Четвертое Царство (На грани возможного) - Стругацкие Аркадий и Борис (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Сделаем так, — сказал он, подумав. — Вы, капитан, вы, Новиков, вы и вы, — он указал на двух солдат, одним из которых был Костенко, — останетесь здесь и попробуете спуститься в сию дыру. Я иду дальше. Будьте осторожны, — не удержался он и поспешно пошел вперед. Олешко с некоторым замешательством поглядел на Новикова и Костенко.
— Ну, хлопцы, вам и карты в руки.
— Попробуем, товарищ капитан.
Солдаты быстро размотали веревки, прочно связали их и сделали на одном конце петлю. Новиков продел петлю под мышки и полез через парапет.
— Крепче держите, — коротко сказал он Костенко.
Перебирая одной рукой веревку, другой стиснув фонарик, Олешко с волнением следил, как он ловко и бесшумно спускается со скобы на скобу. Скоро в поле зрения осталась только вздрагивающая веревка.
— Еще одна шахта, — глухо донеслось из глубины, и веревка вяло обвисла. — Хватит травить, из петли вылез, пойду смотреть.
Прошли томительные четверть часа. Новиков не давал о себе знать. Из глубины тоннеля, куда пошел полковник, раздались голоса и шаги, мелькнул огонек, и скоро к колодцу подошел Крюков со своими двумя солдатами.
— Там хода нет, — коротко сказал он. — Что у вас?
Олешко рассказал.
— Думаю, следует спуститься еще кому-нибудь, — добавил он. — Разрешите мне.
Полковник решительно отказал:
— Полезет Костенко.
— Слушаюсь, товарищ полковник, — прогудел ефрейтор и вдруг озабоченно свистнул. — Не вытягивается, однако.
— Кто не вытягивается?
— Веревка. Однако, Новиков ее, видно, к скобе прикрутил. Да я и так полезу, товарищ полковник.
— Ладно, лезь. Пропусти только веревку между ног.
Костенко уже спустил ноги в колодец, когда снизу донеслось:
— Товарищ капитан, дозвольте сюда Костенке спуститься!
— Что у тебя там, Новиков? — наклонившись над парапетом, спросил полковник.
— Странная здесь вещь, товарищ… Это вы, товарищ полковник?
— Да-да, ну что?
— Кладбище здесь…
— Что ты сказал? Спускайся, Костенко. Повтори, не расслышал!
— Кладбище нашел. Мертвецов видимо-невидимо.
Полковник и Олешко переглянулись.
— Слушай, Новиков! Сейчас к тебе спустится Костенко, отвяжи веревку. Спустим капитана. Доложишь ему подробно или покажешь. Понял?
— Так точно. Только докладывать тут нечего. Пусть спускаются, посмотрят.
Через пять минут Новиков и Костенко ловко подхватили Олешко и втащили его в тоннель. Тоннель был коротким, шагах в двухстах от входа его во всю ширину и высоту перегораживала ржавая решетка.
— Смотрите, товарищ капитан! — срывающимся шепотом проговорил сержант, просунув руку с фонарем между толстыми железными прутьями.
Зрелище было зловещее. Пространство за решеткой было заполнено мертвецами. Черные, как уголь, голые или прикрытые жалкими лохмотьями, они в разных позах сидели или лежали на каменном полу. Жутко блестели неестественно белыми зубами оскаленные рты. Слепо глядели перед собой пустые глазницы. Трупов было много, вероятно, не менее сотни. Точно сосчитать было невозможно, ибо луч фонаря едва проникал в темноту за ближайшими рядами.
— Ой-ой-ой, — пробормотал Костенко. — Однако, навалили их здесь японцы!
— Заметьте, товарищ капитан, — сказал Новиков, — это не скелеты. Они ничуть не погнили, только вроде как бы обуглились. Словно мумии.
Олешко и сам заметил это, но его мутило, и он только кивнул.
— Посчитать, однако, надо бы, — сказал Костенко.
— Пошли назад. — Олешко сморщился и украдкой сплюнул. — Только… А ну, попробуйте, тряхните решетку. Не поддается? Пошли.
Новиков и Костенко остались на краю тоннеля, а Олешко выбрался наверх и доложил обо всем, что видел, полковнику.
— Несомненно, это часть несчастных рабов, которые строили крепость. Японцы умертвили их, как поступали со всеми, работавшими у них на военном строительстве.
