Полночь у Колодца Душ - Чалкер Джек Лоуренс (библиотека книг TXT) 📗
– Нет, Серж, ничего у тебя не получится. Проблема состоит в следующем. Я уже говорил, что я – не марковианин, но никто меня не слушал. Я явился сюда потому, что вы могли повредить панель и причинить вред какому-нибудь народу. Я знаю, что никто не сможет использовать это устройство, но вы все сейчас сошли с ума, и кто-нибудь мог бы сломать его или попытать счастья, как это только что собирался сделать Хаин. А самое главное, никто из вас не потрудился задать себе главный вопрос – вопрос, не имеющий ответа. Кто стабилизирует марковианское уравнение, которое составляет основу Вселенной?
Воцарившуюся после этих слов тишину нарушили равномерные удары, похожие на биение огромного сердца; этот звук проникал им в кровь, пульсировал в висках, туманил сознание.
– Я был создан случайным выплеском первичной энергии космоса, – донёсся до них голос Бразила. – И через бесчисленные миллиарды лет обрёл сознание. Я был Вселенной и всем находящимся в ней. Я начал экспериментировать, играть с бушующими вокруг меня беспорядочными силами. Я создал материю и другие виды энергии, я создал время и пространство. Но скоро эти игрушки наскучили мне. Тогда я создал галактики, звезды и планеты.
Я наблюдал, как всё росло и формировалось в соответствии с установленными мною правилами. Но и этим я пресытился. Тогда я создал марковиан и стал следить за тем, как они развивались согласно моему плану. Однако возникли трудности – марковиане знали и боялись меня, и, кроме того, базовое уравнение было слишком безупречным. Я знал всю линию их развития. И я изменил её. В марковианское уравнение я включил фактор случайности, а затем прервал с ними прямые контакты.
Они росли, развивались, эволюционировали, менялись. Они забыли меня и селились там, где хотели. Но, прогрессируя в материальном отношении, они умирали духовно. Им не удавалось подняться до моего уровня и покончить с моим одиночеством. Из-за своей гордости они не могли испытывать братские чувства по отношению к такому существу, как я, а страх и эгоизм не позволяли им испытывать эти чувства по отношению друг к другу.
Тогда я решил стать одним из них. Я принял марковианский облик и явился к ним. Я узнал их во плоти, ощутил их радость и боль. Я пытался объяснить им, что такое зло, учил их тому, как побеждать внутренние страхи и самостоятельно избавляться от болезней, говорил о том, что разумнее не стремиться к материальному благополучию, а искать ответы внутри себя. Они не обращали на меня никакого внимания.
И всё же у них был нравственный потенциал. Он существует и сейчас. Отклик Вучжу на доброту и заботу. Самопожертвование Варнетта. Способность Вардии быть нужной другим. Имеется масса других примеров, относящихся не только к нам, но и ко всему нашему народу. И покуда этот нравственный потенциал существует, я буду продолжать. Я буду трудиться в надежде, что настанет день, когда какая-нибудь раса разожжёт из этой искры костёр и построит разумный мир, только тогда придёт конец моему одиночеству.
Несколько секунд все молчали. Наконец Ортега спокойно сказал:
– Всю свою жизнь я был католиком, но никогда не слышал, чтобы Бог являлся в образе маленького отважного еврея по имени Натан Бразил. Но допустим, что сказанное тобою – правда. Объясни нам тогда, пожалуйста, почему ты не бросил нас? И почему продолжаешь жить нашей грязной, ничтожной жизнью?
– Пока горит искра, у меня остаётся надежда, Серж, – ответил Бразил. – На тот самый фактор случайности, о котором я уже говорил. Если она погаснет, я уйду. Может быть, начну все сначала, может быть, наконец умру. Мне бы хотелось умереть, Серж, но если я это сделаю, я все унесу с собой. Не только вас, но вообще всё и всех, так как я стабилизирую уравнение Вселенной. И все вы – мои дети, и я забочусь о вас. Я не могу вас бросить – пока не погасла искра, вы – не только худшее, но и лучшее, что есть во мне.
Тук-тук-тук – продолжалось громкое биение, единственный посторонний звук, раздававшийся в комнате.
