Драгоценности Эптора. Сборник - Дилэни Сэмюэль Р. (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Тогда в вашем террариуме экология не была бы сбалансирована, — сказала Ан. — Ваши питомцы не стали бы развиваться... Вам понадобились бы растения для восстановления кислорода в воде. И необходимо было бы подобрать растения так, чтобы ваши рыбки ими не питались. (Ах, эти дети и их неординарное мышление!) Если вам это удастся, то все в порядке.
— А что неправильного было в террариуме, о котором я рассказывал?
Лицо мальчишки мгновенно нахмурилось.
— Ящерицы, сегментные черви, растения, пушистики... И полный цикл развития... Они рождались, вырастали, размножались, возможно, заботились о своем потомстве, потом умирали. Их единственной функцией было воспроизведение. Ужасная картина.
И тут лицо его показалось мне невероятно глупым.
Странный ребенок, он был золотистым и выглядел моложе Алегры, но старше Ратлита.
— А тут, — Ан щелкнул по своей драгоценности розовым ногтем, — есть все стадии, задействованы все наиболее важные функции организма. После того как они родятся и вырастут, они проходят множество метаморфоз. Например, эти маленькие зеленые черви — стерильны. Они — последняя стадия развития синих пушистых летунов. Но они, погибая, превращаются в фосфорные удобрения, которые питают водоросли. Все остальные существа питаются водорослями... кроме шипастых шаров. Они-то и съедают червей, когда те умирают. Эти фагоциты очищают среду. (И снова мне показалось, что Ан возбуждается.) Все люди ведь тоже принадлежат определенному классу! Если бы мы могли изучать людей так, как я изучаю обитателей этого шара, мы подготовили бы все записи процесса воспроизводства, чтобы определить, является ли он главной функцией жизни или важнее примитивные функции людей, создавших собственную цивилизацию. (Что-то белое запенилась в уголках его рта.) Я думаю, созревание — это когда дети уходят от родителей. А родители беспокоятся... Мы хотим, чтобы нас оставили в покое! Вот что я скажу! Вот что я объявлю им!..
Мальчик остановился. Его язык блестел от пены. Крошечные капельки блестели на губах. Он словно хотел убедить меня в своей правоте. Похоже, с головой у него было не все в порядке.
— Думаю, этот камень просто игрушка... — спокойно объяснил ему я. — Если ты останешься один, то всегда можешь посмотреть в глубь камня, и одиночество как рукой снимет. — Мне даже показалось, что он прямо сейчас последует моему совету. Вот он был в ярости, а теперь лицо его неожиданно приобрело глупое выражение, словно у двухгодичного малыша. Боже, как в этот миг он походил на Энтони!
— Я говорил не об этом.
Он скрестил руку на груди. Казалось, он о чем-то сосредоточенно думает.
— Ан... ты неглупый мальчик. Ты слишком самоуверен, но мне кажется, ты понимаешь, что я имею в виду. Ты ведь золотистый...
Все мои обиды на Ратлита испарились. Да и на Алегру. До сих пор не могу выразить словами то, что творилось тогда в моей душе. Ан смотрел на меня, переваривая мои слова. Он выглядел несчастным, брошенным ребенком.
— Сколько ты провел времени в одиночестве?
Он посмотрел на меня. Руки оставались сложены на груди.
— То, что я золотистый, выяснилось, когда мне исполнилось семь лет.
— Так давно?
— Да. — Он повернулся, и мы пошли дальше. — Я очень рано созрел в половом смысле.
— О! — Я кивнул. — Тогда ты был вдвое моложе. Каково это, маленький брат, быть золотистым?
Ан опустил руки, пожал плечами.
— Меня разлучили с семьей. Специальные классы. Программы тренинга. В этом плане я — псих.
— Удивительно. Глядя на тебя, не скажешь...
А как же тогда Ратлит? Как же Алегра?
— Я знаю, как выгляжу со стороны. Мы знали, что мы — психи, и это помогло нам пройти через психологический прессинг, когда корабль потерпел аварию на расстоянии двадцати тысяч световых лет от нашей планеты. Все так и было. Поэтому последние несколько лет в нас, золотистых, искусственно развивали психологическую нестабильность. Она у нас глубоко в подсознании, так, чтобы мы не отличались от обычных людей в повседневной жизни. Люди правительства подвергали точно такой же обработке тех, чья гормональная система была близка к системе золотистых. Так они пытались создать побольше золотистых.
