете верить в нее.
Их глаза встретились. Молли кивнула.
— Снимайте рубашку, — сказала она. — Вы ведь не хотите заляпать ее кровью.
— Не думаю, что это имеет значение. — ответила Джада.
— Почему нет?
Женщина, прищурившись, уставилась на нее и снова стянула рубашку. Во второй раз отметины ужасали не меньше, но Молли заставила себя смотреть на них. Не надевая перчаток, она ощупала шрамы. Повреждения были главным образом поверхностными, но достаточно широкими, чтобы кожа не срасталась абсолютно правильно. У меньших узоров, вроде спирали на левой груди, края были жестче. Шрамы проходили глубже.
— Вы обрабатываете чем-нибудь раны, чтобы держать их открытыми? — спросила Молли.
— Биоклеем, — раздалось в ответ. — Бережет от инфекции и не дает краям срастаться. У меня есть в сумке.
— Хорошо, — сказала Молли, натягивая пару тонких перчаток.
Она продезинфицировала скальпель, хотя тот уже сиял. Лучше быть уверенной. Руки не тряслись. Адреналин исчез, уступив место рабочему спокойствию — этим умением она овладела много лет назад и далеко отсюда, когда училась помогать людям. Сейчас же ей приходилось делать противоположное, хотя, может быть, и нет.
— Цветы? — уточнила она.
— Цветы, — сказала Джада. — Я рассказываю, вы режете.
Молли старательно протерла ее руку, острый запах антисептика повис в горячем воздухе. Она тщательно ощупала участок, почувствовав соединения мышц и лабиринт плоти Джады.
Без анестезии?
— Без, — подтвердила Джада.
Молли покачала головой.
— Воля ваша.
Медлить дальше было невозможно. Она обхватила предплечье Джады и прижала к коже лезвие скальпеля. Из-под первого узкого надреза бусинами проступила кровь.
Дыхание Джады задрожало, но рука осталась неподвижной. Молли напомнила себе, сколько раз гостья уже испытывала эти ощущения. Не стоит быть такой впечатлительной.
— Итак…
— Вот вам история, — начала Джада. — Синдикат Даунслайт был первым в торговле людьми, дурью и оружием — если полиции дело не по нутру, мы им занимались. Под «мы» я имею в виду босса, главу организации. Торговля не моя работа. Как вы, наверное, поняли по шрамам, моя — быть оружием. Укажите направление, скомандуйте «Вперед!», и я сделаю то, что нужно. Другого способа удержаться на вершине нет. Надо быть лучшим.
Я и была лучшей. Или, возможно, одной из лучших, потому что Этен — да, мой партнер — тоже добился очень и очень больших успехов в нашем занятии. Мы познакомились, когда служили мелкими ассасинами нижних рангов. Мы ладили. Этен был милягой, такой худенький, словно его голыми руками сломать можно. Только вот не вышло бы. У меня не выходило. Он выскальзывал прямо из захвата, оставляя в руках у противника лишь воздух, а потом бил того по зубам ногой. Этен мне очень нравился.
Время было тяжелое. Работа грязная, и платили за нее вдвое меньше, чем вы можете подумать.
Молли потянула скользкий лоскут кожи. Джада замолчала и заметила:
— Для этого вам понадобится пинцет.
Тем не менее у нас все получалось, получалось настолько хорошо, что мы продвигались вверх и всегда вместе. Мне было лет семнадцать, а возможно, девятнадцать, когда мы напились и поняли, что нам хочется перепихнуться. Так странно, не знаю, приходилось ли вам глядеть на друга, который годами был рядом и всегда прикрывал вашу спину, и думать: «Вот черт. Он великолепен. Я его хочу».
Наверное, все обернулось лучше, чем у большинства людей. Мы стали настоящей парой. Понимали каждый жест друг друга, знали каждую мысль. Работа между нами не вставала, а в деле мы были разными, но это не мешало. Убийства Этена отличались от моих. Я ничего не чувствую, когда работаю, никогда не чувствовала. Не в смысле, что мне это нравится, а в смысле действительно ничего не ощущаю. Не становлюсь счастливее или печальней, не испытываю трепет. Просто работа. Как выбросить мусор или вымыть полы. Механическая.
