Чужое наследие - Шалыгин Вячеслав Владимирович (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
– Примерно – да, но начинались эти тоннели на планетах. Перемещений с одного мира на другой люди не замечали. Перемещения по уровням Техноэргуса были мгновенными и безболезненными. Но капкан допускает, что в условиях ранней фазы освоения вселенной такие корабли могли существовать.
– Короче, техосмотр пройден, – хмыкнул Горохов. – А мы?
– Вы в понимании ловушки примитивны.
– Почему-то я знал, что ты это скажешь, – лейтенант скривился.
– Горох, помолчи, – бросил Преображенский.
– …Но вы потомки наших создателей. Далекие и серьезно изменившиеся не в лучшую сторону, но генетически сопоставимые. Этого достаточно, чтобы унаследовать их права и привилегии. Например, право на модификацию.
– А на то, чтобы выбраться отсюда, мы имеем право?
– Только если я докажу, что ваша помощь необходима. Ловушка не видит смысла отпускать вас. Для активации Изначального поля требуются только энергия корабля и матрица.
– Ну так докажи ему! – выкрикнул Воротов.
– Игорь, спокойно, – князь снял с пальца перстень. – Я могу оставить это на приборной доске.
– Нет, он должен быть в руках человека. Это мера предосторожности, запрограммированная Техноэргусом. Чтобы перстнем не смог воспользоваться полуэрг-получеловек, например, Ушедший-Щукин или разумное существо из иных миров.
– В таком случае капкан обязан выбрать хотя бы одного из нас? Почему же он не видит смысла?
– В его памяти такое условие есть, но в программе заложен противоположный приказ – не выпускать никого из Техноэргуса. Все его обитатели «заражены». Их информационные тени отражаются в Энергополе и могут навредить реальному миру.
– Ну так объясни своему зависшему брату по электронному разуму, что мы не принадлежим Техноэргусу и не имеем зловредной ауры.
– Он все знает и сейчас решает возникшую задачу, просчитывая варианты развития событий.
– Это надолго?
– Несущественно. Здесь нет времени. Миг или год проходят одинаково быстро. Или медленно.
– Но для нас это не одно и то же!
– Он уже закончил расчеты и продолжает их. Все происходит одновременно. Он решил отпустить вас всех и не отпустить никого. Двое из вас не опасны для реального мира, но им нельзя доверить матрицу. Отнимет Первополе. Один сумеет сохранить матрицу и доставить ее в нужную точку пространства, но он опасен для Галактики. Он уже стал причиной гибели множества планет и людей. Поэтому двое уйдут, один останется.
– Отказать! – Воротов рубанул воздух ладонью. – Уходим все! Или остаемся тоже втроем! Пусть думает дальше. И поконкретнее, без всяких там «казнить нельзя помиловать»!
– Эта ловушка создана Техноэргусом. Инженеры не могли допустить, чтобы во внешний мир вырвалась частица Энергополя или опасные для Галактики объекты.
– Я готов остаться, – спокойно сказал Преображенский. – Но как же доставка матрицы в центр Изначального поля? Каким образом ловушка предлагает разрешить это противоречие?
– Она приняла решение пожертвовать Изначальным полем, так же как пожертвовала когда-то Техноэргусом. Я вижу расчеты. Они разумны.
– А как же твоя программа? Ты ее нарушишь?
– Я Эрг и не могу нарушить главную программу. Мне придется перейти к подпрограмме защиты.
– В таком случае… – князь обернулся и выразительно взглянул на товарищей. – Пристегнитесь!
– Опять?! – Горохов страдальчески выгнул брови. – С ума же сойдем, ваша светлость!
– А есть с чего сходить? Эрг, мы готовы!
– Господи, помоги! – вырвалось у Горохова.
