Мир приключений 1983 г. - Беляев Александр Романович (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Чтобы убедиться в этом, достаточно припомнить названия городов, которые были похоронены под слоями пепла и лавы: Геркуланум, Помпея, Сен-Пьер. Иначе бы их жители (30 тысяч в Помпее, 35 — в Сен-Пьере) приискали для себя более спокойные уголки.
Обитатели Тиры, по всей видимости, тоже были премного довольны щедростью природы своего благодатного края и не помышляли о перемене места. Тем более, что остров, расположенный на равном расстоянии от Пелопоннеса, Крита и Турции, в самом сердце морского перекрестка, быстро стал важнейшим торговым центром.
Однако Санторин — вулкан, образовавший Тиру, — не умер, а лишь временно заснул, подобно Везувию. Застывшая лава закупорила клокочущий кратер. Кто мог предсказать: надолго ли? Человеческий век короток, и санторинцы, не думая о беде, спокойно жили себе над клокочущим котлом с запаянной крышкой.
Есть основания полагать, что трагедия разразилась приблизительно в 1400 году до нашей эры. Именно в эту эпоху внезапно исчезла удивительная цивилизация критского царя Миноса. Долгое время причину гибели минойской культуры видели в истребительных войнах, которые афиняне вели против властителей морей — атлантов.
В те далекие времена действительно существовал обычай сравнивать с землей покоренные города. Война вообще неа» бхо-дится без убийств и разрушений. Единственным исключением может служить здесь разве что только Непал — родина Будды, где за два тысячелетия писаной истории в битвах погибло менее двух тысяч человек. Едва ли такое могло повториться на оживленном перекрестке торговых путей, видевшем расцвет и закат многих культур. Но столь же трудно допустить и мысль о том, что афиняне могли целиком истребить близкую по духу цивилизацию Тиры.
Так мы подходим к самому существу открытия, которое было сделано на острове Санторин. После сенсационного анонса об открытии Атлантиды бельгийский журнал уже в спокойных выражениях рассказал о работе, проделанной экспедицией, которую возглавлял Андре Каспар, директор Королевского института естественных наук.
Исследовав дно Эгейского моря и взяв многочисленные пробы осадков, бельгийские геологи сумели установить, что в этом районе произошло вулканическое извержение необыкновенной силы. Разрушительная волна высотой в 250 метров прошла по островам, смывая на своем пути города. Она обрушилась на столицу царя Миноса, которая находилась в 125 километрах от Тиры на острове Крит, и откатилась к африканским берегам.
Возникает вопрос: при чем тут Атлантида? Не будем спешить с ответом. Отметим лишь, справедливости ради, что профессор Каспар отнюдь не являлся пионером в исследовании «тирской» Атлантиды, как о том поторопились сообщить в «Пуркуа па?». Еще в 1909 году «Таймс» опубликовала анонимную заметку, озаглавленную «Погибший материк», в которой платоновская Атлантида отождествлялась с крито-микенской культурой. Это было вполне в духе времени, ибо сэр Артур Эванс как раз явил изумленному миру сенсационные плоды своих критских раскопок. Несколько лет спустя автор заметки в «Таймсе» развил свою гипотезу в статье, которая была напечатана в серьезном археологическом вестнике. На сей раз он счел возможным поставить под ней свое имя: профессор Дж. Фрост. Он полагал, что крушение минойской цивилизации могло послужить реальной основой Платоновой легенды. Некто Бейли, автор обширного труда «Морские владыки Крита», пошел еще дальше, считая, что описанная в «Диалогах» столица Посейдония на самом деле является не чем иным, как кносским дворцом и кносской гаванью.
То обстоятельство, что Платон указывал совсем иной адрес, его не смущало. Разница в датах гибели — почти в восемь тысяч лет — тоже. Страсти понемногу остыли, и смелая идея стала забываться. Атлантиду продолжали искать повсюду, даже на Шпицбергене.
Однако в 1960 году греческий сейсмолог Ангелос Галанопулос вновь оживил гипотезу о крито-микенском местоположении. Он же высказал мысль о том, что силой, которая смела кносский дворец, могла быть исполинская волна, порожденная извержением вулкана Савторин. Это было сказано за восемь лет до начала работ бельгийской экспедиции. В конце 1966 года греческий исследователь представил первые доказательства своей правоты. Он обнаружил большой ров, который правильным кольцом окружал некогда процветающий город, и явные следы вулканической катастрофы. В дальнейшем же профессор Афинского университета Галанопулос целиком следовал логике Фроста: Платон-де вдохновился грандиозной историей о гибели древнего минойского города и сочинил — прав Аристотель! — легенду об Атлантиде.
