Луна – суровая хозяйка (с илл.) - Хайнлайн Роберт Энсон (книги без сокращений TXT) 📗

После чего, изысканно поблагодарив собравшихся за внимание, принялся разносить в клочья подготовленные ими варианты решений.

– Товарищи конгрессмены! Подобно огню и термоядерному сплаву, правительство – опасный слуга и жестокий хозяин. Сейчас вы свободны – постарайтесь остаться такими и впредь. Помните: вы можете сами лишить себя свободы куда быстрее, чем это сделал бы любой тиран. Не спешите, взвешивайте все детали, обдумывайте тщательно возможные последствия каждого слова. Я не стану огорчаться, если Конвент прозаседает десять лет, прежде чем примет решение, я боюсь другого – что вы справитесь со всеми вопросами за год.

Не доверяйте ничему очевидному, берите под сомнение все традиционное… ибо в прошлом человечество не добилось ничего хорошего, возложив на себя правительственное ярмо. Например, в одном из черновых вариантов я нашел предложение разделить Луну на избирательные округа и пересматривать время от времени их сетку в соответствии с изменениями в численности населения.

Это традиционный путь – а потому он должен быть взят под подозрение и считаться виновным, пока его невиновность не будет доказана. Возможно, вы думаете, что это единственный способ? Если позволите, я предложу вам другие. Можно разделить избирателей, исходя из их профессиональной принадлежности… или возраста… или по алфавиту. Или вообще не делить – пусть каждый член парламента избирается всем населением. И не возражайте, что это сделает невозможным избрание человека, который не пользуется, так сказать, «вселунной» известностью; может оказаться, что для Луны такой вариант наиболее предпочтителен.

Вы могли бы даже рассмотреть вариант, при котором проходят кандидаты, получившие наименьшее число голосов; непопулярные люди могут оказаться для вас спасителями от новой тирании. Не отвергайте эту мысль только потому, что она кажется вам абсурдной. Обдумайте ее! Из истории мы знаем, что правительства, избранные огромным большинством, порой были не лучше, а хуже, чем откровенные тирании.

Но если вы непременно хотите репрезентативное правительство, то и в этом случае можно найти способы организовать выборы более эффективно, нежели по территориальным округам. К примеру – каждый из вас представляет здесь около десяти тысяч жителей, то есть около семи тысяч избирателей, достигших возрастного ценза, но некоторые были избраны лишь незначительным большинством. Предположим, что вместо выборов кандидат должен будет собрать под своим заявлением четыре тысячи подписей. Тогда он с полным правом будет представлять эти четыре тысячи и никакого обиженного меньшинства вообще не останется, ибо те, кто в территориальных округах становится меньшинством, при такой системе могут собрать голоса под собственными заявлениями или подписать другие. И в итоге все избиратели будут иметь тех представителей, которых они действительно предпочли. А депутат, собравший восемь тысяч подписей, мог бы иметь в будущем правительственном органе два голоса. Трудности, возражения, практические предложения, все это следует рассмотреть… их множество! Но вы могли бы их проанализировать и таким образом избежать хронической болезни всех репрезентативных правительств – наличия озлобленного меньшинства, которое считает себя (и справедливо!) лишенным гражданских прав. Но что бы вы ни делали… НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ ПРОШЛОМУ СТАТЬ ВАШЕЙ СМИРИТЕЛЬНОЙ РУБАШКОЙ!

