Наследники империи (ЛП) - Вебер Дэвид (читаемые книги читать .txt) 📗
Он еще раз пришпорил своего браналка, приняв в седле прежнюю позу и потрусил вперед вдоль отряда.
Отец Стомалд шагнул внутрь командной палатки и остановился. Ангел Гарри стояла в одиночестве, глядя на карту, не подозревая о его присутствии, и ее плечи были напряжены.
Молодой священник колебался. С одной стороны ему не хотелось её беспокоить, а с другой, ему хотелось подойти поближе. Ангелу не требовался комфорт простых смертных, но Стомалд чувствовал себя виноватым, что он все меньше и меньше думал о ней, как ему подобало бы.
Ангелы были вынуждены разделить свои обязанности, что вполне естественно было запланировано, и часть этих обязанностей Ангела Гарри была быть в постоянном контакте со Стомалдом. Боевые действия в войне, в ловушку которой все они попали, были задачей Господина Шон и Господина Таммана, но отвечать за последствия этих действий было задачей Стомалда. Он был тем, кто все это начал, каковы бы ни были его намерения, и он был тем, кто должен нести бремя заботы о жертвах. Он принял это бремя, что для него было лишь продолжением его обязанностей священника, и его собственная вера направляла его взвалить на свои плечи этот груз ответственности, даже если бы он и мог каким-то образом избежать этого. Но он был не одинок перед суровым требованиями своих обязанностей, как у Господина Шона и Господина Таммана были Тиболд и Ангел Сэнди, у Стомалда была Ангел Гарри. Однако каким бы не было мрачным бремя, и какими бы ужасными последствиями войны и ее ужасах он не столкнулся бы, она была всегда рядом, всегда готовая придать ему силы и поддержать его, когда он спотыкался. И поэтому, подумал он, он и пришел, чувствуя такие вещи, о которых он не мог — и не должен — чувствовать.
Но знание того, что ты не должен так поступать и останавливать себя от совершения этого поступка, это были две совершенно разные вещи. Она казалась такой молодой, и она отличалась от Ангела Сэнди. Она была … нежной, какой то. Благородной. Ангел Сэнди глубоко переживала — никто из тех, кто видел её лицо в ту ночь под Йортауном, не может в этом усомниться — и все же у неё была ярость толмака, которой не хватало Ангелу Гарри. Никто и никогда не мог назвать Ангела слабой, но Ангел Сэнди и Господин Шон были родственными душами, которые отбрасывали нерешительность, как отбрасывают слишком маленькую одежду всякий раз, когда это было нужно. Их взоры всегда были обращены на следующую битву, следующую задачу, тогда как Ангел Гарри была той, к кому инстинктивно обращаются в беде, как если бы или они, или Стомалд, чувствовали сострадание в ее сердце. Любой Ангел, конечно, должен быть особенным, но Стомалд видел, как даже самые закаленные солдаты провожали глазами Ангела Гарри. Армия последовала бы за Господином Шоном или Ангелом Сэнди или Господином Тамманом против самого Ада, но в их сердцах была Ангел Гарри.
Также, как и в сердце Стомалда, а еще …
Священник вздохнул, и его глаза потемнели, когда он признал истину. Его любовь к Ангелу Гарри была неправильной, ибо это было не то чувство, которое должен испытывать мужчина по отношению к святому посланнику Бога.
Она услышала его негромкий вздох и обернулась, и он был потрясен, увидев слезы в ее одном здоровом глазе. Она вытерла их так же быстро, как и повернулась, но он видел их, и, прежде чем он вспомнил, кто она, он потянулся к ней.
Он замер, с вытянутой рукой, в шоке от его собственного безрассудства. О чем он думает? Она была ангелом, а не просто красивая молодая женщина, какой она являлась. Не он ли учился полагаться на её силу? Обращаться к ней за утешением, когда его собственная усталость и печаль стольких смертей давила на него? Как он смеет протягивать руку, чтобы утешить ее?
