Синий мир(Фантастические рассказы и повести) - Тупицын Юрий Гаврилович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Как по команде, рой взвился вверх и исчез. Все это время Лобов продолжал держать Антонова на руках. Когда рой оставил их в покое, он сделал последнее усилие и, оборвав полу рубашки, все-таки уложил Виктора рядом с Леной.
— Жив, — обернулся он к инженеру.
Кронин натянуто улыбнулся.
— Жив. И кто бы мог подумать, что эти прелестные создания, агрессоры? И, по-моему, — Кронин провел рукой по лицу и шее, — в довершение всех удовольствий они меня еще и покусали.
Лобов, делавший инъекцию Антонову, вскинул голову.
— Покусали?
— Может быть, я не совсем правильно выражаюсь. Скажем так: заклевали.
Лобов захлопнул дверцу госпитального отсека и провел рукой по своему лицу и шее.
— А меня, кажется, не тронули, — не совсем уверенно сказал он.
— Наверное, я вкуснее тебя, — невесело пошутил Кронин.
Лицо Лобова дрогнуло. Перед его глазами встала картина, яркая, четкая, словно стереография — серебристый тяжелый плод на ладони и фраза: «Пусть хотя бы один из нас не ест местных плодов». А может быть, и обойдется? Ведь вакцина-то введена!
— Садись, Алеша, — вслух сказал он. — Надо спешить.
Лобов вел униход на небольшой высоте на сверхзвуковой скорости. Он видел, как ударная волна рвет с деревьев синюю листву и ломает сухие ветви. Это доставляло ему какое-то удовольствие — он уже ненавидел этот ядовитый синий мир. Минуты через три после старта Кронин побледнел. Стуча зубами, инженер пожаловался:
— Меня знобит, Иван.
— Это от волнения, — сквозь зубы сказал Лобов, еще прибавляя скорость.
— Конечно, это от волнения, — Кронин попытался улыбнуться, — и корчит меня тоже от волнения. Мне плохо, Иван, и ты знаешь почему. Я сяду на заднее сиденье, а то еще помешаю тебе. И не надо меня успокаивать. Я ведь уже десять лет работаю патрулем. Понимаешь, Иван, десять лет.
Последние слова он произнес уже с заднего сиденья и словно в забытье. Минуты через две, обернувшись, Лобов обнаружил, что Кронин, свернувшись клубочком, спокойно спит.
Униход с грохотом мчался над синим лесом, оставляя за собой широкую полосу бурелома. Перед самой станцией Лобов сделал горку и погасил скорость. Круто снижаясь вниз к ракете, Лобов увидел Ждана. Клим лежал, по-детски подтянув колени к подбородку, на ступенях лестницы, ведущей к входной двери корабля. Одна рука его судорожно вцепилась в стойку перил, словно в последнем усилии подтягивая вверх окоченевшее тело.
В госпитальном отсеке «Торнадо» царили тишина и покой. Мягко-оранжево светился низкий потолок. На белоснежных постелях в спокойных, расслабленных позах лежали четыре человека, опутанные гибкими змеями контрольных и лечебных шлангов.
Лобов, заложив руки за спину, прохаживался по толстому зеленому ковру, совершенно заглушавшему звуки его шагов. Третьи сутки без сна.
Иногда Лобов садился в кресло, доставал из кармана записную книжку и заново перечитывал написанные стенографической вязью страницы. Сначала строчки тянулись ровными линиями, но чем дальше, тем становились все более неуклюжими, неровными, корявыми, пока, наконец, не обрывались на полуслове. Если бы не эта записка, кто знает, остался бы в живых хоть кто-нибудь из этих четверых?
Записную книжку Лобов нашел у Лены Зим, она прижимала ее к груди обеими руками как величайшую драгоценность. С большим трудом Лобову удалось освободить и взять ее.
«ВНИМАНИЕ! — было написано на книжке крупными буквами, — СООБЩЕНИЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ВАЖНОСТИ!»
