Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
– Что?!
– Колокола церкви Девы Марии в Копенгагене… Десять часов… – Гамильтон задыхался от боли и давления. – Вы сказали, что город стал британским владением в девять пятьдесят девять. Когда мы падали.
Он торжествующе выругался в лицо человеку, который собирался его изувечить.
– Должно быть, в этот момент в меня поместили складку с устройством слежения! Если мы приземлялись в Британии, это не могло повредить равновесию!
Поллукс зарычал и ударил ногой по педали.
Гамильтон не видел, что происходило в следующие несколько секунд. Его зрение было искажено болью, залившей челюсть и проникшей до корней зубов.
Однако сразу же после этого он увидел, как Люстр шмякнула ладонью по стене, и его оковы исчезли. Раздался потрясенный вопль. Давление пропало, и боль отступила. Где-то сбоку маячило тело охранника в луже крови. Увидев в руках у Люстр винтовку, Гамильтон рефлекторно схватился за нее. Люстр попыталась ее удержать, словно не была уверена, что он сможет воспользоваться ею лучше. Опять они устроили возню, а ведь у них оставались какие-то секунды!..
Гамильтон услышал клич своего полка – крики стекались отовсюду к их комнате, врываясь сквозь двери…
Он увидел, словно в конце туннеля, как Поллукс в отчаянии бьет ногой по педали и как под его ступней внезапно снова вспыхивает свет. Вот он занес ногу над педалью, собираясь воспользоваться раскрытой до предела складкой в центре комнаты, чтобы разорвать в куски Гамильтона и всех остальных…
Гамильтон отпихнул Люстр в сторону и, не теряя ни секунды, выстрелил.
Верхушка Поллуксовой головы испарилась. Его нога, конвульсивно дернувшись, обрушилась вниз.
Затуманенным болью глазам Гамильтона казалось, что она движется очень медленно.
Вот подошва сапога коснулась поверхности педали…
На мгновение он решил, что силы соприкосновения будет достаточно, чтобы Поллукс Рэнсом покинул этот мир не один.
Однако удар, должно быть, оказался слишком мягким. Самую малость.
Тело рухнуло поодаль, а мгновением раньше истерзанная мучениями душа усопшего исчезла из этой вселенной.
– Его голове полегчало, – выговорил Гамильтон.
И потерял сознание.
Шестью неделями позже, после принудительного лечения и принудительного же отпуска, Гамильтон вновь предстал перед Турпином. Его вызвали сразу сюда, не отправляя обратно в полк. Он не видел Люстр со времени атаки на особняк. Как ему сообщили, девушку долго допрашивали и потом вернули в лоно дипломатической службы. Гамильтон понял это так, что она рассказала людям Турпина всё – из чего следовало, что он по меньшей мере потерял работу. В самом худшем случае его могла ждать петля, уготованная предателям, и короткая пляска в воздухе над Парламентской площадью.
Он понял, что не готов мириться с такой возможностью. Его переполняло волнение и беспокойные вопросы. Отсутствие до сей поры официальной реакции на случившееся действовало ему на нервы.
Однако по мере того, как Турпин, презрительно кривя губы, рассказывал о том, что случилось с различными обитателями особняка – о том, что Кастор сейчас находится в камере в глубоком подвале под этим самым зданием; о том, откуда взялись все эти игрушечные солдаты и какая судьба их ожидает; о том, сколько забот стоило офицерам в штатском распутать нити заговоров, которые близнецы плели по всему миру, – у Гамильтона понемногу затеплилась надежда. Уж наверное, к этому моменту гром должен был уже грянуть? Короля Фредерика отыскали; он прятался или только делал вид, что прятался, и после того, как ему в деталях разъяснили ситуацию, выразил восторг в связи с тем, что британцы возвращают ему трон. Дания будет оставаться британским протекторатом до тех пор, пока войска его величества не выловят последних заговорщиков на жалованье у Рэнсомов. И поскольку при датском дворе была обнаружена и поддержана группировка, стремящаяся породнить и объединить эти два королевства, возможно, что такое положение вещей продлится еще некоторое время.
– Разумеется, – обронил Турпин, – на самом деле они не были близнецами.