Сергей Павлович, услышав, к кому вдруг обратился адъютант, только скептически покачал головой. Раньше надо было к вере приобщаться. Хотя никогда не поздно. И никому не поздно. Он в сомнении помедлил, но все-таки перекрестился…
Корабль рванулся вперед с бешеным ускорением, но почти сразу реактор сбросил мощность на ноль. Стены рубки вздулись шипящими пузырями и потекли, обнажая звездно-галактическое окружение. Космический холод мгновенно сковал тело, но не убил, а только обездвижил. И давление не упало, а воздух не исчез. Люди по-прежнему нормально дышали и воспринимали окружающую действительность. Только не могли говорить и хоть чем-то помочь Эргу. А помощь ему требовалась, и немалая. Схватиться с примерно равным по силе хранителем, наполовину виртуальным существом, и вступить в бой с левиафаном, поглотившим целый мир из сотен планет и звезд, было совсем не одно и то же. Впрочем, это был не совсем бой, скорее это походило на этап олимпиады по высшей математике между машинами предельного класса сложности. Так, во всяком случае, представлял себе все происходящее Преображенский. Самопрограммирующийся многомерный капкан против думающего, но повинующегося стержневой программе Эрга.
Сергей Павлович сосредоточился и попытался на мгновение заглянуть в сознание Эрга. Сейчас сделать это стало несложно. В отличие от Горохова князь не в первый раз видел иные миры и уже не пугался увиденного.
Мыслительная составляющая бывшего Слуги была заключена в мерцающий золотистый кокон. Его нити сплетались в сложный, но правильный узор. Преображенский вообразил, что приближается и протягивает руку. Виртуальная конечность удлинилась и легко проникла между нитями кокона. Сергей Павлович протянул другую руку и раздвинул часть нитей, открывая своему взору внутреннее пространство кокона…
…Наверное, это были цифры… Потоки и водопады, ураганы и торнадо, цунами и воронки… Они не были материальны, но князь видел их так же отчетливо, как видел бы ревущий океан. Массивы информации мгновенно перемещались по уровням вычислений. Информация изменялась, казалось бы, хаотично, но на самом деле строго, как в калейдоскопе. Она устаревала и тут же обновлялась, отступала, будто вода на морском побережье во время отлива, и возвращалась. Очередной прилив дотянулся до Преображенского и накрыл его с головой. Теперь Сергей Павлович плавал в информационном море наравне с другими частицами Эрга. У виртуального океана не было цвета или запаха, у него не было вообще никакого воплощения, но и сказать, что Эрг сражается с пустотой, было бы неверно. Ведь даже для человека информация, не будучи материальной, имеет и вес, и размер, и цену. Что же говорить о существах, состоящих из нее примерно в той же степени, в которой человек состоит из воды? Эрг противопоставлял свою информацию вычислениям капкана и пытался заставить упрямую «тюремную» энергомашину понять, именно понять, а не вычислить, что она не права. «Вода» то вздымалась великолепными гейзерами, то мгновенно вскипала, как борщ в кастрюле. Гребни высоченных волн обрушивались в котлы стремительных воронок, а мощные течения вспенивали поверхность и тянулись длинными хребтами за близкий золотой горизонт. Князь вдруг почувствовал неясное беспокойство и выделил взглядом в перспективе бушующего информационного океана устойчивый, правильной формы «айсберг». Он плыл, абсолютно не реагируя на яростные удары волн, уколы течений и размашистые шлепки порывов ураганного ветра. Преображенский сосредоточил внимание на непотопляемом массиве. Понять, что означает появление этой стабильной массы, было сложно, но Сергей Павлович надеялся на лучшее. На то, что это и есть совокупность аргументов или однозначная, не допускающая трактовок подпрограмма, которая убедит ловушку в правоте Эрга. Иначе почему «айсберг» не тает, как растаяли в течение последней субъективной минуты тысячи подобных обломков…
Масса приблизилась настолько, что стала нависать и давить своей монументальностью. Князь подался назад, и золотые нити выскользнули из его рук…
…Почти в тот же момент холод отступил, и реальному телу начала возвращаться подвижность. Преображенский открыл глаза. Свет в рубке был приглушен. Сергей Павлович поднял голову и оглянулся. В кресле второго пилота стучал зубами, одновременно пытаясь материться, Горохов. Воротова на месте не оказалось. Наверное, вышел зачем-то.
– Эрг? – негромко позвал князь.
– …Твою кибермать… – добавил трясущийся Горохов. – Заледенел… весь, в рот компот! Сопли, на… обеспечены… Простите, ваш свет, греюсь так… крепкими словами… Напитков-то нет. И Эрга что-то не слыхать. Я уже звал.
