Любимец - Булычев Кир (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

Я плыл, болтая ногами и толкая бревно перед собой, которое все норовило перевернуться и утопить ползуна. А дальний берег все не приближался. Я устал так, что мне казалось – вот-вот я отпущу это проклятое бревно и этого ненавистного симулянта-ползуна, который просто ленится плыть.

К счастью, эти ядовитые мысли не успели полностью завладеть моим сознанием – неожиданно бревно уткнулось в дно. В следующий момент я почувствовал его коленями. Оказывается, дальний берег был пологим, и отмель тянулась чуть ли не до середины реки.

– Приехали, – сказал я ползуну, но он не отозвался. Глаза его были закрыты, щетина на спине почти вся выпала, открыв его хитиновый панцирь.

С трудом я оторвал ползуна. Он мне совсем не помогал. Он как бы окостенел. Тело его было горячим, и рот пульсировал.

– Тим… – услышал я, поднеся ухо к его рту, – не бросай!

Я обулся, надел рубаху и постарался взвалить его на плечо. Я еще не окреп после болезни и потому полуторапудовый ползун мне показался достаточно тяжелым.

Я отыскал на дальнем берегу бывшую асфальтовую дорогу и побрел по ней, обходя ямы и трещины.

Я подумал: так славно, что ползун заставил меня запомнить дорогу. Я знал, что должен идти этой дорогой до большого белого столба, у которого поверну на проселочную дорогу, а та через лес проведет меня до развалин поселка, где нас и должна ждать машина.

До белого столба было километров десять. Но мне показалось, что вдвое больше. По крайней мере, я добирался до него более трех часов. С каждым шагом проклятый ползун становился все тяжелее, и я все чаще валился без сил на обочину шоссе, и привалы становились все более долгими.

Я боялся, что ползун умрет раньше, чем я донесу его до штаба. И вовсе не был уверен, что там найдется доктор, который разбирается в загадочных болезнях ползунов. Но пока что ползун был жив – он был горячим, и порой по телу его проходила судорога. Но в то же время он окостенел, и как бы я ни переворачивал его, все равно он резал мне плечо.

Я уже разуверился в существовании белого столба, когда увидел его. Возле него я свалился и отдыхал, наверное, полчаса, теша себя наивной надеждой на то, что Ирка ошиблась и пришлет машину именно к столбу, а не в разрушенный поселок.

Было жарко, хотелось пить. Я понимал, что, лежа здесь, делаю лишь хуже себе и подвергаю дополнительным мучениям больного ползуна. Так что я с проклятиями взвалил на плечо ползуна и, покачиваясь, пошел в лес по узкой вертлявой дорожке, колеи которой были глубоки, а между ними росла трава.

Постепенно местность понизилась и запахло сыростью. Но жара не уменьшалась, надо мной, больно жаля, вились мухи и слепни. Я не мог даже их отогнать.

Вдруг я увидел, что справа между деревьев мелькнула вода. Я сбросил невыносимую ношу и кинулся к махонькому озерцу, окруженному осокой. Я с трудом добрался до воды – берег был таким топким, что я проваливался чуть ли не по пояс, прежде чем смог напиться. Я пил с наслаждением, но взять с собой про запас не мог, правда, по моим расчетам, идти уже оставалось немного.

Я намочил рубаху, чтобы обтереть влажной тканью моего несчастного спутника, и повернулся, вытаскивая ноги из черной грязи…

И я с ужасом увидел, что мой ползун – не один.

Над ним, деловито переворачивая недвижное тело лапой и стараясь вскрыть его, как ракушку, стоял бурый медведь. Он ворчал и как бы бормотал, потому что никак не мог добраться до вкусного мяса.

– Ах ты, мерзавец! – закричал я, размахивая рубашкой. – Ты его тащил? Ты его носил?

Почему-то именно мои физические усилия казались мне в тот момент самым главным основанием к тому, чтобы медведь добычу свою оставил.

Медведь обратил на меня внимание, когда я размахивал рубахой, как знаменем. Моя рубаха его не испугала. Он поднялся на задние лапы и натужно заревел, показывая этим, что не намерен делиться со мной своей добычей.

Медведь угрожающе пошел на меня, и только тогда я вспомнил о своем ноже.