Гамильтон позволил удивлению проявиться на своем лице.
– Сэр?
– Мы разыскали генеалогические таблицы, судя по которым они на самом деле двоюродные братья, похожие внешне, но с разницей примерно в десять лет. Мы уже выслали экипажи в направлении звезды Георга – как мы собираемся ее назвать, – и наши люди изучают ее проекцию. Скорее всего, там не окажется ничего особенного, разве что какой-нибудь автоматический спутник на орбите.
– А эта девушка… – Он воспользовался случаем упомянуть о ней так, словно был с ней незнаком, отчаянно надеясь, что она сохранила в секрете то, о чем он так и не доложил за все эти годы.
– Мы продолжали внимательно наблюдать за ней после наших бесед. Она утверждает, что узнала коды доступа к вышивке Рэнсомов, когда была в том огромном экипаже, о котором упоминала раньше… Вот, кстати, еще одна вещь, какой мы так и не нашли в ангарах Рэнсомов, равно как и каких-либо экипажей повышенной мощности, и это о многом говорит… Однако она не смогла припомнить многих деталей из ранних лет жизни Люстр Сен-Клер. Великолепная маска, великолепный образец выращенной плоти – однако все же работа была сделана недостаточно хорошо. Она слегка замялась, когда мы поставили ей на вид, что, борясь с вами за эту винтовку, она фактически пыталась спасти жизнь Поллуксу Рэнсому. Мы решили выпустить ее из клетки и посмотреть, куда она нас выведет. Как и ожидалось, она поняла, что мы ее раскусили, и тут же скрылась. Почти наверняка – в русском посольстве. Мы достаточно в этом уверены, чтобы счесть себя вправе угрожать царю некоторыми осложнениями. У вас, должно быть, тоже вызвала сомнения та легкость, с которой вы выбрались из посольства, а также то, что она так противилась проверке в осматривающем устройстве… – Он поглядел на Гамильтона, подняв бровь. – Вас ведь это удивило, не так ли?
У Гамильтона кружилась голова, словно стены его мира снова дрожали под мощными ударами.
– Чего они добивались?
– Это нетрудно представить. Русские были бы в восторге, если бы мы начали переводить свои силы из внутренней части Солнечной системы, обеспечивая защитой территорию, которая во всех других отношениях ничего не значит, в надежде на возвращение гипотетических чужеземцев. В ту неделю-полторы, когда мы еще допрашивали девушку, вы бы видели, какой переполох эта история наделала при дворе! «Ястребы», жаждущие «выиграть равновесие», ратовали за то, чтобы послать туда флот немедленно. «Голуби» были готовы вцепиться им в глотки. Королеве-матери пришлось специально распорядиться, чтобы эту тему прекратили обсуждать. Но, к счастью, вскорости мы уже могли дать им ответ, подтвержденный сведениями, которые мы вытащили из Кастора. Изящная сказочка, не правда ли? Нечто подобное мог бы состряпать Стайхен, побывав в Уайт-Корте. Ручаюсь, это и была его придумка. Все эти необычного вида раны, красные птицы, гулкие голоса и прочие хитроумные детальки в том же роде… Если бы мы не повесили на вас устройство слежения, девчонке пришлось бы найти способ дать нам знать самой. Или же – менее затратный вариант – вам позволили бы сбежать. Разумеется, мировая сеть Рэнсомов оказалась далеко не настолько обширной, как они это изображали, – особенно если вычесть все рубли, которые теперь вернутся обратно в Москву. Но пусть даже и так; то. что мы с этим разобрались, обеспечит равновесию еще немного безопасности на сегодняшний день.
Гамильтон не знал, что сказать. Он стоял и смотрел в пол: полированные доски из выращенного дерева, завитки внутри завитков… Его посетила внезапная мысль – ниточка, тянущаяся к тому моменту, когда он в последний раз чувствовал в себе уверенность. Когда его мир еще стоял на более прочном основании.
– Посол Байюми, – проговорил Гамильтон. – Он сумел выбраться?
– Не имею понятия. Почему вы спрашиваете?
Гамильтон понял, что не может найти в голове ни одной причины, лишь огромную пустоту, которая казалась милостью и в то же время рождала чувство утраты.
