Октябрьская страна (The October Country), 1955 - Брэдбери Рэй Дуглас (читаемые книги читать .txt) 📗
– Все мы в коконах скрыты, каждый в своем, – сказала она однажды. – Видишь, какая я дурнушка? Но настанет день, я выйду из кокона и расправлю крылья, такие же чудные и красивые, как твои.
– Ты уже давно вышла, – ответил он.
Она подумала над его словами и согласилась.
– Да… И я точно знаю, в какой день это было. В лесу, когда я искала корову, а нашла палатку!
Они рассмеялись, и в его объятиях она чувствовала себя такой прекрасной, что не сомневалась: замужество исторгло ее из некрасивой оболочки, точно сверкающий меч из ножен.
У них появились дети. Сперва возникло опасение (лишь у него), что они будут крылатые.
– Вздор, я только рада буду! – сказала она. – Не будут под ногами болтаться.
– Зато в твоих волосах запутаются! – воскликнул он.
– О!- ужаснулась она.
Родилось четверо, три мальчика и девочка, да такие непоседы, словно у них и впрямь были крылья. Росли они как грибы; не прошло и нескольких лет, как дети в жаркие летние дни упрашивали папу посидеть с ними под яблоней, сделать крыльями холодок и рассказать захватывающую дух сияющую сказку про острова облаков в океане небес, про химеры, которые лепит из тумана ветер, какой вкус у звездочки, тающей у тебя во рту, или у студеного горного воздуха, каково быть камнем, падающим с Эвереста, и в последний миг, расправив крылья- лепестки, у самой земли расцвести зеленым цветком.
Вот так сложился его брак.
И вот сегодня, шесть лет спустя, сидит дядюшка Эйнар под яблоней, сидит тоскует, раздражительный, злой. Не потому, что ему так хочется, а потому, что и столько времени спустя он не может летать в вольном ночном небе: его чудесное свойство так и не вернулось к нему. Сидит уныло, пригорюнившись – зеленый летний зонт, покинутый и забытый легкомысленными отпускниками, которые некогда искали убежища в его прозрачной тени. Неужто так и придется всегда сидеть, не смея днем расправить крылья в поднебесье – как бы кто не увидел? Неужто единственное, на что он способен, – быть бельесушкой для жены, веером для ребятишек в жаркий августовский полдень? Да, он и прежде всегда, выполнял поручения Семьи, летая быстрее ветра! Бумерангом проносился над горами и долами и пушинкой спускался на землю. У него всегда водились деньги: крылатому человеку бездельничать не дадут! А теперь? Горечь и боль! Его крылья забились, встряхнули воздух, получился какой-то скованный гром.
– Пап! – позвала маленькая Мег.
Дети стояли перед ним, глядя на его хмурое лицо.
– Пап, – сказал Рональд, – сделай еще гром!
– Сейчас еще холодно, март, а вот скоро будут и дожди, и вдоволь грома, – ответил дядюшка Эйнар.
– Пойдем с нами, посмотришь! – предложил Майкл.
– Да ну, побежали скорей! Пусть его сидит и мечтает!
Ему сейчас било не до любви, не до детей любви, не до любви детей. Он весь отдался мечте о небесах, поднебесной высоте, горизонтах, воздушных далях; будь то днем или ночью, при звездах, луне или солнце, облачно или ясно, – когда ни воспаришь, впереди – не догнать! – летят небеса, горизонты, дали. А он… А он кружит над выгоном, у самой земли: не дай бог увидят… Прозябание в темной дыре!
– Март! Март! – пела Мег. – Мы на горку идем, пап, пошли с нами! Там даже из городка дети будут!
– На какую еще горку? – буркнул дядюшка Эйнар.
– На Змееву, какую же еще! – дружно откликнулись дети.
Он наконец посмотрел на них.
У каждого был в руках большой бумажный змей, и горящие нетерпением детские лица предвкушали шальную радость. Коротенькие пальцы сжимали мотки белой бечевки. Снизу у красно-сине-желто-зеленых змеев висели хвосты из тряпичных и шелковых лоскутков.
– Мы будем запускать наших змеев! – сказал Рональд. – Пойдешь с нами?
– Нет, – печально ответил он. – Нельзя, чтобы меня кто-нибудь увидел, могут быть неприятности.
– А ты спрячься в лесу за деревьями и смотри оттуда, – предложила Мег. – Мы сами сделали змеев, сами! Знаем, как делать!