Попробуем реконструировать события почти четырехтысячелетней давности, вызванные извержением проснувшегося вулкана.
В тот период времени Санторин представлял собой однородный гористый массив правильной овальной формы. Раскопки, проведенные на острове, с полной очевидностью показали, что здесь существовала высокоразвитая цивилизация. Санторинцы знали даже секреты строительства антисейсмических, как это принято сейчас говорить, сооружений. В углы каменных стен они закладывали деревянные балки, что придавало домам особую устойчивость. Несомненна и тесная связь Тиры с критской цивилизацией. Найденные керамические сосуды обладают теми же формами и орнаментами, что и кносские. Оно и не удивительно, поскольку остров отстоит от Крита на расстоянии всего в 120 километров. Даже для древнего Средиземноморья это было «почти рядом». Совершенно поразительны тирские фрески. По красоте и мастерству исполнения они, несомненно, превосходят любые другие росписи, которые когда-либо были найдены по берегам Средиземного моря. Именно они, эти несравненные картины на стенной штукатурке, заставляют поверить, что впервые в истории открылось перед нами окно в неведомый мир. Страшно даже подумать, что где-нибудь рядом, на морском дне, могут находиться творения еще более завораживающие, созданные гением мастеров настоящей Платоновой Атлантиды. Но фрески Тиры добыты не со дна морского. Они откопаны из-под тридцатиметрового слоя пемзы и пепла в южной части острова, на мысе Акротири. Люди, так щедро расписавшие стены антисейсмических домов, называли свой край Каллисто, что значит «Прекраснейший».
Из глубины веков нестареющей голубизной минеральных красок светит нам небо Каллисто. Цветут фиолетовые мирты, серебристой волной пробегает дуновение эфира по лавровым кущам, пробиваются весенние крокусы, и чудесный цветок лилии раскрывает свои геральдические лепестки. Странное очарование, сон наяву, фантастическая греза. Вот чуткие антилопы пугливо принюхиваются по ветру. Они очерчены резко и смело, как-то удивительно по-современному обобщенно. Совершенно живой кажется готовая прыгнуть к вам в руки пушистая обезьянка. Ныряльщик уходит, вытянувшись стрелой, в зеленоватые таинственные глубины. Два голых худеньких подростка самозабвенно боксируют кожаными перчатками. Девушка в почти современной юбке «колоколом». Пленительные тела полуобнаженных красавиц выплывают из сумрака. И не поймешь, отчего вдруг померкло таинственное окно: то ли сумрачно сделалось вдруг в подземелье раскопа, то ли просто закатилось наконец солнце, которое светило тут тому назад четыре тысячи лет.
Как завороженный провел я несколько часов перед этими фресками, выставленными в специальном помещении Афинского археологического музея.
Трудно избавиться от ощущения, что кто-то лишь минуту назад остановил здесь вселенский маятник и вот-вот пустит его опять. Археологи, как положено, залили одну из обнаруженных в пепле пустот гипсом. Когда раствор застыл, возникло оставленное ложе. Слепок воспроизвел даже ворсинки мехового покрывала. Ложе, к счастью, было пусто. Те, кто здесь спал, любил и умирал, успели покинуть свой дом. Трагедия Геркуланума и Помпеи не повторилась. Вернее, в Помпее и Геркулануме через тысячу лет все окажется куда страшнее. Как легко перепутать здесь времена… Как трудно не поддаться иллюзии, что без скончания длится давным-давно остановленный миг.
Ведь даже кухни в раскопанных домах почти неотличимы от тех — наверху в поселке, — где жены рыбаков жарят в оливковом масле золотую макрель. Все та же утварь: мангал с прорезями для шампуров, посудные полки, бочонки, холодильный ларь; та же глянцевая полива на горшках и почти такой же узор. Казалось, что хозяева ненадолго отлучились и через минуту-другую вернутся к прерванным занятиям. Мельник засыплет в жернова ячменное зерно, кузнец бросит на наковальню медный брус, продавец масла откупорит гигантский сосуд, наполненный зеленоватой кровью оливы.
