Операция «Гадюка» (сборник) - Булычев Кир (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Стараясь не попасть под струю крови, человек брезгливо ткнул мечом в голову, подцепил ее и кинул в корзину, в которой уже лежало несколько человеческих голов.
Вот почему раненые показались мне странными. Все они были обезглавлены.
Как и я, остальные зрители из новобранцев не сразу осознали, что же происходит, и лишь сейчас они взроптали, почти закричали, завыли в голос.
Камера смотрела на это зрелище сверху, точка находилась в нескольких метрах сзади убийц и на высоте двух-трехэтажного дома. Достаточно близко, чтобы видеть все в деталях.
Словно догадавшись, что за ними наблюдают, один из убийц поднял голову, и мне показалось, что в прорезях маски сверкнули глаза. Рот маски был растянут в улыбке. Следующий раненый пытался уползти, спрятаться под койку, это развеселило убийц, которые стали охотиться за ним и тыкать в него остриями мечей, чтобы не убить, а помучить.
И тут в поле зрения попали еще два человека. Это были врачи. Они стояли в дальнем углу палаты, не делая попытки вмешаться, но и не в силах убежать.
Камера, снимавшая это страшное зрелище, поплыла вперед — в этом мире все открыто взгляду сверху — и перелетела в соседнее помещение. Почему-то я представлял, что увижу там спрятавшихся врачей, но оказалось, что и туда уже пробрались люди в золотых масках.
Один доктор лежал возле операционного стола, он не шевелился.
Но наше внимание было привлечено не к нему, а к самому столу, на котором, нагая, распятая, лежала девушка. Она была привязана к столу ремнями, охватившими щиколотки и кисти рук, — видно, так здесь привязывали к столу раненых во время операции. Со стола как раз слез один в золотой маске, а его место занял другой насильник…
И тут Коршун закричал:
— Выключи, выключи, сука! Нельзя смотреть!
То, что происходило раньше, он смотрел, хотя и с негодованием, однако без возражений. Но насилие лишило его разума.
Он кинулся к патер-ламе, свалил проектор и принялся топтать его, словно выплясывал первобытный танец.
Экран погас.
Новобранцы смотрели на танцующего командира роты и старались не встречаться взглядами, будто увидели нечто такое, в чем нельзя признаться.
Коршун замер.
Он словно возвращался из путешествия в безумие. И переходил в новый вид безумия, в разумный мир мести.
Коршун выхватил свой меч, короткий и зазубренный, и кинулся к выходу из ямы.
— Стой! — крикнул вслед граф Шейн.
Тот даже не оглянулся.
Разведчик, видно, был готов к такой реакции Коршуна. Он держал в руке небольшую трубку. Поднес ее к губам и как бы свистнул. Оттуда вылетела маленькая стрелка, которая настигла Коршуна, когда он уже бежал по траншее, разыскивая место, где выбраться наверх.
Пробежав еще два или три шага, Коршун с размаху упал лицом вниз.
— Вы убили его! — воскликнул я.
— Проснется, — отмахнулся Шейн.
Кто-то из новобранцев хотел было подбежать к командиру роты.
— Внимание! — начал Шейн. — Смотреть на меня. И слушать внимательно. Сейчас вы просмотрели короткий фильм, снятый нашими разведчиками после того, как ублюдки захватили наш госпиталь. Вы видели, что они делают с нашими пленными, с беспомощными ранеными. Видели?
В ответ — согласное гудение.
— Вы видели, что они делают с медсестрами, которые попали к ним в плен, только потому, что мы плохо сражаемся, мы слабо деремся! Позор нам!
— Позор, позор! — нестройно отвечали солдаты.
Мне захотелось спросить Шейна: зачем же разведчик наблюдал и никто не вмешался? Я был убежден: было бы желание — могли вмешаться и остановить изуверство.
— Если вы отступите сегодня еще на шаг, то эти несчастья падут на головы ваших близких и наш родной город… родной город… — Спазм перехватил горло разведчика, на несколько секунд он потерял дар речи. Мы подавленно молчали.
— Нашего родного города больше не будет, — неожиданно завершил речь Шейна патер-лама.
Заверещала сирена.
— Начало боевого времени! — крикнул патер-лама.
Маска, которую я надел впервые, была тяжелой и натирала подбородок. Долго ее не потаскаешь.