Но он не увидел гнева в ее взгляде, и его сердце затрепетало с любопытством и ноющей радостью, когда она взяла его за руку. Она сжала ее и повернула голову, оглядываясь назад, на карту на столе, а Стомалд все стоял, держа ее за руку, переполненный нахлынувшими эмоциями. Это было так хорошо, так естественно, стоять с ней, как если бы это было то место, где он и должен был быть, но чувство вины перечеркивало тот подъем, что он испытывал. Он знал о ее красоте, о ее прекрасном сочетании силы и нежности, и он жаждал больше, чем он когда-либо желал чего-то еще, кроме служения Самому Богу, что бы это мгновение длилось вечно.
“Что случилось?” спросил он наконец, и внутреннее беспокойство в его голосе, удивило даже его.
“Я просто — ” Она замолчала, затем слегка встряхнула головой. “Я просто волнуюсь за Шона,” негромко произнесла она. “Уровень воды в реке растет, сколько им еще идти, и шансы, когда они туда попадут …” Она глубоко вздохнула и посмотрела на него слегка улыбаясь. “Глупо с моей стороны, не правда ли?”
“Не глупо,” не согласился Стомалд. “Вы беспокоитесь, потому что вы заботливы.”
“Может быть.” Она по-прежнему держала его за руку, но другая ее рука провела пальцем по маршруту движения Господина Шона, и она перешла на шепот. “Я иногда чувствую себя такой виноватой, Стомалд. Виноватой, за то, что беспокоюсь за Шона больше, чем за кого-либо другого, и за то, что послужило причиной всего этого. Это моя вина, вы знаете это.”
Стомалд вздрогнул, и его наполнила ненависть к самому себе, когда он осознал свою собственную ревность. Он ревновал ее за беспокойство о Господине Шоне! Его испугали эмоции, которые ему не подобало, но, затем до него дошел смысл сказанных ею слов, и он отбросил исследование своих чувств.
“Вы не виноваты. Это была наша вина в том, что мы прикасались к вам своими нечестивыми руками.” Он опустил голову. “Это была моя вина, а не ваша, Миледи.”
“Нет, моя!” резко сказала она и он подняв взгляд смутился ее гнева. Ее единственный глаз уперся в него, и она яростно покачала головой. “Даже не думай так, Стомалд! Вы сделали то, чему учила вас ваша Церковь, и — ” Она замолчала, прикусив губу, потом кивнула сама себе. “И это вы знаете еще далеко не все из того, что здесь происходит, даже до сих пор,” добавила она с тихой горечью.
Стомалд уставился на нее, растроганный до глубины души за ее готовность прощать человека, который почти сжег ее заживо, но все же сбитый с толку ее словами. Она была ангелом, и ангелом способным знать то, что не доступно ни одному смертному, но ее голос предполагал, что она имела в виду не только это. Недоумение, наполнило его, и он схватился за первое, что пришло ему в голову.
“Вы слишком сильно беспокоитесь о Господине Шоне, не так ли, Миледи?” спросил он и, возможно, прикусил себе язык. Вопрос был слишком близко к его собственному запретному желанию, и он ждал, что она разозлиться, но она только кивнула.
“Да,” сказала она тихо. “Я беспокоюсь о них о всех, но особенно о Шоне.”
“Я вижу,” сказал он, и его сердце пронзил предательский клинок. Он услышал боль в собственном голосе и попытался повернуться и убежать, но ее пальцы нежно, но сильнее, чем сталь, удержали его, не причиняя ему вреда, и как бы он не пытался, их взгляды встретились.
“Стомалд, я-” сказала она, потом покачала головой и сказала что-то еще. Она говорила сама с собой, на своем родном языке, на котором она разговаривала с Ангелом Сэнди и их Защитниками. Стомалд не мог понять ее слов, но он распознал любопытную концовку, её суть, и его сердце забилось, когда она усадила его на табурет. Он сел, повинуясь, на него, как всегда испытывая неловкость от того, что сидит в ее присутствии, и она сделала глубокий, глубокий вздох.
“Я очень сильно беспокоюсь о Шоне,” сказала она ему. “Он мой брат.”
“Ваш —?” Стомалд изумленно уставился на нее, пытаясь понять, но его разум отказывался принять это. Он предполагал, мечтал, надеялся, но он никогда бы не поверил. Господин Шон был смертным, однако на него, возможно, сошла Божественная благодать, но если он был ее брат, если кровь смертных могла смешиваться с кровью ангелов, тогда -
“Пришло время, чтобы вы знали правду,” спокойно сказала она.
