Экстр - Зинделл Дэвид (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Однажды мне приснилось, что я бабочка, порхающая туда-сюда по своим делам. Внезапно я пробудился и теперь не знаю, кто я: человек, которому приснилось, что он бабочка, или бабочка, которой снится, что она человек?
Чжуань Цзу
Данло, все так же сидя на своей подушке, снова закрыл глаза, и его снова встретили мрак, покой и тишина. Потом вдоль позвоночника прошла легкая вибрация, как будто сквозь него пропустили электрический ток, – незнакомое, не слишком приятное ощущение. Может быть, нараинские компьютеры генерировали более сильное логическое поле, чем компьютеры невернесской библиотеки? Данло не знал этого, но предполагал, что так действуют на него нейросхемы за стенами зала собраний. Они стимулировали нервы его конечностей, и Данло чувствовал зуд и жжение в печени, почках, легких и других органах, как будто его тело переделывалось изнутри. В животе загорелся огонь, в мозгу – яркий свет. Он испытывал одновременно тошноту и ликование в предчувствии какой-то великой перемены, происходящей в нем.
В это время компьютеры Поля начали подавать ему в мозг образы, краски, запахи, звуки и осязательные ощущения. Он открыл глаза и посмотрел на свою руку. То, что он увидел, изумило его. Кисть руки сохранила свою структуру – ладонь, костяшки и пять пальцев, но кожа преобразилась в радужную субстанцию, красивую, как мерцаль или паутинный шелк. На пальцах сохранились знакомые завитки и линии, но теперь они светились аметистом, киноварью и тысячью других оттенков, поражая его своей красотой.
Это открытие так взволновало Данло, что он не мог больше сидеть на месте. Он почувствовал, что взлетает со своей подушки и распрямляется. Но его ноги не коснулись пола: он парил, оставаясь в вертикальном положении, легкий, как перо талло на ветру. Как будто компьютеры отменили гравитацию, сделав его кости и мускулы не зависящими от притяжения планеты. Он ощущал такую легкость, как будто вообще лишился материальности. Его одежда, черный пилотский комбинезон, исчезла. Он был наг, как новорожденный, и все его тело, как и рука, переливалось яркими красками.
Это преображение в светозарное существо напомнило Данло, как он однажды выкурил трубку с семенами трийи – одним из самых сильных визуальных психоделиков. Но воспроизведение его компьютерами Поля было гораздо полнее.
Таково действие компьютерной симуляции, создающей кибернетическую персону и заставляющей мозг вместе с органами чувств воспринимать ее как реальную. В юности Данло чуть ли не больше смерти боялся перепутать реальное с нереальным и потому поклялся одолеть все премудрости симуляции.
Теперь он опять, охотно и дерзко, воспроизвел себя в виде кибернетической фигуры, достигнув на этот раз степени полной трансцендентальности, и приготовился вступить в неизведанный мир.
– Данло ви Соли Рингесс! – раздался голос, и Данло повернул голову, пытаясь определить его источник. Его красивое новое тело своим сиянием освещало весь зал. Стены теперь отсвечивало тускло-красным, увядшие цветы в вазе были черными как засохшая кровь. Семеро трансценденталов сидели в своих роботах с плотно зажмуренными глазами, белые как мрамор – ни дать ни взять мертвецы. Из их недвижных губ не исходило ни звука. – Данло ви Соли Рингесс! – снова позвал голос. Данло оглянулся и увидел, что двери зала собраний таинственным образом отворились.
В проем хлынул золотой свет, столь прекрасный, что Данло пошел на него – и на множество голосов, которые шептали и звали его за порогом. Он шел, не касаясь ногами пола, перебирая ими в воздухе, точно в невесомости. Собравшись переступить через порог, он ощутил в себе что-то глубокое, похожее на течение крови, на взаимодействие живых тканей между собой – он помнил это чувство по своему давнему пребыванию в чреве матери. Но еще больше это напоминало музыку, глубокую, ритмическую, сакральную музыку, гармонично звучащую в каждой клетке его тела.