Патер-лама и Мордвин стали выгонять солдат наружу из канавы. Там что-то должно было произойти, и нам следовало это увидеть.
Ребята собирались молча, подвязывали поудобнее маски, проверяли луки и обувь — они были профессионалами. Они знали, что воевать надо так, чтобы было удобно.
Друг на друга они не смотрели — они были подавлены фильмом, который им показали. А я сомневался, действительно ли он снят или это очередная фальсификация, как сфальсифицирован город и река. Надо спросить у Коршуна, что его так взбесило?
Я подошел к командиру роты.
— Придет в себя, поверьте моему опыту, — сказал разведчик.
— Это было? — спросил я.
— Вы думаете, что мы это подстроили? Что головы отрезали у кур, а насиловали резиновую куклу?
В самом тоне был ответ на мой вопрос.
— Зачем они это делают?
— Они нас ненавидят.
— А мы?
— Мы должны тоже ненавидеть. Без этого победа невозможна. Моя работа — поддерживать ненависть. «Убей немца!» Знаете, кто так писал? Один известный гуманист. Убей любого немца!
— Мы тоже убиваем пленных?
— Обязательно, — ответил полковник.
Он вытащил из кармана на кителе тонкую серебристую маску, сделанную, видно, из шелка. Он надел ее на себя и издали стал похож на любого из нас. Только мы таскали на физиономии железяку, а он обходился легкой чадрой.
— Равноправия не бывает, — улыбнулся он, угадав мой взгляд.
Затем он пощупал пульс у Коршуна.
— Скоро придет в себя, и мы увидим нового мстителя.
— Трудно поверить, что это не инсценировка.
— Ваша воля. Нам пора.
Затрубили трубы. Откуда-то сверху.
— Разве вы не хотели со мной поговорить? — спросил я.
— По окончании боевого времени, — сказал Шейн, — мы с вами поговорим не спеша.
Он легко оттолкнулся от стенки траншеи и выскочил наверх — словно взлетел. Его плотное тело было слеплено из тугой резины.
Сотни ублюдков стояли полукругом в двухстах метрах от нас, на них были одинаковые золотые маски. С нашей стороны тоже стояли сотни бойцов. Только в серебряных масках. Отличались мы и куртками: у них они были кожаные, рыжие, на них были черные плащи, а под ними виднелась кольчуга. На нас вместо кольчуг были бронежилеты.
Шейн преобразился.
Он выбежал в первый ряд, повернулся спиной к врагам и закричал:
— Вы знаете, что это не люди! Это звери!
— Звери! — покатилось по цепи.
— Мучители, изверги, нелюди!
— Нам некуда отступать. За нами — город!
Цепь ревела. Люди рвались в бой.
— Поединок! — кричал генерал.
— Поединок!
Рыцарь с нашей стороны появился из низины. Он был, как и положено, в маске и каске с гребнем. Но он был обнажен до пояса. В одной руке у него был меч, в другой — факел.
За ним и по сторонам шагали секунданты, доктор, офицеры — свита!
Я понял, что здесь соблюдается средневековое правило: прежде чем начнется бой, два богатыря должны показать свою силу.
Вдали от меня раздвинулась цепь.
Сквозь нее прошел богатырь ублюдков.
Он сверкал. Он был в позолоченной кольчуге, на нем был позолоченный шлем и золотая маска. Он нес в правой руке короткое копье с широким лезвием, в левой — саблю.
Все это более напомнило бой гладиаторов, чем поединок рыцарей. Я понимал, что наш богатырь уступает врагу. Но нарочно ли это сделано? Или рыцари готовились к бою, не зная о вооружении противника?
Болельщики кричали, махали руками — они ненавидели друг друга.
Эта война была недурно организована. И теперь я уже верил в то, что увиденное в фильме — настоящее. Потому что настоящей была ненависть и настоящей была война, в которой не брали пленных.
Наш рыцарь, хоть был слабее вооружен, оказался куда подвижнее ублюдка, у него было поджарое тело — без капельки жира — лишь мышцы и жилы. Движения нашего рыцаря были неожиданны, быстры и законченны.
Краем глаза я увидел Коршуна. Он стоял справа от меня, положив ладонь на рукоять меча. Он смотрел на рыцаря так же внимательно и заинтересованно, как на ту несчастную девушку. Я мог бы поклясться, что он его знает. Или старается узнать.