Я выхватил его. И вовремя, потому что красная пасть, усеянная желтыми зубами, уже была рядом, и я вонзил нож в живот медведю, но не удержался на ногах – медведь по инерции свалил меня и вышиб из руки нож.

От удара о землю я на какие-то секунды потерял сознание, но тут же пришел в себя, но не в пасти медведя, а на свободе. То ли мой удар медведя испугал, то ли он пожалел нас с ползуном, но я услышал треск сучьев и, обернувшись, увидел спину медведя, исчезающую в зарослях.

Я с трудом поднялся, отыскал нож – крови на нем не было, я думаю, что не смог пронзить слой жира. Потом я подошел к ползуну.

Медведь ничего не успел сделать ему плохого. Только перевернул на бок.

Я наклонился над ползуном. Кровь из моего разорванного плеча капала на его тело. Я прижал рану рубахой, забыв вытереть ею ползуна, взвалил его на плечо и пошел дальше, потому что в те минуты смысл жизни и стимул к движению заключались лишь в том, чтобы дотащить это проклятое насекомое.

Я не заметил, как вышел на прогалину – улицу разрушенного поселка. Впрочем, разница с лесной дорогой была невелика – те же деревья и кусты вокруг. Пойди догадайся, что под ними скрываются руины.

Автомобиля там не было – не нашлось его в штабе. Но, к счастью, нашлась телега, запряженная лошадью. С ней – два человека.

Они увидели меня издали. И не сразу догадались, что я и есть тот благородный рыцарь, которого они встречают. Из леса шло чудовище с желтым бревном на плече, измаранное кровью с головы до пяток и шатающееся, как смертельно пьяный.

Когда они догадались, в чем дело, то уложили меня на телегу и отвезли в штаб. В телеге была навалена солома, и я почти сразу заснул… И спал до самого штаба – то есть два часа.

Когда я проснулся, то спросил у человека, который управлял лошадью, жив ли ползун. Тот не сразу понял, что я имею в виду, потому что ползун ничуть не был похож на самого себя.

Не дождавшись ответа, я заснул снова.

Меня перенесли в госпиталь, где промыли раны. Я продолжал спать.

Проснулся я утром, подземный госпиталь был скудно освещен. В комнату вошла женщина в белом халате, похожая на Людмилу, только черноволосая. Она спросила, как я себя чувствую. Я ответил, что хорошо. Потом женщина спросила, принести ли мне еду в постель или я смогу подняться.

Я сказал, что попытаюсь подняться. Я с трудом встал – голова кружилась. Другой человек в белом халате принес деревянный стол и скамейку. Женщина поставила на стол большую чашку кофе и положила ломоть хлеба. Я позавтракал. Я спросил, что с ползуном.

Женщина в белом халате сказала мне, что все обошлось. Все хорошо.

Вошел человек в кожаном костюме, как одевалась в метро охрана Маркизы. Этот человек спросил меня, могу ли я пройти к командующему. Я сказал, что могу. Я допил кофе и пошел за человеком по подземным переходам. Здесь раньше была военная база. Когда-то здесь военные люди ждали атомной войны. Но война не пришла, а пришли спонсоры.

В коридоре мы встретили процессию маленьких ползунов. Их гнал подросток с хворостинкой. Ползуны мерно и одинаково поднимали мохнатые спины.

– Мы их из ворованных яиц выводим? – спросил я.

Человек пожал плечами – то ли не знал, то ли таился. Он пропустил меня в низкую дверь.

Там была комната, освещенная ярче, чем другие. За большим столом сидела Ирка, перед ней стоял компьютер, неаккуратно были раскиданы бумаги.

– Живой? – спросила она и улыбнулась.

Ирка была одета в кожаный костюм, волосы забраны назад.

– Ты здесь начальница? – спросил я.

– Разве не похоже?

– И надо мной начальница?

– Пока Маркиза не вернулась – берегись! – Улыбаясь, она непроизвольно прикрыла ладошкой рот.

– Как ползун? – спросил я, желая перевести разговор на другую тему. Мне было неприятно, что Ирка теперь вовсе не та, которую я привык видеть.

– Он живой, – сказала Ирка. – Благодаря тебе.

– Там медведь был, – сказал я. – Он хотел его сожрать.

– А я как увидела следы на твоем плече, сразу догадалась, что ты с медведем обнимался.