— Так. Говорите, даже кожа у них цела? — задумчиво сказал Крюков.
— Очень интересно. Ну, это все потом. Соколов прислал записку, доносит, что тоже наткнулся на непроходимый завал. Значит, нарушитель мог попасть к выходу только из этого колодца. Им мы и займемся. Кстати, Олешко, для вас будет много работы по специальности. Соколов обнаружил под камнями несколько сейфов с японскими документами. Я приказал, чтобы он оставил там двух солдат продолжать раскопки, а сам шел сюда. Штурмовать преисподнюю будем все вместе. Мне почему-то кажется, что эти диковинные мертвецы и свинцовая банка как-то между собой связаны, — неожиданно закончил он.
— Товарищ полковник, — взмолился Олешко, — пустите меня вперед с Новиковым и Костенко.
Полковник сделал вид, что не слышит. Скоро пришел Соколов.
— Принес образец документика, — сказал он, доставая из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. — Пусть наш переводчик посмотрит.
— Не время сейчас, — поморщился было Крюков, но ему и самому было интересно, и он проворчал: — Ладно, переведи, что там… пока солдаты петли сделают на веревках.
— Кунасю, сиова дзюкунэн хатигацу микка… — забормотал Олешко, потом замолчал и стал медленно двигать головой сверху вниз, быстро вверх и снова медленно сверху вниз. Один из солдат подсвечивал ему фонарем.
— Ничего особенного, — сказал наконец Олешко. — Рапорт на имя коменданта Кунашу 3-го августа сорок пятого года от майора… Сунагава, по-видимому, или Сунакава… о выделении ему саперной роты для каких-то работ.
— И все? — спросил Крюков.
— Все.
— Отлично. Теперь вспомним, что где-то поблизости бродят по крайней мере три нарушителя. Спрячьте эту бумажку, капитан, и приготовь— тесь к спуску. Пойдете первым, так и быть. Крикните Новикову, чтобы двигался дальше.
Глава четвертая. ФАБРИКАНТ СМЕРТИ
— Я от всего сердца выражаю вам свое сочувствие, — сказал Сунагава.
Хилл остолбенело глядел на обломок спички. Короткая… Жребий пал на него. Лезть с головой в смертоносный багровый студень выпало на его долю. Он никак не мог заставить себя осознать это. Бред, кошмарный сон! Он перевел взгляд на японца. Тот сидел на корточках напротив него, положив руку с пистолетом на колено, внимательно следя за каждым его движением из-под опущенных век.
— Очень сожалею, мистер Хилл. По-видимому, так угодно богу, с вашего разрешения. Я расскажу шефу о вашем героизме и передам в Америку все, что вам угодно будет мне поручить.
Хилл все еще не понимал. Он с проклятием отбросил предательскую спичку и поглядел в сторону страшной ямы.
— Нет, — негромко сказал он, и сам удивился, услышав звук своего голоса. Ему показалось, что говорит кто-то другой. — Нет, я не хочу так… умирать.
Брови японца сдвинулись.
— Прошу вас обратить ваше благосклонное внимание на тот факт, что долгое пребывание возле красного газа весьма опасно. Я тоже рискую не добраться до выхода, если мы здесь слишком задержимся. Почтительнейше прошу вас поскорее выполнить ваш долг. Уверяю вас, я бы никогда не стал злоупотреблять вашим терпением.
— Не хочу, — сипло повторил Хилл.
И тут он понял, что погиб. Эта уверенность мгновенно овладела его сознанием, лишила его воли и сил. Ноги его подогнулись, и он мешком повалился на колени. Чарльз Хилл, матерый разведчик и диверсант, профессиональный убийца и шантажист, заплакал. Слезы лились по его ввалившимся щекам, застревали в четырехдневной щетине, капали на засаленную ткань куртки. Сунагава с омерзением смотрел на него. Это янки, один из тех, кто оккупировал Японию и правит ею от имени божественного тэнно… Какой позор! Он вскочил на ноги и ткнул американца стволом пистолета в лицо.
— В яму! Живо, трус, мерзавец! Сумей хоть умереть как человек, а не как пес!
— Да-да, я… я сейчас, я понимаю… — бессвязно забормотал Хилл, отодвигаясь от него ползком, спиной к яме.
Он, шатаясь, поднялся и, путаясь дрожащими руками в лямках, стал снимать мешок. В кровавых отсветах лицо его казалось маской. Он оглянулся назад, взвизгнул и снова повалился на колени.
