Хаос и порядок. Прыжок в безумие - Дональдсон Стивен Ридер (читать книги без .txt) 📗
– Что же тогда? – Олеша тревожно вглядывалась в лицо Дарина.
– Нечто органическое, – быстро ответил тот. – Живое. То, что нуждается в системе жизнеобеспечения, которой оборудован катапультируемый модуль.
– Например? – спросила Олеша.
– Не важно. – Скройл махнул рукой. – Важно то, что мы можем догадаться, куда летит «Труба».
Олеша в замешательстве нахмурилась. Затем она вдруг широко раскрыла глаза. В глубине их мелькнула догадка.
– К Динеру Бекману! В лабораторию!
Гордясь за Олешу, Дарин кивнул.
– Таким образом, нам больше нет нужды идти по следу. Ложимся на другой курс– Дарин повернулся к пульту и обозначил на карте точку. – Войдем в систему здесь. Мы рискуем не больше, чем все остальные.
Дарин доверял своей команде и кораблю. Ему не раз приходилось совершать подобные маневры. И все же Скройл на секунду задумался, прежде чем вынес свои соображения на суд Олеши.
– В результате мы окажемся приблизительно в миллионе километров от лаборатории Бекмана по другую сторону астероидного роя. – Если Дарин и допустил ошибку, то хотел, чтобы Олеша исправила его сейчас– Правда, нам не удастся опередить «Трубу». Изменение курса и скорости, гиперпространственный переход и торможение займут много времени. Но мы на несколько часов опередим «Карателя». Рой будет служить нам прикрытием. Если повезет, крейсер нас вообще не заметит.
С этими словами Дарин в ожидании повернулся к Олеше.
– А как насчет второго корабля? – спросила она.
Дарин нахмурился.
– В нем вся трудность. Нам не известно его местоположение. Но вот, что я думаю по этому поводу… Если он знает о лаборатории, если знает, куда направляется «Труба», то это не амнионский корабль. Это наш корабль, работающий на Амнион.
Лицо Дарина приняло сокрушенное выражение. В который раз он спрашивал себя, подписал бы он контракт с Амнионом или нет? Были ли его правила столь четкими, как он привык верить? Он не знал. Всю жизнь он избегал ответа на этот вопрос, в душе надеясь, что тот никогда перед ним не встанет.
– Из сказанного следует несколько выводов, – продолжал Скройл. – Во-первых, на корабле относительно мало вооружения. Значит, у «Трубы» есть шансы одержать над ним верх в бою. Во-вторых, он не станет атаковать «Трубу», пока она находится в районе лаборатории, – ведь нельзя забывать о пушках, расположенных на соседних астероидах. Да и корабль не захочет раньше времени раскрывать своих намерений… В любом случае у нас есть время, чтобы обдумать свои действия.
Олеша кивнула. По-видимому, она не нашла каких-либо ошибок. На ее лице появилась улыбка.
– Мне не к чему придраться.
Дарин ухмыльнулся.
– Надеюсь, это так. Ошибки мне не позволительны. Я очень люблю жизнь.
Глаза Олеши вдруг наполнились слезами.
– Я догадываюсь о твоих чувствах. – Она опустила взгляд. – Я старею, а это накладывает отпечаток на все. Но я не хочу тебя потерять.
Как хозяин судна и человек, ответственный за судьбы своих людей, Дарин хотел успокоить Олешу, заверить, что она никогда его не потеряет и все, что произойдет, произойдет с ними обоими. Но он знал Олешу слишком хорошо и не стал убаюкивать ее красивой сказкой.
Дарин не ответил. Он связался с мостиком, отдал необходимые распоряжения и лег спать. Другой возможности могло просто не представиться.
Мин
Мин Доннер кидало из стороны в сторону, пока она продвигалась вдоль коридора, проклиная Долфа Юбикви за то, что тот вытащил ее из койки. Находиться теперь вне каюты – просто безумие: сирена в любой момент может известить о начале маневрирования, и тогда Мин неминуемо раздавит о стальные переборки.
Мин, наверное, забыла, что такое невесомость. Путешествуя по космосу, она, в основном, находилась на борту кораблей, обладавших внутренней гравитацией, и не представляла себя без привычного ощущения собственного веса, без четкого знания, где верх, а где низ. Но нынешняя болтанка «Карателя» с неожиданными рывками, натужным гудением корпуса и перегрузками вызывала у Мин тошноту.
