Работа над ошибками. Дилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
— Кто такие? — зачарованно спросил я. Кроме несчастных обитателей Нирваны и очень похожих на нас жителей Кимгима, я других обитателей чужих миров не видал.
— Хозяин с рабом, — сказала Марта. — Здесь рядом склад гробовщика. Видно, человек небогатый, поэтому купил урну для костей хоть и большую, но впрок, без гравировок… да еще и уцененную, похоже.
Я покосился на Марту. Ее лицо было абсолютно серьезным.
— Раб — это тот, что в золотом ошейнике с бриллиантами? — уточнил я.
— Ну да. А что тебя смущает? Богатый раб.
— И бедный хозяин? Он что, не может деньги у раба отобрать?
— Нет, не может. Здесь очень развитое рабовладение. Здесь раб может объедаться трюфелями, фуа-гра и черной икрой, спать на мягкой перине, иметь слуг и содержать любовниц.
— И иметь собственных рабов…
— Нет, — резко ответила Марта. — Вот этого он не может. Привилегия свободного. Тут очень странное общество.
Я посмотрел в спину могучему рабу и дряхлому старичку, спросил:
— А влезут кости-то в эту банку?
— Влезут. Их же перемелют в пыль. Вначале выставят тело на съедение птицам, лисам или рыбам — это уж кто как предпочитает. Потом соберут кости, раздробят и засыплют в этот цилиндр. И уже его водрузят на крыше дома или на кладбище — если дом перейдет не к кровным родственникам.
Меня передернуло.
— Непривычный мир, — согласилась Марта. — Но как-то живет.
Она закрыла дверь и направилась к последней, четвертой. Судя по тому, что Земля-шестнадцать, о которой единственной я спрашивал, была оставлена на десерт, меня ожидало любопытное зрелище.
Но я даже не подозревал, насколько любопытное.
Здесь было два цвета — красный и черный. Растрескавшаяся черная равнина уходила к удивительно близкому горизонту. То там, то здесь тянулись вверх гладкие, зализанные ветром скалы из красного камня. Пахло серой. Сухой жаркий ветер наметал за порог пыль — черную и красную.
Темно-красным, багровым было и небо. Низкое, давящее. На облака это не было похоже, скорее на тугую пленку, натянутую метрах в ста над землей. Временами сквозь багровый полог проблескивали всполохи — будто в небесах кипела беззвучная гроза.
— Господи ты Боже мой! — вырвалось у меня.
Честно говоря, кроме как воззвать к гипотетически существующему Всевышнему, мне ничего и не оставалось. Нет, конечно, можно было бы еще грязно выругаться. Но не при женщине же…
— Я тоже иногда думаю, что это ад, — сказала Марта. Видимо, истолковала мой возглас чересчур буквально.
Я покосился на девушку. Она неотрывно смотрела в багровое небо. Облизнула губы — с красно-черной равнины дул тяжелый, иссушающий ветер. Таинственным шепотом сказала:
— Однажды я видела… мне кажется, что я видела. Что-то белое падало с неба. Что-то… будто большая белая птица…
— Или человек? — спросил я, уже догадываясь, что там она увидела — или придумала.
— У людей нет крыльев, — уклончиво ответила Марта.
— Ты не пошла, не посмотрела?
— Оно было очень большим. Раза в два больше человека. Я испугалась. — Она посмотрела на меня, усмехнулась: — Считают, что Земля-шестнадцать — вулканический мир. Сюда рекомендуют не ходить. Вообще никому. Даже функционалам. Те, кто уходил далеко, — обратно не возвращались.
Равнина за дверью ощутимо заколебалась. Вдали медленным, ленивым волдырем вспух и опал белый колеблющийся купол. По одной из красных скал пробежала трещина.
У нас в башне землетрясение не ощущалось — и это придавало происходящему еще большую жуть.
— Так здесь бывает… — Марта вдруг взяла меня за руку. — Сейчас еще…
Над равниной раскатился долгий протяжный вопль. Будто тысячи голосов слились в мучительной и безнадежной жалобе.
— Что это? — спросила Марта. — Вот что это?
Я сглотнул. Вопль затихал вдали. Чувствуя себя доктором Ватсоном, втюхивающим сэру Генри то, во что он сам не верит, я сказал:
— Вулканы иногда издают странные звуки…
Марта повернулась ко мне. Некоторое время мрачно смотрела мне в лицо. Сказала:
— Я смотрела русский фильм про собаку Баскервилей.