– Нет, Нат, ты – не Бог, – невозмутимо сказал Ортега. – Ты самый обыкновенный псих. Кто угодно сойдёт с ума, если проживёт так долго. Скорее всего ты – марковианский пережиток, который рехнулся, после того как миллиард лет был отрезан от своего естества. Если бы ты был Богом, ты бы просто взмахнул своими щупальцами или чем-нибудь ещё и получил бы все, чего желаешь. К чему Богу скитания, боль, мучения?
– Варнетт! – позвал Бразил. – Хотите объяснить это математически?
– Я не совсем согласен с Ортегой, – осторожно ответил Варнетт. – И я понимаю, куда вы клоните. Это та же самая дилемма, с которой мы столкнулись здесь, у этого контрольного пульта.
Предположим, мы позволим Скандеру сделать то, что он хочет, – ликвидировать коммов, – продолжал математик. – Предположим, что сейчас Бразил точно покажет ему, как это можно осуществить, – что нажать и в какой последовательности. Но комм-концепция и комм-миры развиваются в соответствии с нормальным течением социальной эволюции человечества – не важно, верным или ошибочным. Они вызваны к жизни бесчисленными событиями, условиями и идеями. Вы не можете просто так избавиться от них; вы должны изменить уравнение, с тем чтобы они вообще никогда не возникли. Вы должны изменить всю историю человечества, все прошлые события, которые привели к их формированию. Новая линия развития, которую вы бы создали, была бы совершенно иной, в ней не было бы ни одного из тех критических моментов, которые привели к появлению коммов. Может быть, это какой-то выход. Может быть, это единственный выход. Может быть, человек обречён на самоуничтожение, если отсутствует хотя бы один из перечисленных мною факторов. Но может быть, то, что мы получим, окажется ещё хуже.
– Совершенно верно, – сказал Бразил. – Но если вы хотите получить что-нибудь значительное, вам необходимо изменить прошлое, всю его структуру. Ничто не исчезает и не появляется просто так. Мы все – результат нашего прошлого, как хорошего, так и плохого.
– Что же тогда делать? – простонал Скандер.
– Несколько вещей сделать можно, – спокойно ответил Бразил. – Большинство из вас рвётся к власти. Ну что ж, вот она – власть.
С этими словами он направился к контрольному пульту.
– Боже мой! Он идёт туда! Стреляйте, идиоты! – завопил Скандер и начал палить в Бразила из своего пистолета.
В следующую секунду его примеру последовали остальные. Они поливали Бразила таким количеством энергетических импульсов, которого хватило бы, чтобы уничтожить целое здание.
Огоньки Провидца часто замигали, и в тело марковианина вонзились жгучие молнии.
Бразил стоял как ни в чём не бывало.
Постепенно пальба прекратилась.
– Я же говорил вам, что вы не можете причинить мне никакого вреда, – сказал Бразил. – Никто из вас не может этого сделать.
– Вот дерьмо! – выругался Ортега. – В Мурителе твоё тело было разорвано в клочья!
– Ну конечно! – возбуждённо воскликнул Скандер. – Эх вы, глупцы! Это тело сконструировано непосредственно марковианским мозгом. Мозг не позволяет разрушить его, так как оно, в сущности, является частью самого мозга.
– Именно так, – согласился Бразил. – И я могу приказывать мозгу прямо отсюда. Я в состоянии делать это с той минуты, как мы вошли в Колодец. Я лишь хотел преподать вам урок.
– Похоже, что мы находимся в вашей власти, марковианин, – сказал Опора. – Что вы намерены делать дальше?
– Я могу воздействовать отсюда на любые вещи, где бы они ни находились, – сказал Бразил. – Мне нужно лишь сообщить мозгу исходные данные, и дело с концом. Правда, для каждого типа имеется свой контрольный пульт, но все они универсальны. Каждый из них можно переключить на любую форму жизни.
– Но ты говорил… – запротестовал Ортега.
– Если употреблять лексику Сержа Ортеги, то я соврал, – ответил Бразил, и в его голосе прозвучала весёлая нотка.
Вучжу бросилась к Бразилу и остановилась перед ним.
– Пожалуйста! Пожалуйста, не губите нас! – взмолилась она.
В голосе марковианина послышалось бесконечное сострадание.