«Каратель» не был приспособлен к полету при отсутствии внутренней гравитации. Конечно, в бою приходилось ее отключать – центробежная сила ограничивала маневренность корабля. Но в других режимах предусматривалось включение внутренней гравитации. Выполнять служебные обязанности, двигаться, спать и отдыхать с наибольшей эффективностью экипаж мог только при наличии силы тяжести.
Однако, чтобы догнать «Трубу», капитан Юбикви приказал отключить внутреннюю гравитацию. Внутреннее вращение осложняло задачу выхода из гиперпространства в расчетной точке. Каждый раз, когда «Каратель» включал маршевый двигатель, он терял слишком много времени на то, чтобы вновь поймать приводной сигнал «Трубы». С каждым часом увеличивалась вероятность того, что «Пикник» (или «Планер»?) настигнет «Трубу» первым.
В течение почти целых суток, до момента входа в систему Массив-5, экипаж «Карателя» работал в условиях, приближенных к боевым. Но и теперь у него не было выхода, кроме как продолжать полет при отсутствии внутренней гравитации. Для судов, движущихся со скоростью «Карателя» и «Трубы», система «Вэлдор Индастриал» становилась смертельно опасным каменным лабиринтом, поэтому в таких условиях вмешательство центробежной силы могло оказаться фатальным.
Если бы не приводной сигнал с «Трубы», вторгшееся из запретного пространства судно уже давно потеряло бы след корабля-разведчика. Но «Пикник», теоретически, мог обогнать «Карателя». Мин не знала всех обстоятельств, но сохранялась возможность того, что Хэши Лебуол по-прежнему влияет на прокладку курса «Трубы» и уже передал информацию о месте ее назначения «Пикнику».
Именно по этой причине лучшие шифровальщики «Карателя» бились над тем, как сломать код сообщения, отправленного Уорденом Диосом Нику Саккорсо.
«Возможно, эти иероглифы ничего не значат, – сказал Долф. – Но если все же они что-то значат, то я хочу знать, что именно». Необходимо срочно выяснить, что происходит.
Крейсер рвался вперед. Несмотря на большую массу корабля, трудности, связанные с поиском приводного сигнала, и опасность вхождения в систему, капитан Юбикви старался не отставать от «Трубы».
При данных обстоятельствах находиться вне каюты – настоящее безумие. Мин должна быть пристегнута к своей койке. Но это не первая безумная вещь, которую она совершила. И не последняя, если Мин суждено еще прожить. Когда Долф вызвал ее по внутренней связи, она не раздумывала.
Долф назначил встречу в лазарете. Он не предложил Мин сопровождение, а она не попросила. Дорога известна, да и чем меньше людей рискует, тем лучше. Но Долф рискует наравне с Мин. Значит, произошло что-то непредвиденное. Опять.
Мин не стала теряться в догадках. Не до этого. Сейчас главное – координация движений. Услышав вой сирены, Мин метнулась к ближайшим поручням. Пристегнула страховочный ремень. Обе руки на поручнях. Спина плотно прижата к переборке. Теперь бы угадать направление ускорения. Продольное. Мин поняла это немедленно. Ее рвануло вперед с такой силой, что одна рука соскочила с поручня. Если бы не страховочный ремень, Мин ударилась бы лицом о переборку. К счастью, она успела сгруппироваться, и мышцы спины оказались целы.
Пять секунд ускорения. Перед глазами белая вспышка. Затем темнота. Кажется, пульс стучит прямо в ушах. Тело скручивает и ломает пополам. Но вот и конец. Мин еще секунду болталась на ремне. Пожалуй, ей самой нужен лазарет. А эти синяки будут болеть.
Не двигаясь, Мин ждала сообщений о дальнейшем маневрировании. Снова вой сирены. Уже не столь пронзительный и долгий. Еще один продольный рывок. Оказавшись слабее предыдущего, он воспринялся как более продолжительный. Но уже через две минуты прозвучал сигнал отбоя.
– Внутренняя безопасность, – объявил женский голос. – До следующего маневрирования двадцать восемь минут.
Отстегнув страховочный ремень, Мин последовала дальше по коридору.
«Проклятье, Долф! – бормотала она. – Какого черта торопиться? Почему нельзя подождать?»