Данло знал, что в реальности он не плывет к открытой двери, а по-прежнему сидит на подушке, которую почти что чувствовал под собой. Мощная сюрреальность, созданная Полем, почти целиком владела его ощущениями. Он был слеп ко всему, кроме виртуальных красок, глух ко всему, кроме голосов, подаваемых ему в мозг сложными программами. И осязать он должен был только то, на что его запрограммировали. Его светящиеся пальцы действительно переливались необычно ярко и простирались к свету, льющемуся в открытую дверь.
И все– таки дело обстоял не совсем так. В реальности его пальцы, материальные пальцы, которых он почти уже не чувствовал, держались за стержень флейты, прижимаясь к ее твердым ровным отверстиям. Данло чувствовал правду этого прикосновения. Чувство самовосприятия, лежащее глубже зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания, осознавало существование тела в пространстве и времени. Самовосприятие отзывалось на собственные, внутренние стимулы: работу нервов, движение клеток, на глубокую реальность материальных процессов, лежащую намного ниже сознания. Из всех чувств самовосприятие подавить было труднее всего, но нараины, мастера симуляции, даже на него нашли управу. Данло обладал столь сильным и острым чувством реальности только благодаря тому, что в свое время отточил самовосприятие, как алмазный резец. Многие его собратья по Ордену, погружаясь в соленую воду библиотечных бассейнов, теряли себя в сюрреальных кибернетических пространствах и блуждали по ним, как во сне. Но Данло гордился тем, что всегда сознавал свое местонахождение в пространстве-времени, знал, кто он в реальности, и никогда не терял из виду ярких внутренних звезд, указывавших ему путь. Вот и теперь он, двигаясь к открытой двери зала собраний, в реальности не двигался с места. Он сознавал, что существует двумя способами одновременно; он обрел двойственное сознание охотника, который, входя в сонвремя, алтиранга митьина, посылает свое второе, дремлющее “я” искать на замерзшем море тюленей и других животных.
– Вот где проходит наша реальная жизнь, Данло ви Соли Рингесс.
Данло наконец переступил через порог, и под ним, как бесконечный золотой лист, раскинулась огромная равнина.
Данло искал глазами горизонт этого блистающего нового мира, но горизонта не было. Неба тоже не было – только резкий белый свет, как у поставленного на слишком большую мощность холодного шара. Равнина уходила в бесконечность по всем направлениям.
Данло условно определил направление, к которому стоял лицом, как север – значит позади, за дверью зала собраний, находился юг. Справа был восток, левая рука указывала на запад. Ребенком он часто молился на четыре стороны света и теперь тоже стал медленно оборачиваться по кругу, чтобы почтить этот мир, каким бы сюрреальным и странным тот ни казался. Он обернулся на восток и тут увидел, что дверь у него за спиной исчезла. Тогда он завертелся быстрее, стараясь сориентироваться – на юг, запад, север и снова на восток. Он вертелся почти как дервиш, отыскивая дорогу обратно в зал собраний, где осталось жить его реальное тело, но не мог найти дверь. В конце концов, одолеваемый одышкой и головокружением, он перестал вращаться. Он потерял чувство направления, и золотая гладкая равнина не давала ему никаких ориентиров.
– Данло ви Соли Рингесс, мы ждем тебя. Ты знаешь дорогу.
Тихий, безмятежный голос слышался с востока (а может быть, с запада, севера или юга). Данло решил идти на этот голос, повернулся к нему лицом и двинулся вперед шаг за шагом. Вскоре он начал терять терпение, поскольку ему казалось, что он совсем не приближается к голосу, к которому теперь присоединилось множество других:
– Иди, Данло, иди – мы ждем тебя.
Хорошо бы иметь лыжи, чтобы скользить по этой золотой глади, подумал Данло – уж очень ему хотелось скорее добраться до этих далеких нежных голосов. Он подумал об этом и тут же заскользил, как бабочка, над тем, что называл землей.