Я засмеялся, но тут мне в голову пришла одна поразительная мысль.
— Но объясни, почему ты ищешь работу именно здесь? Ты ведь мог бы договориться с каким-нибудь золотистым и отправиться в иные галактики или поискать работу на одной из межгалактических трасс.
— Я побывал в другой галактике. Меня рассчитали и высадили с корабля месяца два назад. Множество Пересадочных Станций лежит между нами и той галактикой. Я собираюсь блуждать меж звезд, настраивая автоматическое оборудование, возможно, даже стать управляющим одной из Станций. Думаю, мне стоит обучиться какому-то ремеслу, прежде чем отправляться в межгалактические дали.
— Стоит, — кивнул я. — Но чтобы работать, как я, ты должен узнать чертову уйму всего о внутренностях звездных двигателей. Неужели ты не понимаешь, что такому невозможно научиться за пару месяцев? А автоматическое оборудование! У меня такого и вовсе нет... Может, госпожа Полоски даст тебе работу, но я не уверен, что ты согласишься.
— Я и раньше работал с двигателями, — скромно потупившись, сказал Ан.
— Да? Так где же тебя учили? — удивился я. Не слишком сложный вопрос, но он требовал ответа. Возможно, я почувствовал бы себя лучше, если бы мальчишка не смог ответить ничего вразумительного. Так или иначе, я был много опытнее и умнее его.
— Обучение происходило тем же путем, что и изменение психики.
— Ты слишком развит для своих лет, как я погляжу.
Дорогое Лунное Училище! Ладно, может, и впрямь методы обучения изменились и стали более эффективными.
— Пойми, — продолжал я объяснять Ану, — в твоем возрасте я только начал изучать двигатели. Там ведь сотни и сотни различных узлов...
— Вы хотите сказать, что эти пропитанные маслом организмы из металла очень чувствительные? Да! Но я никогда не запускал свои руки в...
Я нахмурился.
— Послушай, когда я был моложе тебя, я мог... — И тут я остановился. — Конечно, с автоматическим оборудованием тебе не пришлось бы делать это вручную. Но на самом деле нужно уметь все чинить собственными руками.
— Вот поэтому я и ищу работу. — Мальчишка снова стал теребить свою цепочку. — Мой сводный муж Санди много говорил со мной, поэтому я и попросил его похлопотать и, если возможно, пристроить меня на работу. Он сказал, что сможет помочь мне.
— Рад, что он так и сделал. Но в моем ангаре обслуживают только небольшие корабли. Тут грязная работа. Мне и моему помощнику нужно все делать вручную. У госпожи Полоски ангар много больше. Она выполняет как вне, так и внутригалактические заказы. Так что многому научишься. Найдешь госпожу Полоски, скажешь, что тебя послал я, расскажешь, что умеешь делать и почему оказался тут. Если она тебя не прогонит, ты сможешь чему-нибудь научиться.
— Спасибо.
Мы свернули в боковой коридор. Впереди появился ангар Полоски. Раздался громоподобный звук, и из отверстия-люка в крыше ангара поднялся звездный корабль.
— Стоит мне только потерять веру в молодое поколение, один из вас приходит и я снова начинаю во что-то верить, — сказал я золотистому. — Хоть ты и психованный парень, честное слово, ты много лучше тех золотистых, что постарше.
Ан понимающе посмотрел на меня.
— Мне кажется, ты мало путешествовал... — продолжал я. — Не удивлюсь, что, если завтра ты умрешь, твое тело попадет к какому-нибудь врачу-исследователю. А он решит расколоть твою голову, чтобы взглянуть, что там внутри... Я пытаюсь помочь тебе вести себя как цивилизованный человек. Ты очень заносчив, но разве такой малыш, как ты, может видеть реальную картину вселенной?
— Разве не этого вы ожидаете от нас?! — взвился Ан, белые капельки снова заблестели у него на губах. — Что бы вы стали делать, если бы подобно нам попали в западню?
— Как? — удивленно переспросил я. — Вы в западне?
