Скромный гений подземки - Васильев Владимир Николаевич (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
А вскоре произошло то, что рано или поздно происходит со всеми: у Глебыча умерла мама.
Ей было уже восемьдесят три года; невзирая на возраст Виктория Ильинична до последних дней оставалась бодрой и деятельной старушкой - с поправкой на возраст, конечно. В магазины ходила сама, готовила сама. В общем, никого и ничем не обременяла. Глебыч, наверное, внутренне давно был готов к смерти мамы, потому что ощутил лишь стылую пустоту и тихую горечь. Сестра, видимо, испытывала то j же, потому что никаких истерик и криков на похоронах не случилось - только слезы и нескрываемая печаль. Печаль по человеку, прожившему большую и правильную жизнь и ушедшему только потому, что все мы рано или поздно уходим. Несколько дней после похорон Глебыч ходил подавленный. Он вдруг поймал себя на мысли, что последние годы очень редко виделся с мамой. Изредка забегал подкинуть деньжат к ее скудной пенсии, о себе не рассказывал (да и нечего было рассказывать), на вопросы Отвечал односложно и торопился бежать дальше - дела.кВиктория Ильинична так и не дождалась невестки и внуков от непутевого сына #8209;одиночки. Хорошо хоть у сестры семья вполне сложилась: молодчина муж, четверо детей…
На десятый день после смерти Виктории Ильиничны позвонила сестра, попросила прийти в мамину квартиру. Глебыч догадывался зачем.
Он прекрасно знал текст завещания. Все пополам. Сбережений у родителей никаких не было, стало быть, речь шла только об имуществе. О двухкомнатной квартире в Кунцево и нехитром ее убранстве.
Глебыч ехал в Кунцево, не замечая ничего вокруг. Глядел невидящими глазами в пустоту и заранее обдумывал, что скажет сестре.
Ни к чему этот мещанский дележ. У сестры четверо детей, живут в неплохой трешке на Нагатинской, ко шесть человек для трехкомнатной квартиры все же слишком. Тем более старшие девки #8209;близняшки здоровенные уже, вымахали выше Глебыча. Стройные, длинноногие и, что приятно, не без масла в голове. Заканчивают школу, пли, как это теперь у них называется, колледж. А поступать навострились не куда #8209;нибудь, а во МГИМО.
А на другой чаше весов Глебыч, старый пень #8209;одиночка. На плеши - сороковник, за душой - ничего путного. Ну, несколько сотен статей, ну десяток убойных репортажей. Своим горбом заработанная квартирка - двухкомнатной совестно назвать. Типичная однушка с дополнительной стеной #8209;перегородкой. И ванна сидячая. В общем, холостяцкая берлога, стены в разводах и драный линолеум на балконе…
«Нечего тут обсуждать, - подвел черту под недолгими раздумьями Глебыч. - Пусть Светка мамину квартиру продает или разменивает свою и мамину на большую. Им нужнее, как ни крути. А я перебьюсь…»
Это решение зрело в Глебыче давно, лишь сейчас он осмелился оформить его в слова, пусть даже произнесенные только мысленно. Впрочем, через какой #8209;нибудь час он скажет их вслух и никогда не пожалеет об этом.
А из вещей поиросит только старинный письменный стол, любимое папино кресло и книги. И все.
Отцовские часы и бритва уже лет пятнадцать как хранились у Глебыча.
Теперь кресло, стол… вот и вся овеществленная память. А еще надо будет как #8209;нибудь зайти к сестре с гостинцами для младшеньких, с бутылкой и посвятить вечер просмотру фотографий. Начиная с самых старых, пожелтевших от времени, с трогательными надписями на обороте.
Погруженный в себя Глебыч доехал до «Кунцевской» и так и не заметил, что на схеме метро Арбатско #8209;Покровская линия стала длиннее. После «Щелковской» значилась станция «Гольяново».
Не заметил. Не до того ему было сейчас.
Телефонный звонок выдернул Глебыча из похмельного утреннего сна.
Вчера со Светкой и ее мужем все обговорили, Глебыч своего решения не изменил. Сестра расплакалась… В общем, пообщались еще немного, а потом выпили. В память. Совсем немного.
Но Глебыч отчего #8209;то захмелел. Не слишком, но дома достало сил только раздеться и, примостив у койки запасенную бутылку минералки, тихо отключиться. Наверное, это действительно были опустошение и усталость, а не опьянение.
- Алло! - сказал Глебыч в трубку и закашлялся.
- Поздравляю, - донеслось в ответ. - Все #8209;таки я был прав, что не списал тебя со счетов…
- Секундочку, - сдавленно всхрипнул Глебыч, отложил трубку и потянулся к минералке. Только с наслаждением выпив граммов триста, он смог заставить себя оторваться от горлышка.
- Алло! Кто это? С чем поздравляете? Я не понял. Собеседник тихо засмеялся:
- Мы встречались в метро, коллега. Я - Гений Калужско #8209;Рижской. Полагаю, нам следует встретиться и поговорить. Ты в самом деле новичок и в самом деле ничего еще не соображаешь.
Сон и тяжесть в голове безвозвратно унеслись прочь, словно последний поезд во втором часу ночи с конечной станции.
- Встретиться? Конечно! Где?
Гений Калужской фыркнул и рассмеялся:
- Что значит - где? Разумеется, в метро!
- На какой станции?
- На новой. Недалеко от тебя. Ты поймешь, только на схему взгляни внимательнее. Выезжай, я там буду минут через двадцать.
Следом из телефона донеслись короткие гудки.
Глебыч озадаченно отнял трубку от уха. А мгновение спустя до него дошло. Он кинулся к компьютеру; пока дозванивался до провайдера и входил в сеть - нетерпеливо притопывал ногой.
А еще минутой позже, разглядывая свежую схему с www.metro.ru, догадался куда ехать.
На станцию «Гольяново», конечную Арбатско #8209;Покровской ветки. Открытую, как утверждала информашка с сайта, в шестьдесят пятом, через два года после «Щелковской». Выходы со станции располагались в районе Хабаровской, Уссурийской и Алтайской улиц.
До входа в метро Глебыч домчался в рекордные семь минут. Поезд почему #8209;то еле #8209;еле полз; а возможно, Глебычу это только казалось. Но так или иначе проехали «Измайловскую», «Первомайскую»… На «Щелковской» никого не попросили из вагона.
Этот перегон казался бесконечным. Но закончился и он: приехали в «Гольяново». Глебыч жадно заозирался.
Внешне станция выглядела, как большинство открытых в шестидесятые: хрущевский аскетизм, отсутствие дорогих отделочных материалов.
Типичная «сороконожка»: два ряда колонн поддерживают свод, кафель на стенах и колоннах; ни тебе мрамора, ни гебе гранита.