Я заметил, что один из вариантов превращает наш Конгресс в двухпалатный парламент. Превосходно. Чем больше препятствий на пути законодательства, тем лучше. Но вместо того чтобы следовать традициям, я бы предложил сделать законодательной одну палату, а другую наделить одной-единственной функцией – отвергать принятые законы. Пусть законодатели принимают законы большинством в две трети голосов, а «отвергатели» проваливают их одной третью. Нелепо? А вы подумайте. Если закон еле собрал две трети голосов, может, это не слишком хороший закон? И если закон не по душе целой трети людей, может, лучше обойтись без него? Что касается конституции, разрешите мне привлечь ваше внимание к великим достоинствам запретов. Сформулируйте и подчеркните запреты! Пусть ваш документ будет набит до отказа перечислением вещей, которые правительству запрещается делать навсегда. Никакой обязательной воинской повинности… ни малейших попыток вмешаться в свободу печати, в свободу слова, в свободу передвижений… а также религии, образования, коммуникаций, профессий… и никакого принудительного налогообложения. Товарищи, если вы не поленитесь потратить пять лет на изучение истории и одновременно будете включать в перечень запретов все новые и новые вещи, которые правительство обязуется не делать никогда, а затем составите конституцию, сплошь состоящую из отрицательных предложений, я буду спокоен за будущее.

Чего я больше всего боюсь, так это утвердительных постановлений трезвомыслящих и благонамеренных людей, наделяющих правительство правом и властью делать то, что, по их мнению, должно быть сделано. Пожалуйста, всегда помните, что Лунная Администрация была создана с самой что ни на есть благородной целью такими трезвомыслящими и благонамеренными людьми, всенародно избранными. С этой мыслью я возвращаю вас вашим трудам. Благодарю вас.

– Господин президент! Разрешите вопрос! Вы сказали – «никакого принудительного налогообложения». Тогда откуда, по-вашему, мы возьмем деньги на расходы? Дарзанебы!

– Помилуйте, сэр, это уже ваши проблемы. Я могу лишь высказать несколько предположений. Добровольные взносы, как в любой церкви, которая сама себя содержит… государственные лотереи, естественно, не принудительные… А может быть, вы, конгрессмены, пороетесь в собственных кошельках и заплатите за то, что вам нужно? Это будет один из способов сократить численность правительства до минимума, при котором оно могло бы выполнять свои обязанности, каковы бы они ни были. Если, конечно, такие существуют. Я был бы рад, если бы нашим единственным законом было «Золотое правило» [68]; я не вижу необходимости в других законах, как, впрочем, и в насильственном внедрении этого. Но если вы действительно считаете, что ваши ближние должны ради своего блага иметь законы, почему бы вам самим не заплатить за это? Товарищи, я умоляю вас не прибегать к насильственному налогообложению. Нет худшей тирании, чем заставлять человека платить за то, чего он не хочет, только потому, что вы считаете – так для него будет лучше.

Проф раскланялся и вышел, я и Стью – за ним. Когда мы остались втроем в капсуле метро, я его поддел:

– Проф, мне очень понравилась ваша речь… но насчет налогов вы говорите одно, а делаете другое. Как вы думаете, кто будет оплачивать все наши расходы, которые растут не по дням, а по часам?

Он долго молчал, потом сказал:

– Мануэль, мое единственное желание – дожить до того дня, когда я перестану разыгрывать из себя главу исполнительной власти.

– Значит, ответа не будет?

– Ты ткнул пальцем в дилемму, которая стоит перед всеми правительствами, и одновременно в причину, по которой я стал анархистом. Право взимать налоги, единожды данное, не знает пределов – оно длится, пока само себя не уничтожит. Я не шутил, когда посоветовал им порыться в собственных кошельках. Покончить с правительством, видимо, невозможно; иногда я думаю, что правительство – неизбежная болезнь человечества. Но можно держать правительство на голодном пайке, сделать его малочисленным и безвредным. Ты можешь придумать для этого лучший способ, нежели потребовать от правителей, чтобы они сами оплачивали стоимость своего антиобщественного хобби?

– Все равно это не объясняет, как расплатиться за то, что мы делаем сейчас.

– Как? Мануэль, ты же знаешь, как мы это делаем. Мы воруем.

Я не горжусь этим, но и не стыжусь. Другого способа нет. Если нас схватят за руку, нас могут ликвидировать – к этому я готов. Но по крайней мере, воруя, мы не создаем опасного прецедента налогообложения…

– Проф, мне крайне неприятно это говорить…