А дальше уже шел сам текст сообщения: «Для тех, кто употребляет в пищу местные плоды, колибриды представляют смертельную опасность! В станционной лаборатории в десятом термостате чистая культура вирусофага, испытана на местных животных, результаты хорошие. Немедленно введите ее Виктору и мне! Первая инъекция 10 000 ед., через два часа полдозы…
Совершенно безобидные во всех других отношениях нектарницы имеют полностью паразитический способ размножения. В сосущих органах колибридов непрерывно продуцируется геновирус, который способен коренным образом перестроить наследственный механизм клеток. Питаясь нектаром цветов, колибриды заражают их геновирусом. Зараженными оказываются и некоторые плоды, развивающиеся из этих цветов. Вместе с плодами геновирус попадает в кишечник животных, всасывается в кровь, разносится по всему телу и усваивается клетками. Там геновирус дозревает, приспосабливаясь к тонким особенностям обмена веществ животного-хозяина. Это позволяет ему впоследствии легко преодолеть барьер несовместимости и в кратчайший срок подавить защитные силы чужого организма. Заражение геновирусом само по себе никакой опасности, по-видимому, не представляет.
Когда начинается период роения, колибриды перестраиваются на продуцирование другого типа вируса, который мы называли роевым. Колибриды, перемещаясь над лесом плотным роем, отыскивают животное, пораженное подходящим штаммом геновируса, нападают на него и клювами непосредственно в кровь и ткани вводят значительное количество роевого вируса. При достаточной дозе он бурно взаимодействует с геновирусом, инкубирующим в клетках. В результате развивается острое, молниеносно протекающее заболевание, приводящее к полному оцепенению организма.
Оцепеневший организм с течением времени окукливается и одевается твердой оболочкой, превращаясь в подобие яйца. Ткани окуклившегося животного образуют достаточно однородную биомассу, в которой формируется от нескольких десятков до сотен и тысяч автономных центров развития. Эти центры подавляют окружающие клетки, подчиняют их общей программе развития и становятся зародышами будущих колибридов.
Весь этот сложный механизм взаимодействия роевого вируса и геновируса оставался для нас тайной до самого последнего момента. Мы заблуждались! Мы считали, что размножение колибридов происходит с помощью одного гемовируса и что для его активизации требуется лишь достаточно длительный инкубационный период. Мы не поняли, что роевой вирус — своеобразный спусковой крючок молниеносной болезни-превращения. Роевой геновирус мы считали штаммом обычного геновируса с повышенной активностью и более коротким инкубационным периодом. Такие штаммы почти всегда возникают в ходе вирусных эпидемий и пандемий. Геновирус же был изучен нами детально. Мы создали культуру вирусофага, с помощью которой удалось полностью излечить нескольких местных животных, находящихся в начальной стадии оцепенения. А самое главное — мы считали геновирус совершенно безопасным для человека! И это, как нам казалось, было, безусловно, подтверждено большой серией опытов. Как мы ошибались! Только теперь под этим деревом, когда Виктор уже потерял сознание, все факты о колибридах вдруг обрели для меня совсем другой смысл и иначе связались друг с другом. Словно повязку сняли у меня с глаз. Но уже поздно!».
Дальше запись Лены все более и более теряла свою четкость.
«Мне все хуже, спешу. Найдите десятый термостат! С риском не считайтесь, будет поздно!.. Виктору дозу увеличьте. Виктор не вакцинирован. У нас был один инъ…»
На этом запись обрывалась. Лобов закрыл глаза, представляя, как девушка, отчетливо сознававшая неизбежность удивительной смерти, водит по записной книжке цепенеющей рукой, а рядом лежит уже совершенно равнодушный ко всему Виктор. Ее Виктор! Виктор, которому уже никто не в силах помочь, даже теперь. Да, этот хитроумный ларчик природы, как и многие другие ее порождения, открывался просто. На Орнитерре нет крупных хищников, нет травоядных колоссов, откладывающих яйца огромной величины. Тут живут колибриды, крохотные красавицы птички с самым подлым путем развития, какой только можно придумать!
Слабый посторонний звук заставил Лобова насторожиться. Пряча записную книжку в карман, он вскочил на ноги.
— Иван, — услышал он слабый шепот.
Это пришел в себя Кронин. И хотя Лобов давно ждал этого момента, хотя он знал по машинному прогнозу, что первым очнется именно Алексей, у него от волнения перехватило дыхание. Быстро и осторожно ступая по ковру, Лобов подошел к его постели.