– Откуда же вы знаете?
– Ты наш отец? – дружно крикнули дети. – Вот откуда!
Он долго глядел на них. Он вздохнул.
– Сегодня Праздник змеев?
– Да, папа.
– Я выиграю, – сказала Мег.
– Нет, я! – заспорил Майкл.
– Я, я! – запищал Стивен.
– Силы небесные! – воскликнул дядюшка Эйнар, подпрыгнув высоко в воздух, и крылья его загремели, будто громогласные литавры. – Дети! Мои дорогие, славные, обожаемые дети!
– Папа, что случилось? – Майкл даже попятился.
– Ничего, ничего, ничего! – распевал Эйнар.
Он расправил крылья, напряг их до предела, все силы собрал… Бамм! Точно исполинские медные тарелки! Дети даже упали от сильного вихря!
Нашел, нашел! Я снова вольная птица! Как искра в трубе! Как перышко на ветру! Брунилла! – Он повернулся к дому. – Брунилла!
Она вышла на его зов.
– Я свободен! – воскликнул он, приподнявшись на цыпочках, разрумянившийся, высокий. – Слышишь, Брунилла, зачем мне ночь! Я могу летать днем! И ночь ни при чем! Теперь каждый день летать буду, круглый год! Господи, да что я время теряю. Смотри!
И на глазах у встревоженных домочадцев он оторвал у одного из змеев лоскутный хвост, привязал его себе к ремню сзади, схватил моток бечевки, один конец зажал в зубах, другой отдал детям – и полетел, полетел в небеса, подхваченный буйным мартовским ветром!
Через фермы, через луга, отпуская бечеву в светлое дневное небо, ликуя, спотыкаясь, бежали-торопились его дети, а Брунилла стояла на дворе, провожая их взглядом, и смеялась, и махала рукой, и видела, как ее дети прибежали на Змееву горку, как встали там, все четверо, держа бечевку нетерпеливыми гордыми пальцами, и каждый дергал, подтягивал, направлял… И все дети Меллинтауна прибежали со своими бумажными змеями, чтобы запустить их с ветром, и они увидели огромного зеленого змея, как он взмывал и парил в небесах, и закричали:
– О, о, какой змей! Какой змей! О, как мне хочется такого змея! Где, где вы его взяли?!
– Это наш папа сделал! – воскликнули Мег, и Майкл, и Стивен, и Рональд и лихо дернули бечевку, так что змей, жужжащий, рокочущий змей в небесах нырнул, и снова взмыл, и прямо на облаке начертил большой волшебный восклицательный знак!
The Wind 1943( Ветер)
В тот вечер телефон зазвонил в половине шестого.
Стоял декабрь, и уже стемнело, когда Томпсон взял трубку.
– Слушаю.
– Алло. Герб?
– А, это ты, Аллин.
– Твоя жена дома, Герб?
– Конечно. А что?
– Ничего, так просто.
Герб Томпсон спокойно держал трубку.
– В чем дело? У тебя какой-то странный голос.
– Я хотел, чтобы ты приехал ко мне сегодня вечером.
– Мы ждем гостей.
– Хотел, чтобы ты остался ночевать у меня. Когда уезжает твоя жена?
– На следующей неделе,- ответил Томпсон.- Дней девять пробудет в Огайо. Ее мать заболела. Тогда я приеду к тебе.
– Лучше бы сегодня.
– Если бы я мог… Гости и все такое прочее. Жена убьет меня.
– Очень тебя прошу.
– А в чем дело? Опять ветер?
– Нет… Нет, нет.
– Говори: ветер? – повторил Томпсон. Голос в трубке замялся.
– Да. Да, ветер.
– Но ведь небо совсем ясное, ветра почти нет!
– Того, что есть, вполне достаточно. Вот он, дохнул в окно, чуть колышет занавеску… Достаточно, чтобы я понял.
– Слушай, а почему бы тебе не приехать к нам, не переночевать здесь? – сказал Герб Томпсон, обводя взглядом залитый светом холл.
– Что ты. Поздно. Он может перехватить меня в пути. Очень уж далеко. Не хочу рисковать, а вообще спасибо за приглашение. Тридцать миль как-никак. Спасибо…
– Прими снотворное.
– Я целый час в дверях простоял, Герб. На западе, на горизонте такое собирается… Такие тучи, и одна из них на глазах у меня будто разорвалась на части. Будет буря, уж это точно.