Я пожал плечами:
— Прости. Но я как-то не верю, что ты открыла дверь в преисподнюю, где падают с небес ангелы, а под землей вопят грешные души.
Несколько секунд Марта молчала.
А потом — улыбнулась и захлопнула дверь. Сказала:
— У тебя крепкие нервы. Почти все ведутся. Особенно если удастся подгадать под гейзер.
— Так что там на самом деле?
— Выжженная пустыня. Фумаролы. Гейзеры. Вулканы. Дышать очень тяжело. Один… — она помялась, — один ученый сказал, что когда-то вся наша Земля была такой. Но потом тучи развеялись, вулканы затихли. А вот тут почему-то этого не произошло. Мир ни для чего не годный. К тому же фонит.
— Чего?
— Фонит. Радиация. Как в Чернобыле.
— Сильная? — насторожился я. Марте все равно, она функционал, а вот мне…
— Не сильная. Не бойся. Если не жить там, не спать на земле, не дышать долго их воздухом — то нормально.
Не поддавшись на мрачный антураж Земли-шестнадцать, я, похоже, заработал у Марты какие-то призовые баллы. Во всяком случае, смотрела она на меня куда доброжелательнее. И даже спросила:
— Есть хочешь?
— Конечно.
— Хорошо. Сейчас подберу тебе одежду… — Она замялась, но все-таки продолжила: — Если хочешь, я приглашаю поужинать в Эльблонге.
— Не привык, чтобы меня приглашали женщины.
— И что же? — Как мне показалось, в ее голосе мелькнуло разочарование.
— Придется привыкать, — со вздохом сказал я.
5
Сходство города Эльблонга с Кимгимом не ограничивалось одной лишь фонетикой названия. Городок был еще и застроен домами в стиле «Центральная Европа, эпоха Возрождения и далее». В принципе таких городов полно — там, где их пощадил пресс Второй мировой, где не поработали немецкие пушки, русские «Катюши» или американские «Б?17». Но несмотря на все старания реставраторов, возраст зданий виден. Свернешь с туристической тропки — и наткнешься на облупившуюся штукатурку, осыпающуюся кладку, прогнившее дерево и выщербленный камень.
Здесь же, как и в Кимгиме, все было свежим. Живым. Новеньким. И брусчатка, и фахверковые строения в немецком стиле. Между двумя такими зданиями и была зажата башенка, в которой жила Марта, — со стороны Эльблонга она выглядела узеньким, в два окна трехэтажным домом. Как это водится, обычные люди к дому не присматривались — иначе кого-то мог бы насторожить яркий солнечный свет, прорывающийся в окно третьего этажа. Наверное, Марта оставила открытым окно со стороны Антика…
Мы с Мартой сидели в маленьком ресторанчике, в котором ее явно хорошо знали. Нас с улыбкой провели на второй этаж, где было-то всего пять-шесть столиков. Усадили за самый уютный — у выходящего на площадь окна, от остальных отгороженный увитой цветами деревянной решеткой.
Марта насмешливо посмотрела, как я изучаю меню на польском языке, и сама сделала заказ на двоих. Когда официант отошел, спросила:
— Непонятно?
— Слишком много похожих слов, — пробормотал я. — Поэтому и непонятно. Ты что заказала?
— Борщ. Тут очень хороший борщ. Свинину с яблоками. Салат из сельди. Выпить — зубровку.
— Ух ты. Давно хотел попробовать настоящей польской кухни, — сказал я. И, видимо, опять недооценил Марту — она иронически прищурилась.
— Хочешь чего-нибудь народного? Аутентичного? Хорошо. Сейчас закажу тебе на первое — чернину, на второе — фляки…
— Стоп! — Я поднял руки. — Я парень умный, я подвох чую за версту. Борщ — это замечательно! Я готов признать, что его и придумали в Польше.
— В Польше, — твердо сказала Марта.
Официант принес графинчик с прозрачной жидкостью, в которой плавала тонкая травинка.
— Это не ваша… зубровка, — сказала Марта с презрением. — Это настоящая. С травинкой!
Против правды не попрешь — вот и я не стал спорить. Тем более со спасительницей. Наверное, она была знакома с каким-то очень противным русским, иначе с чего бы такая непрерывная ирония и противопоставление?
